Танцы с Призраками

Дождь не переставал хлестать вот уже вторые стуки кряду. Вечернее небо заволокли косматые черные тучи, что словно горы нависали над необъятными лугами пожелтевшей травы. Узкий тракт, и так изрядно раскисший, отзывался на каждый шаг Овса громким всхлипом. На копыта чалого мерина снова налипли пуды грязи. Вдобавок ко всем бедам поднялся хлесткий колючий ветер. В нем уже чувствовался запах зимы, наступавшей на пятки одинокому путнику.
Говард негромко выругался и натянул удила. Овес устало всхрапнул, но покорно остановился. Ни человеку, ни животному не хотелось оставаться под холодным ноябрьским дождем ни мгновения дольше, но мерин и так уже еле на ногах держится, а грязь с копыт счистить просто необходимо.
Высокие сапоги с отворотами по щиколотку утонули в вязком грунте, когда воин соскочил с седла. Тихо напевая себе под нос незатейливую песенку, он снял теплые перчатки для езды и заткнул их за широкий составной пояс, на котором покоились ножны для кинжалов, и висела жестяная фляга с добрым бренди. Говард достали из седельной сумы жесткую щетку и, закатав рукава своей черной форменной куртки, зашнурованной до самого горла, принялся за работу…
В последние месяцы ему не очень везло с работой, а служитель ордена Суэй не мог позволить себе бездельничать слишком долго. Прошлогодний оброк своему ордену он кое-как уплатил – влез в долги, но зато избежал епитимии. Но после этого все пошло верх тормашками. На южной оконечности материка Циара работы для странствующего воина практически не осталось – культ Праотца, и орден Суэй истребляли темных тварей нещадно на протяжении последних двухсот лет. Вследствие чего вся погань, какая только осталась в этом мире, перебралась на запад, на ту сторону Соколиных Гор. А для того чтобы служитель Суей мог спокойно работать, ему необходимо было постоянно пополнять свой «Послужной Список», в который вносились все убитые воином твари. Вот и решил Говард пойти на риск: отправится в незнакомые западные королевства Циары, попытать счастья там…
Закончив работу, воин спрятал щетку в седельную суму. Он отошел на несколько шагов в сторону, чем вызвал недовольство своего чалого, и хмуро оглядел раскинувшиеся по обе стороны узкого тракта луга. Нет, жизнь на западе не особо отличалось от той, к которой успел привыкнуть он. Были, конечно, и свои особенности, вызванные по большей части опасной близостью Соколиных Гор, но в целом законы и порядки в здешних королевствах мало разнились с принятыми на юге и севере. Зато природа зачастую преподносила неприятные сюрпризы!
Вот и сейчас изумленный человек заметил несколько робких снежинок, что в мгновение ока пронеслись мимо его лица. Он зябко передернул плечами и, натянув поглубже шапку бараньего меха без отворотов, вернулся к нетерпеливо переступающему с ноги на ногу Овсу.
Чалый вновь двинулся вперед по мокрому тракту, а Говард задумчиво разглядывал, поверх лошадиных ушей, утопающую в грязи колею. Днем ранее, в небольшом придорожном трактире, странствующий монах поведал ему о старом родовом поместье Акад, в двух днях езды от столицы королевства Шумар. Воин понадеялся, что доберется туда еще затемно и, по всей видимости, прогадал. То ли он ошибся указателем, то ли монах хлебнул лишка за обедом, но промах был на лицо – до поместья он так и не добрался…
Сумерки сгустились еще сильнее, когда луга вдоль тракта неожиданно уступили место одичавшему яблоневому саду, что за годы разросся, раздался в стороны. Откуда он мог взяться посредине бескрайнего поля – воину было совершенно неясно. Но Говард удивился еще сильнее, когда при подъезде к саду наткнулся на ржавые ворота, заросшие вьюном, и остатки каменных столбов, что были безжалостно иссечены дождями и истерты ветром. Меж толстых ржавых прутьев прятался замысловатый герб из крашеной жести. Но краска со временем облезла, а ржа пожрала некогда четкий силуэт. Одна створка ворот рухнула в густую траву, вторая все еще продолжала держаться на петлях. Въезжая под сень яблоневого сада, Говард подумывал о том, чтобы заночевать в этом местечке. А что, дров здесь в избытке, туго переплетенные ветви над головой кое-как да помогут ему пережить проклятый дождь. Осталось только отыскать поленья посуше, да стреножить Овса. Бывалому страннику не привыкать к подобным ночевкам: когда вместо крыши голые сучья старых деревьев, вместо перины комковатая сотню раз штопаная скатка, и старый кожаный плащ с меховой подбойкой вместо одеяла. Но не успел человек свыкнуться с этой мыслью, как – о чудо! – где-то впереди забрезжил яркий свет. Говард в тупом оцепенении протер глаза. Да, так и есть! За чередой корявых и неухоженных яблонь возвышалось старое, но определенно некогда богатое поместье. Трехэтажное каменное здание с добротной черепичной крышей красного цвета, чуть в сторонке крытая конюшня с деревянным скатом на подпорках, рядом кузня и неглубокий затянувшийся тиной и ряской пруд с покосившейся купальней в десяти шагах от фасада.
Само поместье было целиком выложено из крупных тесаных глыб, плотно подогнанных и скрепленных раствором, ныне густо увитых плющом. Из полукруглых окон лился веселый живой свет, под балкончиками и окнами спален виднелись деревянные каркасы для вьющихся роз. Воина немного удивили вышедшие из моды цветные витражи вместо современных стекол в оконных рамах, но ведь и сам особняк выглядел каким-то старомодным, даже несколько гротескным. Говард плохо разбирался в архитектурных изысках и в Высшее Общество на юге вхож не был, но даже он мог оценить, насколько медленно веяния моды достигают запада.
Немного поразмыслив насчет отсутствия стражи в поместье, он направил Овса прямиком к конюшням. От черепичной крыши прямоугольного каменного строения брал свой разбег широкий бревенчатый скат. Держался он на могучих осмоленных столбах, под самым потолком прижался ярус для брикетов с соломой на зиму. Под скатом, что стало полной неожиданностью для воина, находились четыре повозки – по четыре лошади в упряжке у каждой. Повозки были добротные, украшенные разнообразными рюшками и завитками из покрытого позолотой и разноцветным лаком дерева, кое-где были заметны даже полоски и уголки начищенной до блеска бронзы и меди.
На вкрученных в столбы-подпорки крючьях висели большие жестяные фонари, от них легко тянуло прогорклым маслом. На полу заботливо разбросана свежая солома, мешки с овсом благоразумно подвешены над полом, так что местным крысам оставалось только облизываться. Худощавый конюх, в странном жилете мехом наружу надетом на голое тело, как раз заканчивал доливать воду из деревянного ведра в корыто, когда Говард негромко откашлялся за его спиной. Мужчина неосознанно потянулся к вилам, приставленным к столбу. Крупные зеленые глаза на круглом, как блин, лице нервно забегали.
- Свет вашему дому, - всадник, невысокий коренастый мужчина с неухоженной бородкой, учтиво склонил голову. – Не подскажет ли мне уважаемый конюх, как найти хозяев этого поместья?
Тот нервно облизнулся, мозолистая пятерня нырнула в спутанные волосы, в которых застряла солома.
- А чего это… от хозяев надо-то? – как-то невнятно спросил он, на западный манер, растягивая окончания слов.
- Ночлега, - пожал плечами Говард. – Да и от тарелки горячей похлебки я бы тоже не отказался. Деньгу у меня имеются, так что в долгу не останусь.
- Так давай я тебя на сеновал пущу! – обрадовался конюх. – Серебряный фунт возьму, не больше. А за пару пенни притащу мясной гуляш с кухни и хлеба краюху…
Говард на мгновение задумался, но отрицательно покачал головой. Ему осточертело спать где угодно, но только не на кровати. Тем более, когда есть реальнейший шанс бросить свои кости на перину, зачем спать, зарывшись в колючую солому? Если его откажутся принять в самом поместье, он просто продемонстрирует хозяевам свой медальон…
- Зря вы так, - разочарованно вздохнул конюх, - мои хозяева сегодня дают бал в честь Дня Рождения своей младшей дочери Хален. Вряд ли вам будут рады.
- Ничего, - Говард ловко соскочил с лошади, затем протянул поводья конюху, - почисти и накорми моего Овса, я дам тебе два медных пении. Только будь осторожен, он иногда капризничает, когда меня нет рядом.
Сказав это, он быстрым шагом направился на улицу. Ночь уже вступила в свои права, в ряби небольшого пруда перед фасадом причудливо играли блики огней. Широкая дорожка, мощеная плотно подогнанным друг к другу булыжниками, бежала прямиком к высоким дубовым дверям под коротким каменным козырьком. Взбежав на три высокие ступеньки, Говард с удивление заметил небольшой медный колокольчик справа от двери. Ни мгновения не мешкая, он дернул за веревочку, и мелодичный звон всколыхнул унылую ночную тишину. Некоторое время он слушал, как шелестит осенний дождь и завывает холодный ветер в старых жестяных стоках. Но потом загремели замки, скрипнул засов, окованные бронзовыми полосками двери отворились, едва слышно скрипнув петлями.
На пороге стоял невысокий сморщенный старик с тяжелым медным подсвечником в руках. Морщинистое лицо сильно напудрено, седые волосы собраны на затылке в необычный, но аккуратный хвост. На нем был старомодный камзол, расшитый зелеными нитями, короткие бриджи, заправленные в шерстяные чулки синего цвета, и крепкие кожаные башмаки с медными пряжками.
- Пусть свет Праотца осияет этот дом, - воин учтиво поклонился.
- Что тебе нужно, бродяга? – в голосе старого слуги слышалась такая надменность и холодность, что Говард невольно передернул плечами.
- Милостью одного языкатого монаха я едва не заблудился в пути, - он постарался придать своему голосу как можно больше уверенности, - и в час нужды набрел на это поместье… Акад, если не ошибаюсь?
- Нет, – обрубил слуга, внимательно разглядывая своего гостя. – Никогда не слышал о таком. Это поместье принадлежит семье Исканд вот уже четыре сотни лет, а про Акад я и слыхом не слыхивал! Наверное, вы что-то напутали, или же их семья не заслуживает того, чтобы о ней помнили в столь знатном родовом гнезде, как это.
На мгновение Говард пожалел, что не остался ночевать в конюшне. Он терпеть не мог людей, задиравших нос, а уж от знатных семей, уверовавших в свою исключительность и хвастающих ею на каждом шагу, его просто тошнило. Но со всем этим воин еще смог бы смириться, кабы не вечные слуги знатных особ, у которых все отрицательные качества хозяев были помножены на два. Но что касается задранного носа, тот тут они и некоторых королей способны переплюнуть. И все-таки Говард сумел сдержаться и довольно холодно молвил:
- Пускай эта досадная ошибка останется на совести моей и пьяненького монаха. Но я все же надеюсь получить кров в этом, вне всякого сомнения, славном особняке. За постой я заплачу серебром и особых хлопот хозяевам не доставлю.
Внезапно за спиной слуги мелькнула какая-то тень, и в дверном проеме появился невысокий толстячок в вычурном наряде: алый камзол с пеной кружев у ворота и на запястьях был расшит золотыми нитями, по шву на рукавах бежала широкая шелковая лента, усыпанная дроблеными огневиками. Длинные плотно облегающие ноги бриджи и белые чулки делали его похожим на грушу. На макушке топорщился нелепый вихор рыжеватых волос, тонкие усы и напомаженная бородка придавала его бесформенному лицу с двумя подбородками слащавый вид.
- Что случилось, Мойс? – громкий и веселый голос резанул по ушам. – Неужели пожаловал еще кто-то из гостей?
Он натолкнулся взглядом на мрачную фигуру по сторону дверей и вздрогнул. На фоне кричаще-яркого наряда толстяка Говард выглядел намокшей вороной, усевшейся на навозную кучу. И это он еще шапку снял, и прижал растрепанные волосы медным обручем с искусно выполненной насечкой!
- Этот бродяга молит о приюте, - с брезгливостью в голосе молвил слуга.
- Я не нищий, - покачал головой воин, - чтобы молить кого-либо о крыше над головой. Я служитель ордена Суэй, и серебра у меня в достатке.
Хотя последнее и было ложью – в кошеле оставалось чуть больше трех серебряных фунтов и десяток пении – но ему надоело выслушивать презрительные речи этого Мойса. Потому-то, чего он не собирался делать без крайней нужды, воин выудил из-за ворота медальон Суэй. Одна сторона – покрытая гладкой черной глазурью, неожиданно контрастировала со стороной второй – позолоченной. Толстяк недоверчиво поглядел на медальон, потом перевел взгляд на странного человека в черном.
- Ну, у нас слыхивали об этом вашем ордене на юге, - задумчиво, но в то же время громко пробормотал он. – А знаете что, как вас там…
- Говард Анис.
- Говард Анис! Вы будете моим гостем! – толстяк весело захлопал в ладоши. – У моей дочурки, чудесной-премиленькой Хален, сегодня двенадцатые именины! Зуб даю, мне удастся здорово удивить семьи Мильонд и Геллинд! Подумать только, истребитель нечисти, и у нас на Западе…
Толстяк, которого звали Амиль Исканд, ухватил Говарда за руку и буквально силой втащил в дом. Он болтал без умолку обо всем на свете – толстяк являлся главой этой семьи и считал себя, если не пупом земли, то, во всяком случае, кем-то около того – заливался звонким хохотом, хлопал в пухлые ладоши и не давал своему гостю вставить слова. Тот поначалу порывался узнать, почему глава семейства с таким удивлением воспринял присутствие служителя Суэй на западе, но, в конце концов, бросил эту затею. Он лишь изредка кивал, соглашаясь со словами Амиля, да разглядывал старомодное убранство поместья. На полу были расстелены добротно выделанные шкуры черных медведей с окантовкой, кресла с резными спинками и пышными пуховыми подушечками на сиденьях обступали прямоугольные столы, накрытые накрахмаленными скатертями. В углах на сложенных из камня постаментах приютились большие напольные светильники с начищенными медными пластинами для отражения света внутри, кованые люстры под потолком в большинстве своем покоились под чехлами из плотной ткани.
Толстяк вел его по длинной галерее с высокими потолками, где по обе стороны на стенах были развешены старинные гобелены, трофейное оружие и покоились на деревянных подставках чучела волков, лис и бурых медведей. Говард пребывал в некоторой растерянности от всего увиденного: он никогда в жизни не видел такой безвкусицы! Ведь, несмотря на то, что особой родовитостью он похвастаться не мог, ему довелось побывать во многих домах принадлежавших знати. Но этот дом легко побивал любое кричащее буйство красок, или же засилье несуразных картин – все было настолько мрачным и угрюмым, что воин несколько раз поглаживал, чтобы успокоится, свои кинжалы.
Где-то в отдалении зазвучала музыка. Весело насвистывала флейта, ей задорно подпевала столь любимая на западе волынка, но основную мелодию вела лютня, чей звук был больше похож на звон серебряного ручья. Но, не дойдя десяти шагов до арочных дверей банкетного зала, толстяк неожиданно свернул в узкий коридорчик с рядом дверей.
- Я хочу сразу извиниться перед вами, сэр Говард, - расшаркался толстяк. – Но ваш мундир промок насквозь, к тому же брюки по колено заляпаны грязью…
- Ну и что дальше? – нахмурился тот.
- О, не принимайте это близко к сердцу, но… Вам следует переодеться перед тем, как появиться в банкетном зале.
- Это исключено, - покачал головой воин. – Просто…
- Ну, вы же не можете появиться пред моими гостями вот так? – всплеснул руками Амиль.
- Так я могу и не появляться вовсе! Просто отведите меня в комнату, где есть нормальная кровать без клопов, умывальник с теплой водой и жаровня. Насчет еды можете не волноваться, тарелка гуляша и хлеб – вот все, что мне нужно сейчас.
- Сэр Говард, я прошу вас! – толстяк прижал руки к груди. – Порадуйте мою дочь, и я не возьму с вас платы за постой. Нет, я даже дам вам денег…
Он сунул руку в карман камзола, пошарил там, выудил монету и вложил ее в ладонь воину. Говард не успел разглядеть, какой она была чеканки, лишь краем глаза заметил золотой блеск. Соблазн был слишком велик и воин согласился…