Kagami, Cat20087, Anevka, Морана - с любовью и благодарностями за всё.
Вот, честно говоря, я уже вообще не собирался возвращаться к этой работе. Но некие Морана и Anevka, которых я люблю, даже очень-очень люблю, снабдили меня ажно двумя кипами свежих правок. Так шта вот: "Н" от 2014 года. Думаю, в три захода осилю все правки. Это первый:
Звук работающего двигателя. Шорох колес… Я встал с дивана и осторожно подошел к окну. Стекло здесь зеркальное, так что с улицы заметить меня невозможно. Отдернув занавеску, я прильнул лицом к холодному стеклу. От множества огней глаза тут же начали слезиться - за последние три месяца я отвык от такого яркого света. Два броневика и маленький военный джип дружно утюжили потрескавшийся асфальт, сметая со своего пути небольшие кучки мусора и остатки брошенной во время эвакуации мебели… Я взял со столика бутерброд и, откусив большой кусок, вернулся к окну. Интересно, а почему сегодня вечерний рейд проводится в усиленном составе? Обычно броневик был один, и солдаты из него вообще не высовывались – толстые стальные стены, и крупнокалиберный пулемет гарантировали военным относительную безопасность. Но сегодня патруль был не в пример больше обычного… Машины, тем временем, остановились, двигатели замолкли, и на улицах города Н вновь воцарилась обманчивая тишина. Так тихо бывает только там, где никого нет… или там, где кто-то очень хорошо прячется. Восемь фигур - больше всего напоминавших мне каких-то космических десантников из фантастических фильмов начала девяностых – рассыпались по площади, прочесывая заранее распределённые сектора. Бронежилеты, модернизированные штурмовые каски, противогазы с замкнутым циклом дыхания... Эх, ничему-то их жизнь не учит! Можно подумать, что навороченные автоматы и сверхновое снаряжение им поможет. Ага, как же…. А сумерки тем временем сгущались. Еще чуть-чуть и город накроет плотный полог ночи, а в это время суток на улицах Н появляться, вообще не стоит. Я бы на месте военных поспешил… Словно прислушавшись к моему мысленному посылу, солдаты вернулись к транспорту. Из джипа тут же выскочил какой-то мужик – по всей видимости, командир группы – и, проорав очередной приказ, вновь вернулся в машину. Тишину пустого города разбавил гулкий рокот работающего двигателя и - колона двинулась дальше по улице, разгоняя темные краски наступающей ночи ровным белесым светом. Я задернул толстую матерчатую штору и снова развалился на диване. Мой необычный друг обещал заглянуть сегодня, а значит, скоро может начаться что-то весьма интересное… Но эта история началась далеко не сегодня. События, описываемые мною далее, произошли в небольшом городке закрытого типа приблизительно три месяца назад. А началось все с простого телефонного звонка…
Глава первая: «Новая Работа»
Я с трудом разлепил веки и непонимающе уставился в потолок. Какой-то мерзкий и до боли знакомый звук неприятно резал слух. Телефон, что ли?.. - А? - я с трудом дотянулся до трубки. - Добрый день, - из динамика послышался приятный женский голос, - Александр, это вы? - Вроде как... - я тщетно пытался привести свои разбегающиеся мысли в порядок - мерзавки постоянно ускользали! - Чем могу?.. - Привет, это Лена, - бодрый поначалу голос приобрел чуть осторожные нотки, - тебя Аркадий Борисович вызывает. - Работа есть? - такие звонки мне никогда не нравились... Дьявол, да я их просто ненавижу! Ну, разве может что-нибудь хорошее произойти в полвосьмого утра? Да еще и когда до этого целый вечер провел в компании друзей и, чего уж тут греха таить, хлебнул лишку! - Он мне ничего не объяснял, просто попросил разыскать тебя. Подъедешь к нам, нет? - Подъеду, конечно, - я с трудом поборол в себе желание сразу отказаться от предлагаемой работы, но суровый и безжалостный внутренний голос напомнил о пустом кошельке. - Буду в офисе часам к двенадцати… - живот скрутил похмельный спазм, я поморщился. – Не, к часу. - Хорошо, но только не опаздывай! – Лена соскочила с линии. Я бросил телефон на тумбочку и уткнулся лицом в подушку. Голова трещала, страшно хотелось спать и пить, а лень, кажется, одерживала уверенную победу над моей силой воли. Но из не зашторенного окна лился мерзкий утренний свет, а сосед снизу в очередной раз решил побаловать окружающих самым низкопробным русским шансоном. Утробный рев из дешевых динамиков музыкального центра - да, есть еще и такие!.. - напрочь обил у меня охоту завалиться в кровать снова. Ощутив всю силу модернового искусства, я встал и нетвердым шагом направился в ванную комнату. Горячий душ, чашка крепкого чая к горячей яичнице и подогретому в микроволновке хлебу меня немного взбодрили, и я даже нашел в себе силы одеться. Взяв с собой паспорт, карточку жителя Н и кожаный портфель, я накинул куртку и вышел из квартиры.
В воздухе стоял отчетливый запах гари. Палёным воняло настолько сильно, что у меня поневоле начали слезиться глаза. Громко ругаясь, я уткнулся носом в высокий воротник и решил обогнуть полыхавший мусорный бак с другой стороны. Крюк пришлось заложить изрядный, но все-таки лучше немного прогуляться пешком, чем заявиться к своему начальнику, смердя горелой помойкой. Я быстрым шагом шел вдоль невысокого ржавого заборчика, который ограждал обитателей детского садика «Малыш» от этого неприветливого, сердитого мира. Это днем здесь всегда шумно, весело и воздух гудит от веселого детского смеха. А вот вечером, когда на город опускаются сумерки, это место выглядит мрачным и заброшенным. Тихо здесь, неуютно как-то… Лишь где-то неподалеку раздается дружный мат любителей палёного алкоголя. Привычно отсчитав четвертый подъезд, я взбежал по обкрошившимся ступенькам и нырнул в темный коридор. В нос тут же шибанул мощный запах дурного человеческого воспитания. Вдобавок ко всему, в подъезде было довольно темно - единственная целая лампочка на лестничной клетке нормального света не давала. Так что приходилось постоянно смотреть под ноги, дабы не вляпаться в неприятный подарочек. Мне нужно был подняться на третий этаж. Невысоко, но привычная человеческая лень победила, и решил проехаться на лифте. Слушая, как грохочет противовес, я невольно представил себе огромный бетонно-арматурный блок, что сейчас опускался вниз, поднимая кабинку со мной на нужный этаж. Наверняка механизм не меняли ещё со времен Союза, да и вряд ли в ближайшее время поменяют… Скрепя несмазанными пружинами, двери лифта неохотно расползлись в стороны. Эта площадка была не в пример чище той, что на первом этаже. Здесь даже мощная стоваттная лампочка была надежно защищена пластиковым колпаком. Подойдя к нужной двери, я снял перчатку и нажал на кнопку звонка – с той стороны зачирикали электронные японские птички. - Кто там? – из-за двери донесся сиплый мужской голос. Кто-то прильнул с той стороны к глазку. - Налоговая полиция, - пробурчал я. Щелкнул замок, звякнули ключи и передо мной возникла небритая рожа нашего охранника Толика. Дородного, краснощекого, с толстыми как вареники губами. Толик был одним из самых позитивных людей, встреченных мною за всю недолгую жизнь. Тем горше становиться от мысли, что он, как и многие другие хорошие люди, не пережил тех страшных дней… - Заходь! – он приветливо махнул рукой. Я обогнул здоровяка и проскользнул в прокуренную кухню. Здесь громко орал телевизор, на плите стояла небольшая кастрюлька, а за столом сидело трое насупленных мужиков и девушка, которая что-то быстро печатала на миниатюрном ноутбуке. - Здорова, Шурик! – поприветствовал меня Артур, невысокий, плотный армянин в джинсовой куртке. – Тебя там Борисыч разыскивал… - Да знаю уже, - мы обменялись рукопожатиями. – Ленка разбудила ни свет, ни заря… Мысленно готовясь к очередному важному разговору, я вышел из кухни и направился в зал. Каким-то внутренним чутьём я ощущал, что сегодняшний день далеко не рядовой. Знать бы тогда, насколько… Комната, по сути, являлась плохо обустроенным кабинетом. Небольшой письменный стол, компьютер и дорогое кожаное кресло в котором вольготно развалился Аркадий Борисович – мой непосредственный начальник. Бывший работник спецслужб, у которого не хватило ума покинуть наш славный город до того, как его обнесли бетонной стеной и обозвали «закрытым», но который смог организовать маленькое, нелегальное, но весьма прибыльное дельце. Пользуясь знаниями, накопленными за годы работы на Союз, он, с помощью группы добровольцев, довольно ловко обносил заброшенные военные базы и лаборатории, коих в городе было немало. Поговаривали, что первые научные разработки в Н начали вестись еще в пятидесятых годах. - Здравствуй, Александр! – начальник едва заметно улыбнулся, и достал из мини-бара бутылку коньяка и два стакана. Этот высокий крупный мужчина с аккуратно остриженными волосами наводил на мысль о каком-то старом партийном деятеле. Причем еще из тех времен, когда коммунизм не казался утопией, а люди и вправду верили в светлое будущее. - И вам не хворать, Аркадий Борисович, - я одобрительно кивнул в ответ на предложение выпить. - Мне тут Ленка с утра звонила. Просила в офис заглянуть, говорила, что ищите меня. - Да, да, - он открыл верхний ящик стола. – Тут работка для тебя имеется… Вроде бы ничего важного, но деньги платят хорошие. Порадовавшись своей прозорливости, я мысленно приготовился к очередному скучному путешествию в закрытую часть города. Разведать, разнюхать - потом прийти и рассказать. Ничего особенного. Обычно, меня даже к кордону не посылали… - Это хорошо, - я деланно обрадовался, - Давненько я не бродил! Договорить мне не дал Борисыч, вытащив из ящика кипу каких-то бумаг в желтой прозрачной папке с пластиковым замочком. - Вот, - он протянул мне папку, - изучи на досуге. Там в конверте твой аванс и вся необходимая информация. Если вдруг решишь отказаться, передай папку кому-нибудь из наших. Ну, чего тебе объяснять, сам все знаешь. - Место? – коротко спросил я. Вместо ответа начальник развернул монитор и показал мне трехмерную карту города. К моему удивлению синим кружком была выделена не территория возле закрытой части города, а бывший завод «имени А. Федина» – разворованное ныне и всеми забытое предприятие. Я пожал плечами, опрокинул стакан и, прихватив с собой ломтик лимона, вышел из комнаты. В офисе я проторчал до вечера, хлебая вкусный чай и обмениваясь с мужиками последними новостями. Сразу не ушел потому, что почувствовал слабый укол страха – чего со мной не было где-то с третьей вылазки. Чтобы развеяться, хотелось побыть в окружении бывалых людей, да и вечно травящий смешные байки Толик действовал как успокоительное. «Ну что же, завод так завод», - думал я, спускаясь в лифте. Так, ведь даже проще. Ни оцеплений преодолевать не нужно, ни от солдат-срочников с их проклятыми собаками убегать. Правда, скорее всего, придется лезть под землю, но тут уже ничего не поделаешь – издержки профессии. Так рейсы к кордону обычно заканчивались ползаньем по крышам заброшенных домов. Ну, раз не вверх, значит вниз. Серединки тут не бывает. Я вышел на улицу и закурил. По вечернему небу ползли косматые тучи, сквозь которые с трудом пробивался огрызок луны. В воздухе стоял непривычный для Н запах свежести. Скорее бы уже зима, надоели эти вечные дожди и черные тучи. Я выбросил окурок и, сунув папку в портфель, быстро потопал к ближайшей остановке. Несмотря на полную изолированность Н, жизнь течет здесь практически так же, как и в любом другом закрытом городе России. У нас есть электричество, вода, скромный развлекательный центр на отшибе, а недавно провели кабельный Интернет. Так что мы тут в курсе всех мировых событий и даже потихоньку «пиратствуем» фильмы с торрентов… Интересно, а много ли еще на территории нашей родины таких городов как этот? Он вроде бы и есть, но в тоже время его не существует на картах, а из-за специальных военных заглушек нас даже спутник засечь не может… На остановке кроме меня было еще человек десять – час пик, как-никак! Все с нетерпением ожидали подходящего троллейбуса, и о чем-то негромко переговаривались. Чуть в сторонке высилась небольшая белая будочка с высокой антенной на крыше и нарисованным на стене синим щитом, в которой, отгородившись стеклянным окошком от мира, скучала миловидная женщина в форме городской службы безопасности. Время от времени она кому-то звонила, что-то спрашивала. Я с интересом и удовольствием разглядывал эту симпатичную особу, и неожиданно стал свидетелем того, как лицо е вдруг покраснело, глаза испуганно распахнулись. В следующий миг она захлопнула окошко и задернула занавеску. А рогатое чудовище появилось как раз в тот момент, когда я уже начал подумывать о такси…
На следующее утро, приняв душ и перекусив, я уселся с чашкой горячего кофе за просмотр документов. Наш начальник – довольно педантичный старый хрыч. У него все всегда разложено по полочкам и каждому отведена своя, особая роль. Половина из этих бумаг прямого отношения к делу вообще не имела, но зато в них содержались различные подсказки и намеки на всё, что могло бы хоть немного облегчить мою работу. Здесь были старые планы завода, прилегающих к нему территорий и куча всякой маловажной информации. Например: список рабочих за восемьдесят третий год или состав комитета… Отхлебнув остывшего кофе, я сосредоточился на вскрытии конверта. Внутри оказался какой-то диск и тугая пачечка зеленых хрустящих банкнот. Присвистнув, я быстренько пересчитал свой аванс – пять тысяч окрепших в последнее время долларов. Нехило. Значит, работка предстояла не из простых. Спрятав аванс в шкатулку, я гордо прошествовал к компьютеру и, сунув диск в дисковод, с интересом уставился в монитор. В этот раз Борисыч почему-то не оставил своего коронного видео сообщения, вместо этого на диске была скрытая папка, а в ней несколько вордовских файлов и десяток разнообразных схем подземных лабиринтов. Я отставил чашку и полностью сосредоточился на тексте:
«…В 2004 году на засекреченной военной базе под заводом имени Федина временно хранились материалы по каким-то секретным исследованиям. Якобы, программа развития новых технологий была полностью подготовлена и ожидала одобрения сверху. Но есть факты, косвенно указывающие на то, что вскоре эта программа была законсервирована и, со свойственным для нашей страны раздолбайством, забыта. Вряд ли там осталось хоть что-то по-настоящему ценное, но сгодиться решительно всё, что найдешь: бумаги, документы, личные карточки и пропуска. Запомни, люди платят нам за малейший намек на разработки, что велись под заводом. Информация обработана и в дополнительных уточнениях не нуждается. Коды доступа в следующих двух файлах. Запомни их, а лучше запиши. Удачи».
«М-да… - подумал я тогда, - И чего это нашего Борисыча в разведчики потянуло? Всё так неофициально, таинственно… высокооплачиваемо…» В следующем файле был набит какой-то заковыристый электронный ключ – двенадцать цифр и столько же букв. Ну и как мне, спрашивается, этот ужас запоминать? Я быстренько записал шифр в мобильник, для верности продублировал на бумаге, и только тогда принялся за схемы. Судя по всему, на них были изображены старые подземные коммуникации, коих под заводом было до неприличия много – настоящий промышленный лабиринт. Облегчили задачу три мелких крестика, что обозначали потенциальные места расположения нужных дверей и помещений, где, по мнению шефа, могли храниться важные документы… На ознакомление с материалом я убил добрую половину дня. Новое задание обрушило на меня кучу сомнений и вопросов. Например: почему военные решили оставить важные документы без присмотра? И зачем они нужны начальнику и почему он подписал на это дело именно меня? Вспоминая сейчас те дни, я никак не могу избавиться от чувства, что упустил тогда нечто важное. Очень может быть, что шеф уже тогда знал, или, по крайней мере, подозревал, что на самом деле творили ученые в Н. Раскрой он эту тайну вовремя, глядишь, и не было бы столько жертв… По телевизору тем временем показывали местные новости. Миловидная девушка в строгом коричневом пиджачке, голосом, наполненным праведным гневом рассказывала об очередном зверском убийстве, совершенным неизвестным маньяком в районе парка имени Горького. Интересно, они и вправду считают, что наш народ настолько туп, и еще не сообразил, что никакого маньяка не существует? Просто существует закрытая часть города и власти, что удерживают над этой частью завесу тайны. Только вот завеса эта давно прохудилась и теперь по городу такие легенды ходят! А я некоторые из этих «легенд» уже видел… Впрочем, это совсем другая история. Мое нынешнее задание к закрытой части города отношения не имеет никакого. Вот и сосредоточимся на нем.
Славик заглушил мотор. - Дальше пойдешь сам, - водитель кивнул на дверь. – Всё необходимое в багажнике… Я вышел из машины и тут же съежился – вроде бы только середина осени, а холодрыга стояла знатная. Небо темное, тучи ползут толстые, ленивые, наполненные влагой, готовые вот-вот прорваться холодным дождем. В багажнике находился стандартный набор диггера: пластмассовая каска, фонарь ручной, фонарь налобный, наколенники, налокотники, вместительный рюкзак с инструментами. Рядом с рюкзаком лежал аккуратно сложенный комбинезон приятного коричневого цвета. Такие обычно предпочитали лыжники и любители кататься на досках по снегу, – ткань плотная, непромокаемая, внутри толстая синтепоновая подкладка, которая отлично сохраняет тепло и смягчает удар при падении. Я хмыкнул, собрал всё необходимое и захлопнул багажник. Колеса взвизгнули, и я остался один на один с ночью. Первым делом нужно было осмотреться. Водитель высадил меня в каком-то тихом закутке невдалеке от железнодорожных путей, по которым в былые времена к Фединскому заводу шли товарные составы со всех уголков России - на заводе собирали какие-то запчасти для тяжелой военной техники, и в местном депо всегда было не протолкнуться. А еще раньше, когда здравствовал Советский Союз, здесь изготавливали довольно-таки приличные швейные станки, которые разлетались потом по всем миру… тому, что был солидарен с Советами, разумеется. Но, прошли годы, и город окончательно получил статус «закрытого». Заводы зачахли, а вместо вереницы товарных поездов к нам теперь три раза в месяц приходят продовольственные фуры… Подсветка дешевых электронных часов бросала на мое лицо зеленоватый отсвет. Сейчас половина десятого, а машина вернется не раньше двенадцати часов. Спешить было некуда, и я закурил. Чуть левее бежали старые рельсы. Каменные шпалы давно скрылись под желтым ковром из чахлой травы и кустарника. За ржавыми рельсами располагалась железнодорожная платформа, от которой к самому заводу бежала широкая дорога… Где-то вдалеке послышался рев проезжающей машины. Это было довольно-таки странно, так как в эту часть горожане наведывались не часто. Завод ведь располагался практически на самом отшибе. А всего в паре километров от него брал свое начало Цветочный мост. Именно он и соединял наш город с остальным миром. Но для того чтобы преодолеть военный кордон на мосту, нужно было предъявить специальный пропуск, выдаваемый местной мэрией в случае крайней необходимости. И, видимо, кому-то приспичило, покинуть сей замечательный город – по звуку, к кордону на мосту двигались небольшая колонна машин. Я забросил за спину рюкзак, прикрепил к поясу фонарь и неспешно потопал к железнодорожному полотну. Здесь было тихо, спокойно. Не было слышно даже звуков вечернего города – лишь холодный ветер жалобно завывал в закоулках и щелях. Осторожно перебравшись через рельсы, я спрыгнул на железнодорожную платформу и снял с пояса фонарь. Но перед тем как его зажечь, задержал дыхание и прислушался. Тихо. Лишь унылая песнь ветра. - Не нравится мне здесь!.. – пробурчал я, после того как изучил обстановку. Атмосфера безжалостно давила на нервы - слишком уж здесь безжизненно и тихо. И тишина эта какая-то гнетущая, мерзкая… Я вспомнил про замаринованный военный объект и передернул плечами. - Дьявол!.. – зло пошептал я, - Да тут же вояки должны сновать туда-сюда! И скручивать любого, кто осмелился приблизиться к заводу хотя бы на метр. Обогнув обшарпанную котельную, я вышел на площадь, что располагалась перед административным зданием. Остановившись возле бывшей цветочной клумбы, ныне поросшей бурьяном, я достал из внутреннего кармана сложенную карту подземелий и включил фонарик. Нужно было пройти по коридору здания администрации и выйти во внутреннее пространство завода. Согласно плану вход на нижние этажи располагался в четвертом сборочном цехе, как раз за плавильней. Спрятав карту и погасив фонарь, я принялся за экипировку. Сбросил крутку, стянул свитер и быстренько впрыгнул в комбинезон. Вжикнула молния, и я почувствовал приятную защищенность от промозглого ветра. Дальше пришло время наколенников, налокотников и шлема. Наверное, со стороны я выглядел как полный придурок, но это меня волновало мало – все-таки не на светское мероприятие шел… Свою повседневную одежду пришлось спрятать в большой полиэтиленовый пакет и оставить его возле бюста Ленина, что гордо возвышался посредине площадки. Я рассовал по карманам все самое необходимое и, прислонившись спиной к холодному постаменту, принялся разбирать содержимое рюкзака. Армейский паек, набор инструментов «Домашний Слесарь», несколько световых шашек и большой охотничий нож. Непростой нож – с серебряным напылением. Шутки шутками, а я видел такое, от чего кровь в жилах в студень превращается, и серебро здесь далеко не самое последние средство для самообороны. Может быть, Фединский завод и находиться в относительном отдалении от закрытой части города, но лишняя предосторожность никогда не повредит. Пускай все это и завязано на глупых суевериях, но так спокойней. Я прицепил к поясу нож, фонарик, пару шашек и, пристроив поудобней рюкзак за плечами, двинулся к главному входу…
З.Ы. Уже провел небольшую работу над ошибками.
З.З.Ы. В прикреплении полный текст со всеми внесенными исправлениями.
Озарявшие темную улицу огни неприятно резанули по глазам - за последние три месяца отвык оттакогояркогосвета. Выделенные лучше или\или. Слова разные, но по смыслу в контексте одно и тоже.
брошеннойво времяэвакуации мебели. может лучше при эвакуации? во время как то слишком казённо...
Интересно,а лишнее почему сегодня
Так тихо бывает только там - попробуйте прочитать вслух - споткнётесь на т Асумерки тем временем сгущались лишнее противопоставление. Ведь всё идёт по ходу действия. И вообще, слишком много таких противопоставлений с "А". Буква прямо как слово паразит...
и, отчеканивочереднойприказ, другие приказы герой тоже слышал? Если нет, то приказ для него первый а не очередной А характер у меня замечательный. Это просто нервы у вас слабые. Я в мастерской писателя
Loki_2008, да нет, я не из пугливых Но, не буду отнимать ваше время - текст я на 30-40 процентов переписываю, так как первая половина книги во многом корява, а по сути - просто лубочная. Вот когда перепишу - с радостью выслушаю ваше мнение
Я пока одолела полторы главы. Начало заинтересовало, тут такой задел на что-то интересное! А вот к середине второй главы стала зевать... Очень утомили длиннющие постапокалиптические описания завода а ля Fallout. Возможно, просто не мое. Тем не менее читать не брошу, часто бывает, что автор разгоняется, а потом ка-ак выдаст!
И немного блошек повылавливала, ежели Вы не против.
Quote (SBA)
Пользуясь знаниями, накопленными за годы работы на Союз, он, с помощью группы добровольцев, довольно ловко обносил заброшенные военные базы и лаборатории, коих в городе было немало.
Может, я туплю, но как-то вот не поняла, чем именно занимается контора...
Quote (SBA)
Подсветка дешевых электронных часов бросала на мое лицо зеленоватый отсвет.
Как это герой на себя со стороны смотрит?
Quote (SBA)
Взбежав на высокий порожек, я в нерешительности замер перед дверьми. Остановила меня толстенная железная цепь, которая диковинной змеей оплетала ручки двери. Венчал всё это безобразие большой, уже изрядно покусанный ржавчиной замок, справедливо за свои размеры именуемый амбарным. - Здрасте, приехали... - я внимательно осмотрел цепь. Звенья толстые, надежные, склепанные умелой рукой. Порывшись в миниатюрном чемоданчике с инструментами, я пришел к выводу, что эту цепь мне не одолеть.
Ну, а чего, собственно, ждал герой от засекреченного объекта? И, потом, он же профессионал, просто обязан был такую возможность предусмотреть. Кстати, у меня (простой русской женщины-гуманитария ) с самого начала мелькнула мысль, что незачем трогать цепь, проще ржавый замок сбить. Вашему профи понадобилось дергать цепь, лазать по каким-то верхотурам, больно падать, и тока потом заниматься замком. И кстати, когда такие меры безопасности, почему ему в голову приходит мысль о расположившихся на объекте бомжах?
Quote (SBA)
Мелкие капельки срывались с черного безрадостного неба, грозя перерасти в ледяную морошку.
Может, лучше "изморось"? Морошка все же ягода.
Quote (SBA)
Со стен свисали оборванные куски черного кабеля, из выломанных розеток и рубильников торчала паутина проводов. В воздухе стоял тяжелый затхлый запах. Нет, определенно в этом подземелье что-то происходит!
Знаете, вот если бы у Вас героиня была дамой, я бы заподозрила у нее ПМС. Неуравновешенный какой-то герой получился. Ну, кабель, ну балки, ну запустение. А он чего ждал на заброшенном объекте? Как-то эти его предчувствия надо поконкретнее обосновать, ИМХО. Прорываются, конечно, местами намеки на мистику, но шарахаться от того, что кто-то мимо пробежал и думать "что-то тут неладно"? Да, первая мысль - крыса! Ну, неприятно, но чего паниковать-то так?
А вот, кстати, лаборатория описана весьма выразительно и неплохо. И крысы впечатлили - тут мне реально интересно стало. Хотя, в конце-концов, что значит мнение читателя, если не его ИМХО?
Тео, я если честно успел прочитать до середины 1й, когда автор меня остановил Буду ждать окончательного варианта, чтобы читать незамутнённым взглядом А характер у меня замечательный. Это просто нервы у вас слабые. Я в мастерской писателя
Тео, я с ужасом переписываю первые три главы - там и ошибок море, да и вообще, как-то муторно и тяжело. Дальше по тексту вроде пошло лучше (на начало пришелся весь мрачный и унылый "Первый Опыт" ). С радостью выслушаю Вашу критику (если у Вас появится желание продолжать чтение)
Plamya, если хотите - можете читать и дальше. Сам сюжет я трогать не буду, а вот в остальном... Буду перемалывать несколько первых глав (попытки вычистить их, окончились провалом проще переписать заново). А от крепкого совета и ободряющего подзатыльника я никогда не откажусь
Cat20087, а вот фиг я что-то в журнал положу, пока не вычитаю последний кусок! Лично! Я свои долги помню!
Пожалуйста))) Только сверяйтесь с "Розенталем" или с "Грамотой". Вы делаете пунктуационные ошибки. Вообще я восхищаюсь поразительной грамотностью и интеллектуальностью Munen. ksenia
Cat20087, три тыщщи раз благодарю! Вот, переписал начисто пролог и первую главу, внес правки! Поубирал всякие "я", "мне" и прочий мусор в первой половине книги. Сейчас немного передохну и примусь за вторую половину (не обессудьте, кто будет читать, но она пока вычитана слабо). Вот файл:
Вот, переписал начисто пролог и первую главу, внес правки!
Начала читать, и сразу нашлись "огрехи"((( Прикреплю вычитанный файл. Красным выделю исправленное (если знаки пунктуации, то вместе со словом). Постараюсь завтра. ksenia
Cat20087, спасибо! Не могу нормально на компьютере писАть, здесь и все функции на английском, а ворд "пиратский". Но, надо мне русский язык подтягивать, не дело это - когда столько ошибок(((
Тек-с, сейчас огребу по полной)) Попробовал написать синопсис (моя критик заставила). Три недели читал матан, пролистал семь синопсисов на разные книги. Что получилось - не знаю З.Ы. Сложное это дело! Первый блин:
Синопсис
Город Н довольно странное место. Статус «закрытого» получил давно, на территории хватает старых заводов, военных баз и лабораторий. Горожане к такому положению вещей привыкли и просто живут, не обращая внимания на некоторые странности. Главная «странность» - закрытая часть города, огражденная кордоном и со всех сторон облепленная военными постами. Что за забором - загадка, правда, не для всех. Во время очередного задания Александр, довольно опытный вор и любитель острых ощущений, натыкается под заброшенным заводом на комнату, в которой были заперты ужасные существа. Чудом спасшись от них, он обнаруживает, что в городе поднята тревога. Не учебная, впервые за многие годы. Горожане слышат выстрелы, взрывы, видят дым над закрытой частью Н. Люди прячутся в подземных убежищах и проводят там ночь. Утром всех выпускают на улицу, военные утверждают, что все произошедшее ночью - учения максимально приближенные к боевым. Рассчитавшись с нанимателем, Александр отправляется домой. Проснувшись ранним утром, он обнаруживает, что во всем районе темно. Света нет ни в магазинах, ни в домах. Не слышно шума машин, на улицах пустынно и безжизненно. Александр выходит из дому. Всюду видны следы спешной эвакуации, ветер дует непривычно теплый, сильно пахнет гарью. Александр находит патрульную машину, пытается включить рацию, настроить радио - тщетно, слышны лишь помехи. В отчаянии он отправляется к подземному убежищу. У входа натыкается на армейские машины. Земля вокруг усеяна гильзами, кое-где видны пятна крови. В бункере прячутся немногочисленные горожане, их охраняют военные. Последние враждебно встречают Александра, не верят, что он сумел спокойно пройти по улицам Н. В итоге, берут под стражу, отнимают документы, серебряный нож, и закрывают в комнате. Утром заставляют сдать анализы и лишь потом, удостоверившись, что имеют дело с человеком, отпускают. Александр знакомится с профессором Игорем Хромовым и майором Стальским. Военные Александра тщательно допрашивают, интересуются происхождением необычного ножа и утверждают, что им известно о его ремесле. В доказательства, приводят слова Анатолия - старого знакомого и коллегу, работавшего на того же нанимателя, что и Александр. Оказалось, что три дня назад связь с войсками за кордоном прервалась. Вечером пал и сам кордон. Город наводнили жуткие создания, поглощающие свет и живущие в темноте. Люди спрятались в подземельях, охваченные страхом и незнающие, что творится наверху. Солдаты объяснили, что власти начнут бить тревогу, лишь если из Н не будут поступать сигналы в течение четырнадцати дней. И главная опасность не монстры на поверхности, а аккумуляторы, позволяющие работать вытяжке и водяным насосам. Их заряда не хватит на такой длительный срок. Выход есть - нужно пробраться в центр управления, что находится на другом конце города. Оттуда же можно подать и сигнал о помощи. Александру, как человеку опытному и побывавшему далеко не в одном подземелье, был предложен сомнительный выбор: смерть или путешествие к центру управления. Он, понятное дело, выбирает второе. На опасное задание, помимо Александра, отправляются еще трое. Двое солдат-контрактников и Игорь Хромов, имеющий доступ к центру управления и помешенный на всем тайном. Н предстает перед ними в новом виде. На улице стоит невыносимая жара, люди постоянно чувствуют безотчетный страх, тени в углах наливаются чернотой. В городе полно опасностей, в любом месте, где не хватает света, неосторожных путников поджидает смерть. В дороге Александр и Игорь выясняют одну важную деталь - достаточно самого незначительного касания серебряным ножом, чтобы уничтожить темную тварь. Они добираются в центр управления. Внутри - светло, повсюду человеческие следы. Но в шахте и на самом верхнем этаже властвует тьма. Профессор утверждает, что лишь «живой» огонь способен противостоять враждебному мраку и оказывается прав. Факелы позволяют проходить сквозь неосвещенные помещения. Так они добираются до пульта управления и активизируют систему жизнеобеспечения в бункерах. Игорь Хромов подает сигнал о помощи. На верхнем этаже Александр обнаруживает странную пентаграмму, начерченную на стене углем. Ее невозможно стереть влажной тряпкой, но один из военных пытается соскоблить рисунок серебреным ножом и ему это удается. Профессор утверждает, что такая пентаграмма накапливает человеческие страдания, - ими-то и питаются темные твари - и для ее создания требуются жертвоприношения. Александр, насмотревшись за время пути ужасов нового Н, всерьез обеспокоился судьбой родителей. Рискнув не оставаться в надежном убежище вместе с профессором и военными, он отправляется обратно в убежище. По дороге едва не умирает от жары и жажды, но чудом, после потустороннего вмешательства, умудряется выжить. На рыночной площади находит магазин сувенирных товаров, откуда забирает серебряную саблю, горсть серебряных монет и колец, которые позже для него переплавят в шарики солдаты. В убежище все по-новому. Заработало охлаждение воздуха, стало вдоволь воды и освещения, удалось установить связь с другими выжившими. Александр просит майора Стальского разузнать о судьбе родичей, а сам пытается отдохнуть и привести мысли в порядок. Но отдых долго не продлился. В убежище пребывает пара экспертов из организации «Алые Врата». Владимир Илов и Мария Пришина. Оказывается, власти не спешат высылать на подмогу горожанам войска, а собираются вначале изучить обстановку. Александр, всерьез увлеченный Марией и не теряющий надежды повидаться с родней, решает экспертам помочь. Не забесплатно, понятно дело. Эксперты делятся хорошей экипировкой, изредка в их словах проскальзывают ответы на многие вопросы по катастрофе в Н. Исследуя аномальные зоны, группа продвигается к убежищу в центральном округе. Замеры сняты, эксперты находятся в безопасности, родители найдены, и Александр решает покинуть город, пока не прибыли войска. Боится, что призовут к ответу за преступное ремесло. Скрепя сердце, он уходит из центрального округа. По дороге Александр наблюдает новое, заставляющее испугаться еще сильнее явление: с неба начинают падать крупные хлопья пепла. Александр обнаруживает, что самое первое его убежище, в котором собирался провести ночь, обезлюдело. Двери распахнуты, внутри горит тусклый свет. Повсюду кровь, гильзы и следы от пуль. Тел нигде не видно. В убежище вламывается группа военных, под командованием капитана Скворцова. Александра ранят, но, увидев на нем комбинезон экспертов, не решаются добить. В этот миг из хранилища начинают выбираться чудовища. Завязывается скоротечный бой. Александр, как может, помогает военным. Но, оказывается оглушен гранатой и теряет сознание. Военные подрывают несущие стены в убежище и уходят. Капитан Скворцов приводит группу в центральный округ. Он заявляет экспертам, что отныне проект «Алые Врата» закрыт. Владимир и Мария не знают, что делать, а капитан, неприкрыто ненавидящий ученых, говорит, что собирается уничтожить «Иглу». Чудесное изобретение, ставшее причиной катастрофы. Военные уводят Илова и Пришину. Александра, балансировавшего на грани смерти, приводит в чувство чей-то голос. Невидимый собеседник, которого главный герой в шутку называет ангелом, рассказывает о причинах всего случившегося в Н. Виной всему та сама «Игла», позволяющая ученым заглядывать в иные миры. Один из таких миров оказался подвластен демоническим созданиям, и они хлынули в прокол. Так появилась закрытая часть города. Некоторое время ученым и военным удавалось держать ситуацию под контролем, но в один день все рухнуло. Верховодил демонами человек, отринувший свет и принявший крещение тьмой - Ворфалог. Днем он насылал страх на всех, кто оказывался на улице, а ночью странствовал по городу и рисовал пентаграммы. Вскоре кордон был прорван, «Игла» совершила громадный прокол и миры начали сливаться. Но просто уничтожить изобретение нельзя - это только ускорит разрушительный процесс. Ангел просит Александра помочь, как единственного человека, не только не побоявшегося окунуться в ужасы Н, но и проявившего себя отважным, пусть и неумелым воином. Также ангел рассказывает про Скворцова и экспертов. Это становится последней каплей. Образ Марии не оставлял его. За время катастрофы Александр сильно изменился. Из жадного и прагматичного воришки, он вырос в ответственного, способного на самопожертвование человека. Он отправляется за военными в закрытую часть города. В Н прибыли войска. Демонов безжалостно истребляли солдаты, возводили временные укрепления и подготавливали эвакуацию горожан. Скворцов, с боем прорвавшись через кордон, разделил группу на две части. В одной, в чьи обязанности входила охрана стратегически важных точек, остался Владимир. Марию капитан повел за собой к «Игле». Позже, когда Александр с помощью ангела пробрался за кордон, он обнаружил мертвые тела солдат из первой группы. Владимир Илов погиб. Найдя «Иглу», Скворцов встречается и с Ворфалогом - чудовищным порождение мрака - и умирает. Мария гибнет вместе с ним, а опоздавший Александр все это видит. Схлестнувшись с Ворфалогом, он, благодаря запрещенному высшими законами вмешательству ангела, побеждает порождение тьмы. Отключает «Иглу» и, забрав тело Пришиной, уходит. На улице поднимается ветер, ливнем хлещет дождь. Военные добивают последних демонов, горожан спешно эвакуируют. Оставив тело на медицинских носилках, измученный и раздавленный неудачей, Александр бредет к Цветочному Мосту - единственному открытому выходу из города. Вновь появляется ангел. Он благодарит Александра за проделанную работу, но предупреждает, что силы зла не успокоятся. Будут продолжать попытки просочиться в мир… Александр, лишившись всего и не знающий, что делать дальше, остается в Н.
Прочла залпом! Где-то может не задерживаясь на отдельных словах! Понравилось! И по-моему все-таки мистика, я не сильна в жанрах, извините. Особенно понравились небанальные, необычные описания ощущений героя, его видение. Не такое ровное, классическое, а какое-то мужское, грубоватое, человеческое. Понравились описания помещений, обстановки. У вас есть чему поучиться... Немного не хватило - лично мне описания ГГ. Оно есть, но для меня слишком схематичное, набросками. Как будто не портрет, а экскиз карандашный. Чистое ИМХО. Я очень люблю описания ГГ - видеть их перед глазами, как меняется лицо во время речи, как меняются выражения глаз и так далее. Как меняется одежда героев, как они двигаются и как говорят. Есть какие-то наметки. Но мне лично не хватило. Чистое ИМХО. Ни в коей мере не претендую! Демоны хорошо сделаны, добротно. Немного напомнило атмосферу фильма "Сайлент Хилл". Очень, по-моему, достойная всяческого внимания работа. Получила удовольствие. ПЫ.СЫ. Вычитать столько и поправить - за это нужно сразу орден! ФанГФорум
Вот, честно говоря, я уже вообще не собирался возвращаться к этой работе. Но некие Морана и Anevka, которых я люблю, даже очень-очень люблю, снабдили меня ажно двумя кипами свежих правок. Так шта вот: "Н" от 2014 года. Думаю, в три захода осилю все правки. Это первый:
Город Н Пролог
Это была одна из тех ночей, когда проклятый сон и не думал наведываться ко мне в гости. Битый час я ворочался в кровати, раза три взбивал, переворачивал подушку; до боли в глазах всматривался в потолок. Думал. Мысленно рисовал сверкающий песок, тихую, уютную бухту, курчавые бурунчики накатывающих на берег волн. Представлял, как кожу овевает прохладный бриз. Жадно вдыхал свежий, напоенный морской солью и йодом воздух. От таких картин реальность казалась гаже. Затхлость, невыносимая духота в комнате, мертвая тишина за окнами и липкая от пота простынь – все разом действовало на нервы. На улице под тридцать градусов, а у меня законопаченные окна и мертвый кондиционер! Поднявшись с кровати, я некоторое время просто сидел и смотрел на полупустую стеклянную бутылку, с которой вчера вечером зачем-то сорвал этикетку. Минералка давно выдохлась, но открывать новую бутылку было кощунством, потому как с водой последнее время туго. Проглотив порцию, вылил остатки на ладонь, плеснул в лицо. «Кого ты обманываешь? – настойчивая мысль снова дала о себе знать. Ухмыляясь, пропищала: – Можно подумать, тебе не спится из-за жары или жажды! Нет, брат, меня не провести! Ты боишься». Да. Боюсь. Но чему удивляться? После всего, что я перенес за последнее время, недолго и умом тронуться. Как бы хотелось никогда не испытывать того страха! Страха настоящего, крепкого, настоянного на человеческой крови, пропитавшегося болью и щедро приправленного обреченностью… Мое внимание привлек нарастающий рокот двигателей. Я подошел к окну, приподнял штору и посмотрел на улицу. Яркие огни, озарявшие двор, неприятно резанули по глазам – за последнее время как-то отвык от света. Обычно город окутан мглой, здесь тихо, почти безжизненно. Тем удивительнее наблюдать колонну из трех армейских джипов, неспешно въезжающих во двор. Ежедневные рейды проводились еще засветло и были обычно куда скромнее – не больше одной машины за раз. А тут целый автопарк! Тем временем джипы остановились. Из них, точно горох из рваного мешка, высыпались вооруженные люди. Подгоняемые сержантами, солдаты спешно разошлись по двору. Яркие фонарные пятна скользили по изрытому трещинами асфальту, по фасадам опустевших домов, и мне пришлось отступить от окна. Еще не хватало загреметь в изолятор! За окном трижды прогудел клаксон, солдаты скорым шагом вернулись к машинам. – Ну и чего вы здесь искали? – спросил я в пустоту. Рейд вполне мог быть нацелен на распоясавшихся в последнее время сектантов, или торговцев оружием, что облюбовали наш городок. Но, с другой стороны, чтобы вывести на ночные улицы Н столько народу, причина должна быть гораздо весомее. Решив не забивать голову подобной ерундой, я вернулся к своему лежбищу и, проглотив снотворное, завалился спать. Силы мне еще понадобятся, а иссякающий запас таблеток всегда можно пополнить в соседних домах. Правда, один знакомый доктор советовал не злоупотреблять транквилизаторами, но разок дельным советом можно и пренебречь. «Черт, как же давно все это тянется, – мелькнула мысль на задворках сознания. – Я ведь почти не помню, когда начался кошмар!»
Глава первая
То было ветреное, по-осеннему холодное утро. Улицы казались непривычно безлюдными. Дождь, не унимавшийся четвертые сутки кряду, все-таки смилостивился и на время стих. Изредка тишину просыпающегося города нарушал одинокий шум проезжающей машины. В окнах высоток загорались первые огни. Все-таки он по-своему прекрасен, наш городок, ласково именуемый местными жителями «Н». Сравнительно небольшой, что называется, «закрытого типа», обнесенный высоченными стенами, полный тайн и загадок, но от этого не менее уютный и родной. Если ты обыватель, не привыкший совать нос в дела военных и правительства – жить в нем одно удовольствие. Ночь я провел в компании друзей и подруг. Мы выпивали, много беседовали, хохотали и слушали громкую музыку. За веселье приходилось расплачиваться. Денег на такси не осталось, первые троллейбусы, наверное, еще даже не покинули депо, вот я и брел через досыпающий последние минуты город, сунув руки в карманы и набросив на голову капюшон. Забавно, но, несмотря на столь раннюю прогулку, чувствовал себя просто замечательно. Впереди еще один выходной, и он лентяем по-лентяйски распланирован: «Добраться до квартиры, принять горячий душ и завалиться спать до самого вечера». Мечтам не суждено было сбыться. Едва вошел в коридор и снял кроссовки, как неожиданно и неприятно громко зазвонил телефон. – Алло? – я взял мобильник. – Александр? – Из динамика послышался приятный женский голос. – Доброе утро, это Елена. У вас на сегодня никаких неотложных дел нет? – Нет, вроде бы… – Нужно было привести разбегающиеся мысли в порядок. Мерзавки постоянно ускользали! – Отлично, – голос стал немного тише, в нем появились осторожные нотки, – тогда загляните к нам в офис. Аркадий Борисович заинтересован в ваших услугах. – Без проблем. Вообще-то, я не любил подобные звонки… черт, да ненавидел просто! – Тогда мы вас ждем, – весело прочирикала Елена. – Часам к одиннадцати успеете? – Могу и раньше. Первой мыслью было сразу же отказаться от работы. Я обычно прислушивался к внутреннему голосу, и в тот день он яростно советовал остаться дома и никуда не ходить. Но здравый смысл оказался сильнее – мой кошелек показывал дно, а выспаться успею всегда… – Отлично, Плетнев будет вас ждать. – Елена повесила трубку. Положив мобильник на тумбочку в прихожей, я прошел в спальню и, не раздеваясь, завалился на кровать. С наслаждением уткнулся лицом в подушку; сильно хотелось пить, голова трещала, а лень, кажется, одерживала уверенную победу над силой воли. Но из незашторенного окна лился яркий утренний свет, а сосед снизу в очередной раз решил побаловать окружающих самым низкопробным русским шансоном. Утробный рев напрочь отбил у меня желание спать. Ощутив всю силу модернового «искусства», встал и неохотно поплелся в ванную комнату. Горячий душ и чашка крепкого кофе немного взбодрили меня, оставалось надеяться, что заряда хватит хотя бы на пару часов. Я выгреб из копилки последние сбережения, пересчитал. Итог не сильно порадовал. Быстренько одевшись и, прихватив портфель и карточку жителя города Н, я вышел из квартиры. Сонный, всклокоченный и совершенно в дурном расположении духа. Душу грело лишь одно – долгожданная возможность нормально заработать.
Пахло гарью. Вонь была настолько сильной и едкой, что глаза начали слезиться. Пришлось уткнуться носом в высокий воротник куртки и обойти полыхавший мусорный бак с другой стороны. Пришлось заложить изрядный крюк, но лучше немного пройтись, чем заявиться к нанимателю, смердя горелой помойкой. Я быстро шел вдоль невысокого заборчика, что ограждал обитателей детского сада «Малыш» от неприветливого, сердитого мира. Днем здесь всегда шумно, воздух гудит от веселых детских голосов. Вечером, когда на город опускаются сумерки, это место выглядит мрачным, заброшенным и дряхлым. Тихо здесь, неуютно как-то… лишь где-то невдалеке раздается дружный мат ценителей паленого алкоголя. Отсчитав четвертый подъезд, я взбежал по обкрошившимся ступенькам на крыльцо и нырнул в коридор. В нос моментально шибанул мощный, кисло-мерзкий запах дурного человеческого воспитания. Вдобавок ко всему на лестничной клетке было темно – одна-единственная лампочка, под грязным стеклянным колпаком, нормального света не давала, так что приходилось смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в неприятный подарочек. Мне нужно было подняться на третий этаж. Не высоко, но привычная человеческая лень победила, и я решил проехаться на лифте. Слушая, как грохочет противовес, невольно представил себе огромный бетонно-арматурный блок, что опускался вниз, поднимая кабинку на нужный мне этаж. Наверняка механизм не меняли еще со времен Союза, да и вряд ли в ближайшее время сделают это. Скрипя несмазанными пружинами, двери лифта неохотно расползлись в стороны. Площадка оказалась не в пример чище той, на первом этаже. Здесь даже рядок мощных, стоваттных лампочек был укрыт надежным пластиковым колпаком, стены выкрашены зеленой краской, линолеум на полу новенький, чистенький. Подойдя к нужной двери, я нажал на кнопку звонка – за дверью зачирикали электронные китайские птички. – Кто там? – из небольшого динамика под звонком прорезался сиплый мужской голос. – Сетевой маркетинг. Во плоти. И лотком увлажняющего крема в руках. Щелкнул замок, звякнули ключи, и передо мной возникла небритая морда нашего охранника – Анатолия. Дородного, краснощекого мужика, с толстыми как вареники губами. Веселый, вечно имеющий в загашнике пару свежих анекдотов или забавных баек, он был одним из самых позитивных людей, встреченных мною за всю недолгую жизнь. – Заходи, дружище! Обогнув здоровяка, я проскользнул в кухню. Здесь орал телевизор, на плите стояла пустая кастрюлька, а воздух пропах табаком и кофе. За столом сидели три насупленных мужика и невысокая чернявая женщина, которая что-то печатала на миниатюрном ноутбуке. – О, Александр! – поприветствовал меня Артур, коренастый армянин в джинсовой куртке. – Давненько не виделись. Тебя там Борисыч разыскивал. – Да знаю уже, – мы обменялись рукопожатиями. – Лена разбудила ни свет ни заря. Мысленно готовясь к важному разговору, я вышел из кухни и направился в зал. Комната, по сути, являлась скромно обустроенным кабинетом: небольшой письменный стол, компьютер и кожаное кресло, в котором вольготно устроился мой наниматель – Аркадий Борисович Плетнев. Бывший работник спецслужб, у которого не хватило ума покинуть город Н до того, как его обнесли стеной и обозвали «закрытым», и сумевший организовать нелегальное, в чем-то даже преступное, но довольно выгодное предприятие. Дело в том, что на территории города всегда хватало старых, новых, работающих и давно заброшенных заводов, лабораторий. Кто-то очень недурственно платил Плетневу, не понаслышке знакомому со всей местной «кухней», за информацию о разработках. А я, собственно, эту самую информацию добывал. – Здравствуй, Александр, – он едва заметно улыбнулся и достал из мини-бара бутылочку коньяка и два стакана. Крупный мужчина, с аккуратно остриженными волосами и ухоженной бородкой, всегда напоминал мне партийного деятеля из старых, черно-белых фильмов. – И вам не хворать. – Я одобрительно кивнул на предложение выпить. – Лена утром звонила. Говорила, ищете меня. – Да-да, верно, – он открыл верхний ящик стола, – есть для тебя кое-что. Вроде бы и ничего важного, но деньги платят хорошие. Грех отказываться. Порадовавшись своей прозорливости, я мысленно приготовился к очередной скучной прогулке в закрытую часть города. Разведать, разнюхать – потом прийти и рассказать. Ничего особенного. Обычно меня даже за кордон не посылали. – Это хорошо. Мне как раз нужна встряска. Да и с деньгами сейчас туговато. Наниматель кивнул, вытащил из ящика плотно набитую папку и протянул мне. – Вот. Изучи на досуге. Там конверт с авансом и кое-какая полезная информация. Ей времени удели побольше. Если вдруг пойдешь на отказ – передай папку кому-нибудь из наших и сообщи мне. Я введу в курс дела. Ну, ты сам все знаешь. Осторожнее будь, когда домой пойдешь! Сторонись патрулей. – Где буду работать? Как экипироваться? Вместо ответа Плетнев развернул монитор и показал мне трехмерную карту города. К удивлению, жирной синей точкой была выделена не территория у закрытой части города, а небольшой, заброшенный, уже порядком разворованный завод «Имени А. Федина». Я пожал плечами, опрокинул стакан и, прихватив с собой лимонную дольку, вышел из комнаты. В «офисе» проторчал до вечера. Хлебал вкусный ягодный чай, много курил и обменивался с мужиками последними новостями. Сразу не ушел потому, что почувствовал слабый укол страха – чего со мной не было где-то со времен третьей вылазки. Чтобы развеяться, решил скоротать время в компании коллег. Забавные истории Анатолия, того еще балагура, действовали как успокоительное. В конце концов, решил, что завод – не самое плохое место в Н. По крайней мере, это не за кордоном. Не нужно никаких оцеплений преодолевать, ни от солдат-срочников с их проклятыми собаками бегать. Правда, скорее всего, придется лезть под землю, но тут ничего не поделаешь – издержки профессии. Рейсы к кордону обычно заканчивались ползаньем по крышам заброшенных домов. Ну, раз не вверх, значит – вниз. В моем ремесле серединки не бывает. Я вышел на улицу. Странно, но тревога даже не думала отступать. Сунув сигарету в зубы, чиркнул зажигалкой, затянулся терпким дымом. Нахмурившись, взглянул вверх. По темному небу нехотя ползли курчавые тучи, сквозь которые изредка проглядывал полумесяц – жалкий огрызок луны. В воздухе стоял неприятный, непривычный для Н запах сырости. У нас ведь юг, здесь даже в октябре иногда бывает жарковато. «Скорей бы зима. Осточертела промозглость, дожди эти!» Я выбросил окурок и, сунув папку в портфель, потопал к ближайшей остановке. Несмотря на полную изолированность, жизнь в Н течет практически так же, как и в любом другом городке «закрытого» типа. У нас есть электричество, вода, скромный развлекательный центр на отшибе; а недавно даже протянули кабельный интернет. Так что мы тут в курсе всех мировых событий и даже потихоньку пиратствуем фильмы с «торрентов». Мне всегда было интересно, существуют ли еще в России городки вроде нашего? Он материален, но в тоже время его нет на картах, а из-за мощных военных заглушек нас даже спутник засечь не может. Мы окружены громадным бетонным забором, а единственный выход из Н – Цветочный мост – перекрыт двумя постами военных. Странно? Да, пожалуй. Но люди привыкают ко всему, как известно еще с древнейших времен. Горожане и привыкли. На остановке кроме меня было еще человек десять – час пик, как-никак! Люди с нетерпением ожидали подходящего троллейбуса, о чем-то негромко переговаривались. Чуть в сторонке высилась небольшая белая будочка с высокой антенной на крыше и нарисованным на стене синим щитом, в которой, отгородившись стеклянным окошком от мира, скучала миловидная женщина в форме городской службы безопасности. Где-то в будке громко тренькнул звонок, моргнул свет. Женщина подскочила, схватила телефонную трубу и быстро набрала какой-то номер. В следующий миг она захлопнула окошко и задернула штору. Троллейбус появился, когда я уже начал подумывать о такси.
Следующим утром, отмокнув в ванне и перекусив, я уселся с чашкой горячего кофе за просмотр документов. Мой наниматель – довольно педантичный старый хрыч. У него все всегда разложено по полочкам, каждому отведена своя, особая роль. Половина бумаг прямого отношения к делу вообще не имели, но зато в них содержались различные подсказки и намеки на все, что могло бы хоть немного облегчить мою работу, также старые планы завода и прилегающих к нему территорий, куча всякой маловажной информации. Например, список рабочих за восемьдесят третий год или отчет из отдела снабжения. Отхлебнув остывшего кофе, я сосредоточился на вскрытии конверта. Внутри оказался диск и тугая пачка зеленых хрустящих банкнот. Присвистнув, быстренько пересчитал свой аванс – пять тысяч окрепших в последнее время долларов. Нехило. Спрятав деньги в шкатулку, я прошествовал к компьютеру и, сунув диск в дисковод, с интересом уставился в монитор. В этот раз Борисыч почему-то не оставил своего коронного видеосообщения, вместо этого на диске была скрытая папка, а в ней – несколько «вордовских» файлов и десяток разнообразных схем подземных лабиринтов. Я отставил чашку в сторону и сосредоточился на тексте:
«Наниматель утверждает, что под заводом находится исследовательская лаборатория. Якобы там разрабатывали основу новых биологических технологий. Программа была завершена и ожидала одобрения со стороны правительства, но что-то не срослось. В итоге: программу свернули, а базу, со свойственным нашей стране раздолбайством, бросили. Вряд ли там осталось что-то по-настоящему ценное, но нанимателя устроит решительно все, что найдешь: записи, документы, личные карточки и пропуска. Запомни, люди платят нам за малейший намек на разработки, что велись под заводом. В следующем файле набор электронных ключей. Запомни их, а лучше – запиши. Могут пригодиться. Удачи».
«Ух, – подумал я, – и чего это нашего Плетнева в разведчики потянуло? Все так официально, таинственно… высокооплачиваемо». В следующем файле был набит перечень заковыристых электронных ключей – по двенадцать цифр и столько же букв в каждом. Ну и как мне, спрашивается, этот ужас запоминать? Я быстренько записал ключи в мобильник, для верности продублировал на бумаге и только тогда принялся за карты и планы завода. Судя по всему, на них были изображены старые подземные коммуникации, коих под заводом оказалось до неприличия много – настоящий лабиринт. Облегчили задачу три мелких крестика, отмечавших потенциальные места расположения нужных дверей и помещений, где, по мнению Плетнева и его осведомителей, могла храниться информация. На ознакомление с материалом я убил добрую половину дня. Новое задание обрушило на меня кучу сомнений и вопросов. Например: почему военные, или кто там рулит у нас подобными делами, решили оставить важные документы без присмотра? Зачем они понадобились нанимателям, и почему Плетнев хотел поручить дело именно мне? Вспоминая сейчас те дни, никак не могу избавиться от чувства, что упустил нечто важное. Очень может быть, что Борисыч уже тогда знал, или, по крайней мере, подозревал, что на самом деле творили ученые в Н. По телевизору тем временем показывали местные новости. Миловидная девушка в строгом коричневом пиджачке голосом, наполненным праведным гневом, рассказывала об очередном зверском убийстве, совершенном неизвестным маньяком в районе парка имени Горького. Интересно, они и вправду считали, что наш народ настолько туп и еще не сообразил, что никакого маньяка не существует? Есть закрытая часть города и власти, что удерживают над ней завесу тайны. Только вот завеса давно прохудилась, и теперь по городу такие легенды ходят! А я некоторых из этих «легенд» видел воочию. Но сейчас не об этом.
Валентин заглушил мотор. – Дальше пойдешь сам, – водитель кивнул на дверь. – Все необходимое в багажнике. Я вышел из машины и тут же съежился – вроде бы середина осени, а холодрыга стояла знатная. Небо темное, тучи ползли толстые, ленивые, наполненные влагой, готовые вот-вот прорваться холодным дождем. В багажнике находился стандартный набор диггера: пластмассовая каска, фонарь ручной, фонарь налобный, наколенники, налокотники, вместительный рюкзак с инструментами, фотоаппарат в жестком футляре. Рядом с рюкзаком лежал аккуратно сложенный комбинезон коричневого цвета. Такие обычно предпочитали лыжники и любители кататься на досках по снегу – ткань плотная, непромокаемая, внутри толстая синтепоновая подкладка, что отлично сохраняет тепло и смягчает удар при падении. Хмыкнув, я собрал все необходимое и захлопнул багажник. Заурчал мотор, взвизгнули колеса, и, освещая пустынную дорогу светом фар, машина умчалась в ночь. Первым делом нужно было осмотреться. Водитель высадил меня в тихом закутке невдалеке от железнодорожных путей, по которым, в былые времена, к заводу шли товарные составы со всех уголков России: здесь собирали запчасти для тяжелой военной техники. Еще раньше, когда здравствовал Советский Союз, на заводе изготавливали довольно-таки приличные швейные станки, которые расходились потом по всему миру… тому, что был солидарен с Советами, разумеется. Но прошли годы, и город оброс высоченной бетонной стеной, увитой поверху колючей проволок. Появились сторожевые вышки. Завод зачах, вместо вереницы товарных поездов к нам теперь три раза в месяц приходят продовольственные фуры и контейнеры со всякими нужностями. Я поглядел на фосфоресцирующий циферблат часов. Сейчас без пятнадцати десять, а машина вернется не раньше двенадцати. «Спешить некуда, можно и покурить». Чуть левее тянулись старые рельсы. Каменные шпалы давно скрылись под желтым ковром из чахлой травы и кустарника, за путями располагалась железнодорожная платформа, от которой к заводу бежала широкая дорога. Вдалеке послышалось урчание проезжающей машины, что было довольно странно – в эту часть города горожане наведывались нечасто. Завод располагался на отшибе, всего в паре километров от Цветочного моста. Именно он соединял наш город с остальным миром, но для того чтобы преодолеть оба военных кордона на мосту, нужно предъявить специальный пропуск, выдаваемый местной мэрией в случае крайней необходимости. Я забросил за спину рюкзак, прикрепил к поясу фонарь и неспешно потопал к железнодорожному полотну. Здесь было тихо, спокойно, не слышно даже звуков города – только холодный ветер жалобно завывал в закоулках и щелях. Осторожно перебравшись через рельсы, я взобрался на платформу, снял с пояса фонарь. Но перед тем как зажечь, задержал дыхание и прислушался. Тихо. Лишь унылая песня ветра. – Не нравится мне здесь. – Привычка разговаривать вслух выработалась сама собой. Здорово помогает побороть страх. Атмосфера безжалостно давила на нервы – слишком уж безжизненно. Тишина какая-то гнетущая, мерзкая… Невольно вспомнился замаринованный военный объект под землей. – Черт, – я передернул плечами, – да тут же вояки должны сновать туда-сюда! И скручивать любого, кто осмелился приблизиться к заводу хотя бы на метр. Вот уж точно, Страна Чудес. Обогнув обшарпанную котельную, я вышел на площадь перед административным зданием. Остановившись возле бывшей цветочной клумбы, ныне поросшей бурьяном, достал из внутреннего кармана карту подземелий, сложенную вчетверо, и включил фонарик. Нужно было пройти через здание администрации и попасть во внутренний двор завода. По плану вход на нижние этажи находился в четвертом сборочном цехе, как раз за малой плавильней. Спрятав карту и погасив фонарь, я принялся за экипировку. Сбросил куртку, стянул свитер и быстренько надел комбинезон. Вжикнула молния, появилось приятное чувство защищенности от промозглого ветра. Дальше пришло время наколенников, налокотников и шлема. Наверное, со стороны я выглядел как полный придурок, но это волновало мало – все-таки не на светское мероприятие шел. Повседневную одежду пришлось спрятать в большой полиэтиленовый пакет и оставить возле бюста Ленина, что гордо возвышался посередине площади. Рассовав по карманам все самое необходимое, прислонился спиной к холодному постаменту и принялся разбирать содержимое рюкзака. Армейский паек, набор инструментов «Домашний Слесарь», несколько световых шашек и большой охотничий нож. Непростой – с серебряным напылением. Шутки шутками, а я видел такое, от чего кровь в жилах в студень превращается, и серебро при таких раскладах далеко не самое последнее средство самообороны. Может быть, завод и находится в относительном отдалении от закрытой части города, но предосторожность никогда не повредит. Пускай все это и завязано на суевериях, но так спокойней. Я прицепил к поясу нож, вдел в петли фонарик, пару световых шашек и, пристроив удобнее рюкзак за плечами, двинулся к главному входу.
Глава вторая
Оранжевое пятно фонарного света медленно скользило по полу. Асфальт перед зданием потрескался и заметно просел, разноцветная плитка у входа покрылась сеточкой мелких трещин, из которых пробивались пучки чахлой травы. Взбежав на высокий порожек, я в нерешительности замер перед выходом. Остановила меня толстенная железная цепь, оплетавшая дверные ручки. Венчал безобразие большой, уже изрядно покусанный ржавчиной замок, справедливо за свои размеры именуемый амбарным. – Приехали. – Я с сомнением глядел на цепь. Звенья толстые, надежные – такие простыми кусачками не возьмешь. В моем миниатюрном чемоданчике не нашлось ничего подходящего. Можно было бы попробовать перебить дужку замка острым долотом, но страшно не хотелось возиться и шуметь. Лучше поискать другую возможность проскользнуть на территорию завода. Пожелав мучительной смерти неизвестным хозяевам, я спустился с порожка и пробежался взглядом по темному фасаду здания. Окна второго этажа располагались слишком высоко, а те, до которых мог дотянуться с земли, оказались намертво заварены решетками из арматуры. Секционный забор был довольно высок, к тому же наверху кровожадно извивалась «егоза». – Скверно. И куда теперь идти? Но тут мой взор зацепился за кусок ржавой сливной трубы, торчавший из стены метрах в трех над землей. Рядом – окно. Стекло некий альтруист расколотил. «Как же до тебя добраться? О, вот как залезу! Лишь бы дотянулся до трубы…» Я подпрыгнул и, вцепившись в холодный арматурный прут, повис на решетке. Подтянулся, уперся в стену ногами. До трубы оставалось сантиметров сорок, и, презрев опасность и наплевав на возможные последствия, я совершил прыжок. Пальцы скользнули по холодному металлу, хрустнули вырванные из стены крепления, я рухнул на заросший бурьяном тротуар, схлопотав для полноты ощущений вырванной трубой по плечу. Когда волна боли схлынула, первым делом витиевато и сочно обматерил всех и вся, не забыв при этом помянуть себя, любимого. Потирая ушибленный тыл, быстро потопал к зданию администрации в твердой решимости расправиться с замком. По заводской площади разносился монотонный стук – это я в исступлении колотил плоскогубцами по шляпке долота. Наконец проклятая дужка переломилась, и я с нетерпением размотал цепь. Сунув ее в рюкзак, осторожно открыл дверь и вошел внутрь. Пожалуй, «запустение» - идеальное слово для того, чтобы описать открывшийся мне вид. Перемахнул через покосившийся турникет, второпях обогнул комнатку охраны и двинулся по узкому коридору вперед. Это трехэтажное здание меня мало интересовало, так что обшаривать огромное количество кабинетов и хозяйственных помещений не стал, а сразу направился к выходу. Шаги гулко разносились по внутреннему двору завода. Оставив за спиной корпус администрации, я вышел на середину площадки и вновь прислушался. Тихо. Темно. Безжизненно. Одряхлевшая кровля скрипела под напором осеннего ветра, да где-то стучало открытое окно. Мелкие капельки срывались с черного неба, грозя перерасти в колючую морось, которую на дух не переношу. – Так, – я вынул карту и посветил на нее фонариком, – где здесь у вас плавильня? Пробежавшись взглядом по цепочке почти одинаковых прямоугольных зданий, остановился на большом ангаре с побитым шифером на крыше и распахнутыми настежь воротами. Согласно плану, за этим строением и располагался цех с искомым спуском в подземелья. Судя по двум намалеванным стрелочкам с торцевых сторон – там имелся сквозной проход. Проверив все необходимые инструменты, я потрусил к ангару. Пробежка должна была привести мышцы в необходимый тонус и впрыснуть в кровь дозу адреналина. Подбежав к воротам, быстренько взглянул на часы и скользнул внутрь плавильни. Помещение словно пережило монголо-татарский набег: все, что не смог целиком вытащить наш ушлый люд, разобрали на детали, а то и вовсе поломали к чертям собачьим. Остались только груды ржавого железа и жалкие остовы старых металлургических печей, с которых даже болты поскручивали. Решив, что пробираться через заторы из хлама мне абсолютно ни к чему, я вышел на улицу и сосредоточился на поиске обходных путей. Но, к сожалению, дорожка нашлась только одна – нужно было обогнуть весь внутренний двор и пробраться к цеху через бывший пожарный въезд. Крюк в добрую сотню метров привлекал еще меньше ангара, так что альтернатив не оставалось… – Мать твою! – Не пройдя и трех шагов, зацепился ногой за кусок толстой армированной проволоки и чуть не рухнул на пол. Слава богу, что с координацией все в порядке – практики-то хватает. Так я и крался вперед, осторожно переступая через пирамиды ржавого хлама, постоянно опасаясь коварного гвоздя и, как следствие, проколотой ноги и целого вороха проблем, что незамедлительно последуют за этим. Если на заводе и был кто-то помимо меня – бомжи там, или охрана, – они точно слышали дикий лязг и треск, что летел из ангара. Повезло – никто не кинулся меня арестовывать, клянчить деньги или – и то, и другое разом. До противоположного конца плавильни добрался относительно невредимым, отделавшись парой царапин и десятком затяжек на комбинезоне. Единственным минусом сей одиссеи оказался мощный железный брус, намертво приваренный к петлям на вторых воротах. Шесть слов. Всего шесть слов, извергнутых в воздух из самых темных и невоспитанных закоулков души и памяти. Хорошо, что краска на стенах давно облупилась – иначе выцвела бы. Зато – вулкан в душе поутих… Я сконцентрировал внимание на пожарной лестнице, убегающей вверх, под дырявую крышу. Ступеньки подозрительно поскрипывали под ботинками, но так как в советское время строили на совесть, наверх я взобрался без происшествий. Отряхнувшись, осторожно подошел к ржавому листу, что, по всей видимости, в свое время исполнял роль двери. Сорвав болтающийся шпингалет, оттащил «дверь» в сторону. Проем выходил на узкий пожарный балкончик, сваренный из толстой арматуры и труб, уже изрядно подпорченных ржавчиной. Вид с балкона открывался тот еще: кирпичная стена сборочного цеха и узкая полоска дорожки внизу. С неба уже вовсю сыпалась ледяная крупа, которую колючий ветер весело гонял над городом. Студеные порывы трепали волосы, холодили вспотевшее лицо. Помянув недобрым словом современно-криворуких строителей, я, кряхтя и охая, спустился по пожарной лестнице. В узком проходе между плавильней и цехом нормальный человек, среднего телосложения, не смог бы даже пройти прямо, так что пришлось немного попотеть, прежде чем удалось протиснуться к нужным воротам. Судя по всему, створки, ведшие в цех, как и в ангаре, открывались внутрь. Похоже, зодчие столкнулись с дефицитом свободного пространства, что и сказалось на внешнем виде завода. Благо хоть ворота оказались гостеприимно распахнуты. А вот сюда, по всей видимости, охочие до чужого добра людишки не пробрались, так как мощные промышленные станки все еще остались в довольно приличном, не разобранном состоянии. Лишь толстый ковер пыли свидетельствовал о том, что помещение давным-давно заброшено. Оставалось подивиться великодушию нашего государства: выделить на поживу бедным жителям города Н целый завод! Разве не барский подарок? Пара снимков – на память. Я уселся на железный стульчик и поставил перед собой фонарь. Затем достал из рюкзака лопающуюся от протеинов шоколадку и бутылочку минеральной воды. На заводе, теперь это стало окончательно понятно, ни души. Времени у меня оставалось в запасе прилично, так что можно было не спешить и перевести дух. Хрустя батончиком, я внимательно рассматривал план цеха. Сработан он был явно по памяти, так как в глаза бросались мелкие недочеты и несоответствия. Все-таки отсутствие годных орбитальных снимков серьезно усложняет жизнь нам, честным трудягам. Мысленно отметив примерное место спуска, я закрутил крышку на горлышке бутылки и сунул ту обратно в рюкзак. Сборочный цех почему-то был не в пример скромнее той же плавильни, да и поменьше остальных внутренних зданий завода. Мне так представляется, что цех являл собой самое обыкновенное прикрытие военному или научному объекту, находившемуся под землей. Правда, было не совсем понятно, как оборудование доставляли на нижние этажи, но эта тайна мне так и не покорилась. Скорее всего, где-то имелся еще один проход. Кружочек, обозначавший на карте спуск, привел меня к дальнему правому углу цеха, где располагался большой электрический щит. Липовый электрический щит. Пришлось изрядно повозиться с хитроумными защелками на внешней стороне железной дверцы. Лишь спустя двадцать минут затхлый воздух цеха огласил легкий щелчок. Отставив металлическую дверцу в сторону, я посветил в образовавшийся проем фонариком. Луч света разрезал плотный сумрак, заставив меня зябко передернуть плечами: открывшийся проход убегал вперед, а затем неприятно скрывался за поворотом. Редкие лампы на потолке не горели. – Так, – я достал из рюкзака налобный фонарь и закрепил его шлеме, – сейчас поглядим, на что деньги честных налогоплательщиков уходят… уходили. Юркнул в темный лаз. К удивлению, потолок коридора оказался довольно высоким, и идти здесь можно было не сгибаясь. Серый пол, бетонные стены с обкрошившейся штукатуркой… Находясь в эдаком каменном мешке, даже полностью здоровый и психически устойчивый человек может испытать гадкие приступы клаустрофобии. Я почти сразу ощутил легкие прикосновения холодных пальцев страха. Сосредоточившись на расшалившихся нервах, едва не ухнул в бездонную шахту. В последний момент наступил на обрубок металлической трубы и, бросив быстрый взгляд на пол, замер в оцепенении. Буквально в метре от меня зияло черное жерло провала, грозившего в долю секунды проглотить зазевавшегося человека. Сердце учащенными толчками погнало кровь по венам. В висках противно застучало, лоб покрылся испариной. Еще два шага – и все. Полет и приземление. Я перевел дыхание и вновь расчехлил фотоаппарат. Запечатлел провал. Осторожно подошел к ровному прямоугольнику, прорубленному в полу. Мысли беспокойно метались в голове: «Шахта лифта? А где тогда сама кабинка? Или кнопки управления?» Пришлось сделать несколько шагов назад и осмотреться. В паре метров от ямы белела оштукатуренная стена – дальше хода не было. Значит, будем искать спуск вниз. Пришлось лечь на живот и осторожно подползти к самому краю. Сноп фонарного света скользнул по стенам глубокой шахты и растворился где-то во тьме. Осторожно, стараясь не создавать лишнего шума, я перебрался на другую сторону провала и повторил процедуру с фонарем. Вот здесь меня поджидала приятная находка – железная лестница, скрывавшаяся во мраке. Сняв с пояса световую шашку, я рванул запал и бросил ее вниз. Осторожно подступив к лестнице, еще раз посмотрел в шахту – где-то там, на самом дне бетонного колодца, плясало бесноватое зеленое пламя. Вздохнув, поставил ногу на первую металлическую поперечину. Лестницей давным-давно никто не пользовался, ступени обросли пылью, но сама конструкция была на диво устойчива и надежна. Мощные болты, крепившие каркас к бетонной стене, придавали дополнительную уверенность. Спустившись на восемь ступенек, я осторожно обернулся и посмотрел вниз – до пола оставалось порядка пяти-шести метров. «Странно. А сверху шахта казалась бездонной».
Немного переведя дух, я еще раз осмотрел когда-то подвижную, а ныне лежащую на боку лифтовую платформу. По всей видимости, управлялась она откуда-то из центра катакомб, так как вокруг не было никаких кнопок или рычагов. Опускал и поднимал платформу замысловатый механизм, отдаленно напоминавший мне домкрат-переросток. Правда, сейчас он больше походил на груду искореженного железа… Интересно, что тут вообще произошло, и почему объект вот так, запросто, взяли и бросили? Да и технологии, используемые здесь, явно опережали время, в которое построили завод. С другой стороны – откуда мне знать, какие и в какое время технологии были? Секретность на то и секретность, чтобы лопоухий обыватель про нее ничего не знал. Плетнев мог ошибаться. Судя по всему, в отличие от завода, закрытого лет пять назад, под землей кипела работа! На стенах красовались пластиковые панели, пол выложен вполне себе современной плиткой… нет, определенно это место покинули совсем недавно. Месяц, может быть, два назад. Наверняка существовал еще один вход. Иначе не объяснить, как все эти чудеса современной науки спустили сюда. Подняв все еще пламенеющую шашку с пола, я посмотрел вверх. Все такая же плотная пелена мрака. С лифтовой площадки вел только один выход – трехметровый дверной портал со снятыми стеклопластиковыми дверьми. Здесь было так темно, что даже яркий свет от фонарей и шашки не мог развеять плотный мрак. Тьма ощущалась физически, давя на психику и подтачивая внутренние резервы. – Спокойно, Александр, спокойно, – прошептал я, в тщетной попытке усмирить расходившееся воображение. – Здесь давно никого нет. Только ты, пыль на полу и куча дверей, за которыми полно всякой всячины. Нужно лишь найти все необходимое, забрать и сваливать восвояси. Все в полном порядке. Я как мантру повторял про себя последнее предложение, а руки тем временем машинально сдернули с пояса нож. Жесткая, шершавая рукоять настоящего оружия в ладони – вот что мне было нужно. Сразу стало спокойнее. Легкий шорох у дальней стены заставил вздрогнуть. Рой мурашек пробежал по спине… Шорох перерос в настойчивое постукивание. Мышцы напряглись, побелевшие пальцы сжали рукоять еще сильнее… Тишина. – Нечисто тут, ой нечисто! – мой голос эхом разнесся по пустым коридорам. Я быстро двинулся вперед. Тонкий слой пыли на полу, обшарпанные стены, распахнутые настежь двери, ведущие в темные помещения – антураж тот еще, как раз под стать настроению. Немного поплутав в лабиринте коридоров, остановился возле стального щита с двумя рубильниками и маленькой скважиной для ключа. Под щитом можно было разглядеть яркую надпись: «Аварийное освещение». Ни секунды не сомневаясь, я дернул оба рубильника. Ничего не произошло. По-прежнему было темно и мерзко. Погрозив непонятно кому кулаком, продолжил исследование катакомб. Хотя здесь давненько не убирались, выглядел объект довольно прилично. Можно даже сказать, пребывал в относительном порядке. Следы запустения носили поверхностный характер: пыль, паутина, пластиковые стаканчики на полу. Зато все стекла целые, кабели и провода надежно спрятаны под пластиковыми коробами. Скорее всего, подземная лаборатория была обустроена как раз после остановки завода, и это многое объясняло. Ведь в большинстве своем местные лаборатории и исследовательские центры создавали еще в прошлом веке, а здесь все такое новенькое, свеженькое… во всем чувствовались современные веяния. Следовало сделать пару снимков. Платят за них не много, но и лишними такие материалы не бывают никогда. Знающий человек даже в фотографиях переплетения коридоров и символах на дверях способен найти нечто полезное. Щелкнув три раза затвором, я поглядел на дисплей. Ничего. Темный фон. Выругавшись, проверил линзу. Целая. Щелкнул снова – темнота. Это притом, что от яркой вспышки даже мои глаза заслезились. - Ох уж мне эти китайцы! Теперь придется в гарантийный салон топать! Я бродил по коридорам еще минут пятнадцать, пока, наконец, не натолкнулся на большую дверь. Ни кодового замка, ни пневматических запоров здесь не наблюдалось. Лишь несколько слоев стали да узкая полоска смотрового окошка из толстого стекла. Но разглядеть, что творится в помещении, через него не получилось – внутри слишком темно, а стекло отчего-то не пропускало фонарный свет. Мне стало не по себе от мысли, что это не стекло, а мрак в помещении не поддается свету. Конечно, с той стороны окошко могло густо зарасти паутиной или пылью – благо, «климат» самый подходящий. Мысль глупая и неправдоподобная, но первый вариант заставлял обливаться холодным потом и дрожать, как осенний лист на ветру. Может, если бы лампы горели в самой комнате, что-нибудь и разглядел, а так… Пальцы скользнули по ровной металлической поверхности двери. – Ну, как и думал. Бугристые рубцы от сварки. Дверь оказалась надежно запечатанной, и открыть ее без автогена не представлялось возможным, так что не оставалось ничего другого, как продолжать поиски. На карте было отмечено приблизительное место расположения комнат, так что я оставил самодеятельность и взялся за дело со всей серьезностью. Первая точка, судя по всему, находилась на нижнем этаже объекта. Немного поразмыслив, я решил в первую очередь проверить именно ее, чтобы потом, постепенно, возвращаться к выходу. Направился к лестнице, ведшей на нижний этаж. Плетнев говорил, что нанимателей интересуют не только документы об исследованиях – сойдут и личные вещи работников этого таинственного места. «Что ж, будем искать, пока есть время!» Единственное, что мешало полностью сосредоточиться на задании – мерзкий скрип, доносящийся откуда-то снизу. Вдобавок ко всему четыре последние ступеньки то и дело освещались красно-оранжевым пятном, словно кто-то постоянно включал и выключал фонарь. Кто-нибудь жуткий. Черный. Злобный и голодный, как студент… – Расслабься! – Самовнушение было главным моим врагом. Проклятая фантазия услужливо подсовывала образы привидений и прочих чудовищ из ночных кошмаров. Лучшее лекарство в такой ситуации – собственный голос: – Здесь никого нет. Пусто. Некстати вспомнился стишок из мультфильма про Оловянного Солдатика. Там как раз говорилось о пустоте, и о том, что в ней непременно заведется какая-то чертовщина… – Тьфу! – Я остановился и глубоко вздохнул. – Ну что за пакость порой в голову лезет? Отсюда до кордона части минут двадцать езды! Нечего бояться. Нечего! Полный решимости опровергнуть стишок и посрамить собственные страхи, спустился с лестницы и твердым шагом направился к цели, в коридор. Как оказалось, опасения и вправду были напрасными. Свет исходил от лампочки аварийного освещения, что медленно вращалась под потолком. Оставался только непонятный скрип… Что-то неуловимо проскочило мимо, немного задев мою левую ногу. Нелепо взмахнув руками, я прижался к стене и, выставив перед собой нож, принялся водить фонарным лучом по полу. Но в коридорчике никого не оказалось. – Что тут происходи? – зло прошептал в пустоту. Лицо горело, пот мерзко стекал по спине. Легкий шорох вновь заставил вздрогнуть. На этот раз лучик света успел зацепить приземистую, размытую фигурку. – Вот тварь! – С детства на дух не переношу крыс, а в тот миг ненависть к ним увеличилась стократно. – Мерзкая, отвратительная, гнусная, вонючая тварь! Я сделал несколько осторожных шагов и остановился. Слева от меня зиял дверной проем. В небольшой комнатке, чем-то смахивающей на зоомагазин, насчитывалось порядка восьми маленьких клеток, рядом – большой вольер, накрытый плотной прорезиненной тканью. На многочисленных полках под слоем пыли покоились пустые колбы, какие-то пробирки и железные коробочки. В дальнем углу стоял пустой компьютерный столик, кресло без спинки и центрифуга. Под самым потолком вращалась точно такая же аварийная лампа, как и в коридоре. Фотоаппарату был предоставлен последний шанс. Инструмент реализовал его. Картинки получились четкими, яркими, товарными. - Так-то! Судя по всему, это была небольшая лаборатория, в которой ученые садисты ширяли бедных белых мышек разными химическими гадостями. Немного осмотревшись, я подошел к стене. На пустом книжном стеллаже покоился одинокий журнал, освещавший последние достижения в аграрной технике. В каком-то непонятном смущении от несоответствия лаборатории с журналом, я взял тот с полки. На первых трех страницах были изображены монструозные комбайны и трактора с полным перечнем функций и возможностей. А вот на четвертой странице меня встретил сложенный вдвое, распечатанный конверт-закладка. Сунув его в карман комбинезона, бегло обшарил ящики стола. Ничего там не найдя, я решил взять пару мензурок и выбираться из лаборатории. Но в коридоре меня поджидало одно весьма неприятное препятствие – десяток не в меру разожравшихся крыс. Едва я появился в коридоре, как все это мерзко попискивающее безумное воинство бросилось на меня. Повезло, что от лаборатории отошел недалеко и сумел вовремя ретироваться. Едва за моей спиной захлопнулась дверь, как с той стороны раздался отвратительный скрип – крысы в исступлении царапали пластик. – Чтоб вас всех! – Воздух с хрипом вырывался из легких. – Откуда только и взялись здесь… Я скинул рюкзак, достал из него достопамятную цепь. Обмотав вокруг ладони, размахнулся и несильно хлестнул по ближайшему стеллажу. – Так-то лучше! - Тяжелая цепь с легкостью отбила от полки изрядный кусок. Вернув рюкзак на положенное место, подошел к двери и прислушался – стало обманчиво тихо, будто все твари ушли… Осторожно приоткрыв дверь, я высунулся в коридор. Покой и безмятежность. На цыпочках, стараясь не создавать лишнего шума, я прошел весь путь от лаборатории к лестнице. Лишь когда правая нога коснулась первой ступени, за моей спиной раздался до дрожи знакомый писк. Быстро обернувшись, не глядя, взмахнул цепью… Что-то громко чавкнуло, и на руку брызнуло мокрым. В ровном фонарном свете с отвращением я разглядел дергавшуюся на полу крысу. Тяжелая цепь превратила ее голову в кашу, из которой торчали окровавленные обломки черепа. Отряхнув руку, я медленно попятился – в темном коридоре нехорошо сверкали десятки глаз. Судя по раздававшемуся внизу шуму, товарки крысы без зазрения совести набросились на свежее мясо.
Приведя нервы в порядок и попив водички, я вытащил из-за пазухи карту подземелий. Вторая метка располагалась где-то между служебными помещениями и уборной, так что, засунув страхи куда подальше, я потопал вперед. Здесь коридор немного сужался. Запустение чувствовалось не в пример сильнее. Со стен свисали оборванные куски черного кабеля, из выломанных розеток и рубильников торчала паутина проводов. В воздухе стоял тяжелый затхлый запах. Нет, определенно в этом подземелье что-то происходит! Всего каких-то десять шагов назад коридор не казался мне таким уж заброшенным и старым, а здесь… все было каким-то угнетенным. Вот, это слово как нельзя лучше характеризует то, что открылось моему взору. Три щелчка затвором фотокамеры – и три черные картинки в результате. Проблемы с техникой? Знакомо, знакомо. До зубовного скрежета. До дрожи в пальцах. Я посветил фонарем на пол – под тяжелыми ботинками неприятно похрустывало битое стекло. Воздух почему-то был холодней, нежели внизу или возле лифтовой платформы. Словно система кондиционирования все еще продолжала работать. Дальше по коридору становилось светлее – в комнатках для персонала невесть как уцелевшие лампы горели ровным, голубоватым светом. Я заглянул в одну из комнат – кровать аккуратно убрана, линолеум вымыт, а на ровном чистом столе стоит необычный светильник цилиндрической формы. Именно от него и исходило призрачное свечение. Я подошел к столу. Первое, что бросилось в глаза – белый провод, выходящий из стены и идущий прямиком к светильнику. Моя ладонь осторожно коснулась пластикового колпака. – Холодный… Жуть какая-то. Фотографии снова не удались. Но в этот раз на них остались хотя бы мутные бледно-синие разводы. В шкафу висела пара белоснежных халатов, в каких обычно ходят доктора в больницах. Каждый был запаян в толстый полиэтиленовый пакет и пронумерован. Я снял один из халатов и посмотрел на нашивку на плече – на зеленом поле было вышито красными нитками: «Z-4». Помимо них, в набор входили толстые парусиновые бахилы и маска-респиратор. Немного подумав, я сунул халат в рюкзак и вышел из комнаты. Минуя уборные, направился прямиком в столовую. Видимо, штат подземного комплекса был не слишком большим – я насчитал всего пятнадцать стульев, расставленных вокруг обеденных столов. В объемном холодильнике было полно сублимированной пищи самого подозрительного вида; в большом морозильном контейнере, поделенном на отсеки, покоились навек скованные льдом овощи. А в одном из шкафов нашлось семь блоков отечественных сигарет и ящик растворимого кофе неизвестной марки. Меня вновь одолели сомнения. Даже если это место покинули примерно полгода назад, хотя запустение, царящее кругом, говорило о том, что произошло это гораздо раньше, все продукты для повседневного использования должны были давно испортиться. Я поглядел на двери большой морозильной камеры. Странно, но почему-то холодильник и контейнер для овощей продолжали исправно работать, в то время как камера для мяса явно барахлила. Сквозь приоткрытые створки еще тянуло холодком, но лужи на полу и стойкий запах гнили сомнений не оставляли. – Теперь хоть понятно, что крысы жрали, – буркнул я, уткнувшись носом в воротник. Обшарив столовую, вернулся в коридор. Цель была где-то рядом… Сфотографировал столовую – ни изъяна. Закралась мысль либо о помехах, либо о заглушке. Но уж больно выборочно они воздействовали на мой аппарат. Следующая дверь, попавшаяся по пути, оказалась закрытой. Я прошел бы мимо нее, не задумываясь, коли б не крестик на карте. А так, подойдя к магнитному замку, вытащил телефон и быстренько нашел перечень цифровых кодировок. Несмотря на видимое отсутствие электричества, – хотя на этот счет у меня уже появились некоторые сомнения! – сенсорная панель работала исправно. Из шести имеющихся номеров для этого замка подходили только два – в остальных кодировках присутствовали буквы, а на сенсорной панели в наличии имелись лишь цифры. Ввел первый пароль – где-то что-то пискнуло, но замок так и остался закрытым. Я выругался, ввел второй – снова компьютерный писк и следующая за ним тишина. – Дерьмо! Не успел сделать и шага, как над дверью загорелась зеленая лампочка. Послышался щелчок, и магнитный замок открылся. Я осторожно высунулся из-за угла. Моему взору предстал охранный пост: металлопластиковая будка, три кресла и пустой оружейный стеллаж. Я зашел внутрь и осторожно уселся в кресло. С широкой панели на меня смотрели пять черных экранчиков. Под ними находился целый калейдоскоп из разноцветных кнопок и непонятных рычажков. Слева над креслом была приколочена квадратная табличка «Пункт Охраны». Мое внимание привлек небольшой огнеупорный шкафчик, что стоял рядом с необычным системным блоком. От системника тянулось несколько проводков. Они уходили в хитроумную плату, располагающуюся с торцевой стороны шкафчика. – Мне сегодня определенно везет. С компьютерными замками я сталкивался и раньше, но тогда сами компьютеры работали нормально. А тут вроде как даже света нет. Хотя некоторые лампочки по-прежнему горят… Я, что называется, «от фонаря» нажал несколько приглянувшихся клавиш и потянул за один рычаг – глухо. Оборвав провода, поставил шкафчик на стол и вытащил свой набор инструментов. Замок не выглядел неприступным, и попытать счастья стоило. Сейчас уже не вспомню точно, но провозился я с проклятым шкафчиком достаточно долго – потому как от яростной борьбы с замком меня отвлек звонкая трель наручных часов. Фосфоресцирующие цифры показывали половину двенадцатого. Машина приедет через полчаса и, если не успею вернуться вовремя, шофер попросту свалит. Двумя последними ударами своротил-таки проклятую крышку. В шкафчике лежала одинокая папка-скоросшиватель. Внутри находилось несколько больших листов с планами каких-то зданий и потертая калька. Сунув папку в рюкзак, быстро покинул охранный пункт. Нужно было как можно скорее подняться наверх, время и так поджимало, а мне еще предстояло пробираться через проклятый ангар … Пробегая мимо панели с рубильником, со злости стукнул по ней кулаком. Стрельнул легкий электрический разряд, и коридор залился ярким желтым светом. Прикрыв от неожиданности глаза, долго и смачно матерился. Когда первый испуг схлынул, с долей сомнения посмотрел на оставшуюся за спиной дверь. Ту самую, с маленьким смотровым окошком и запаянными краями. Именно она была отмечена на карте третьим кружком, а значит – за ней может находиться нечто важное и, как следствие, способное принести немного деньжат. Осторожно ступая по широким кафельным плитам, я подошел к двери и, поднявшись на носках, посмотрел в окно. Темно. Но на потолке едва заметно тлели лампочки. Я посветил в окно фонарем, но без толку. Тогда сделал то, что в тот момент посчитал гениальной идеей. Сфотографировал окошко. Одна. Две. Три. Четыре вспышки. Глаза от этого мерцания нестерпимо резало, и сквозь невольно проступившие слезы я увидел странные тени. Они метались по всей комнате, пригибаясь то влево, то вправо. Пропадали из виду, а потом появлялись снова. Меня затрясло, тело словно сковал ледяной панцирь. В животе стало холодно, будто мороженую рыбу проглотил. Почувствовал, как ускоряется дыхание, начинают трястись руки. Облизнув пересохшие губы, перевел фотоаппарат в режим камеры. Включил в настройках функцию ночной съемки. Прислонил объектив к окошку и всмотрелся в дисплей. За дверью кто-то был. И в момент, когда паника достигла своего апогея, с той стороны к стеклу прильнуло лицо. Мертвенно-бледное, исполосованное прожилками. Широкие черные зрачки бешено вращались. Ничего человеческого не было в том безумном взгляде. Но чего в нем хватало, так это ярости. Неистовой, испепеляющей. Громко и истошно заорав, я попятился, рухнул на спину и нелепо задрал ноги кверху. В ту же секунду в дверь ударили. Затем еще раз, и еще; толстая сталь противно заскрипела, начала прогибаться. Куски штукатурки посыпались на меня. Еще раз громко заорав, я перевернулся на живот и, пробежав несколько метров на четвереньках, подскочил и понесся к лифтовой платформе. Сзади громко вибрировала стальная дверь. Резонанс от ударов плыл по коридорам, от грохота и скрежета закладывало уши. Прочные стальные штыри крепления сгибались, крошили бетон. Какой бы хорошей ни была сварка, но таких ударов ей не выдержать! Сдерживая рвотные позывы и стараясь хоть немного успокоиться, я подбежал лестнице и остановился. Воздух с хрипами вырывался из горла, по лбу и шее тек пот. Негнущимися пальцами вцепился в первую перекладину и быстро пополз на спасительный верх. Когда до конца лестницы оставалось всего две ступеньки, снизу послышался звонкий хлопок, треск и грохот падающей двери. С силой сжимая зубы, я выбрался из шахты. На секунду задержался и заглянул в бетонный колодец: внизу со светом начало происходить что-то неладное – он заморгал, воздух наполнился шелестом, скрипами и горловым рыком. Вбежав в цех, я быстро захлопнул маскировочную дверцу, подпер тяжелым ящиком с заросшими пылью и паутиной деталями, и припустил к выходу. Ночь встретила меня насыщенным букетом запахов. После затхлого подземелья дышалось на поверхности на редкость легко и свободно, морозный воздух пощипывал влажную от пота кожу. Звонко цепляя налокотниками стены и сдирая в кровь пальцы, со всем проворством, на которое был способен после всего пережитого, проскользнул через узкий проход между постройками. Адреналин бурлил в крови, в ушах бешено стучало, весь мир словно растворился, исчез! Осталась лишь опасность за спиной и спасительный выход с завода. Я даже перестал чувствовать порывы холодного ветра и ледяную крупу, зло секшую кожу на лице. Взлетев по лестнице, на секунду замешкался у двери. Воздух вскипел от яростного воя, перемежаемого всхлипами и рыком. Невозможно было понять, сколько существ может издавать подобный звук – одно или десяток. Как заправский герой из дешевых боевиков, я ногой вышиб хиленькую дверцу и, едва ли не кубарем, скатился в ангар. Предостерегающе пискнули часы. «Без пятнадцати двенадцать! Машина скоро приедет! Не дай бог, опоздаю…» Я ломился сквозь горы хлама, как лось во время гона несется через буреломы в лесу, снося железные заторы и оставляя на острых конструкциях клочки одежды. Хоть убейте, не помню, как выбрался из ангара! Просто следующая картинка, запечатлевшаяся в мозгу, была такой: приближающийся черный зев входа в администрацию и две фигуры с фонарями, стоящие на пороге. Разум был настолько поглощен черной паникой, что я даже не думал о том, кто эти люди, ошивавшиеся возле входа. Наверное, даже вооруженный отряд вояк с собаками не огорчил бы меня в ту минуту. Скорее, даже обрадовал! Я немало удивился, узнав в незнакомцах «коллег» – Артура и Анатолия-зубоскала. Последний держал наперевес какую-то мудреную модель дробовика с подствольным фонарем и что-то безостановочно говорил. – Быстро в машину! – гаркнул Артур, едва я оказался рядом. – В городе ввели экстренное положение. Останавливаться мне не хотелось, поэтому, ничего не ответив, просто пробежал мимо них и, оглашая тяжелым дыханием мрачные пустые коридоры, вылетел во внешний двор. Откуда-то из-за спины послышался сдавленный крик и четыре гулких выстрела. Когда перебирался через железнодорожное полотно, меня нагнали оба мужчины. На их лица было страшно смотреть. – Это что за тобой гналось?! – пискнул Артур. – Что это за… что за черт! И снова я не стал отвечать, лишь немного поднажал. Мы вылетели к тому месту, где двумя часами ранее я начал свое чудовищное приключение. Вместо старых «Жигулей» нас встретил новенький джип черного цвета. Возле машины нервно курили двое совершенно незнакомых мне людей. У одного из них я заметил в руках укороченную версию автомата «Калашников». – Валим отсюда, к хренам собачьим! – выпалил Анатолий, едва мы очутились возле машины. Незнакомцев упрашивать долго не пришлось: едва последний человек впрыгнул в машину и захлопнул дверь, водитель вжал педаль газа в пол.
Завод остался за спиной. Сглотнув сухой комок в горле, я откинулся в удобном кресле. Руки по-прежнему тряслись, а сердце так и норовило проломить грудную клетку. Холодный пот обильно пропитал комбинезон. – Что случилось? – один из незнакомцев повернулся к нам. – Вы неслись, как ошпаренные! Думаю, наши бледные лица были красноречивее любых слов. Анатолий так и не отважился отпустить дробовик, вцепился в него как черт в грешную душу. – Даже не спрашивай! – Артур трясущимися пальцами достал из кармана зажигалку и пачку сигарет. – Все равно не объясню. Может быть, он… На меня уставились несколько пар глаз. Очень любопытных глаз. – Ни хрена я вам не смогу объяснить! Сам ничего не понимаю. Но там внизу была какая-то гадость. Что-то настолько злобное и чужое нам, что до сих пор дрожь колотит. Я как увидел, чуть в штаны не навалил. – Смельчак, а? – незнакомец улыбнулся и легонько толкнул локтем водителя. – Я тоже как-то шкафа под покрывалом испугался. Было дело, да… Мне как раз тогда лет восемь стукнуло. – Слушай, ты, умник, – зло прошипел Анатолий, – если такой смелый – выходи! Пойди, посмотри, что там сейчас на заводе, а? Мы тебя пока здесь подождем, в сторонке. А когда вернешься, тебя еще и дебильными вопросами развлекать начнем. Макс, ты ведь охранник? Вот и охраняй, а не капай на мозги! – Да ладно, расслабься! – кисло улыбнулся незнакомец. – Я ж не со зла. За окном мелькали дома, магазинчики, по дороге неслись машины; куда-то спешили люди. – Что за остряк? – тихо шепнул я Артуру, когда незнакомец отвернулся. – Личная охрана Борисыча. Как только тревогу бить начали, начальник сразу нас к тебе на помощь послал… Мы вовремя? – Ага, – я отрешенно кивнул. – Что в городе стряслось? Давно такой кутерьмы не видел. – Говорят, плановые учения. С тревогой и прочими прелестями, – Артур выбросил окурок в окно. – Но все это брехня, на самом деле в закрытой части города нечисто. Наши информаторы… Где-то в небе раздался грозный рокот. Я опустил окно и высунулся наружу. По ночному небу, шумно работая винтами, летела большая железная птица. Вертолет был не гражданским, военным. Три мощных прожектора били куда-то вдаль, скорее всего, в район кордона. – Вертушка? – толкнул меня в бок Артур. – Смотри, и не боятся же ночью летать! Вновь взвыла сигнальная сирена. Густой, насыщенный звук поплыл над городом. Он проникал в квартиры, в те самые магазинчики, машины, что проносились мимо нас. Тревожный вой заполнял собой все свободное пространство, заставляя людей выскакивать из домов и, прижимая к груди все самое ценное, бежать к бомбоубежищам и укрытиям. Извиваясь как червь, я вылез из комбинезона и надел заботливо приготовленные Артуром куртку и спортивные штаны. – Мы куда? – спросил Анатолий у водителя. – Сразу к убежищам? – Нет, в офис. Заберем начальника. Мимо нас несколько раз проносились военные и полицейские кортежи. Все они направлялись к кордону у закрытой части города. Аврал был налицо, мне даже становилось немного волнительно от всеобщей истерии, что царила кругом. Плановые учения далеко не редки в Н, но эти явно были не обычными. Мы свернули с пустой дороги в сторону жилых массивов. Гроздья черных окон смотрели мрачными глазницами. Лишь в нескольких квартирах горел свет. Из знакомого двора один за другим вылетели три микроавтобуса с занавешенными окнами. Эвакуация населения подходила к концу, скоро бронированные двери бомбоубежищ захлопнутся, и на улицах останутся только военные… а может, и не только. Подкатив к подъезду, мы наткнулись на одну небольшую преграду – по двору расхаживала парочка вооруженных солдат с наплечными фонарями. Водитель матюгнулся, но двигатель глушить не стал. Как и ожидалось, военные сразу заметили нас; один ткнул пальцем в сторону машины. – Кажется, у нас проблемы, – пробормотал Анатолий. Он заметно нервничал, его пальцы отчаянно мяли не раскуренную сигарету. – Двигатель заглуши, – посоветовал водителю Артур, но было уже поздно. Солдаты быстрым шагом подошли к машине, и один из них постучал в окно. Водитель нажал кнопку стеклоподъемника. – В городе объявлена учебная тревога, – проговорил заученную фразу солдат. Судя по лычкам на погонах – сержант. – Гражданские лица обязаны укрыться в бомбоубежищах по месту прописки. – Один момент, начальник! – Водитель выудил из-за пазухи красную корочку. – Человека одного подхватим и уедем. – У вас полчаса, – солдат, как бы невзначай, погладил автомат. – Есть приказ, согласно которому каждый вышедший на улицу после третьей сирены должен быть немедленно задержан. Минут через десять из подъезда вышел Плетнев. Не торопясь, вразвалочку, он подошел к машине. Сидевший впереди охранник открыл дверь и вышел на улицу. Борисыч уселся на его место. – Ну, Александр, нашел какие-нибудь документы? – он повернулся в салон. – Нет. Зато достал несколько других интересных вещей. Я вытащил из рюкзака халат, скоросшиватель и помятое письмо из лаборатории. Плетнев довольно кивнул и протянул мне пластиковую карту. – Сойдет. – Странно, но он даже торговаться не стал. А ведь я притащил лишь кучу хлама! – На карте остаток обещанного плюс небольшой презент. Как тебе на «Фединском» заводе? Наниматели говорят, что когда-то там эксперименты над животными ставили. – Страшно, – честно ответил я. – Слишком страшно для того, чтобы быть правдой. – Ха, знал бы ты, что сейчас творится там! – Борисыч махнул рукой в сторону кордона. – Мой информатор… Его рассказ прервала звонкая сигнальная трель. Следом за ней накатил густой пулеметный рокот. Две минуты дьявольской музыки закончились громким взрывом. Я почувствовал, как дрогнула земля, услышал, как дребезжат стекла в девятиэтажке. Солдаты на площадке встрепенулись. Один из них схватил рацию, что-то быстро спросил. Второй тем временем нервно расхаживал взад-вперед, постоянно оглядываясь на напарника. – Хреново дело, да? – Водитель нервно заерзал в кресле. – Чего это они из пулеметов палят? Если учебная тревога? – Солдаты идут к нам! – зло прошептал Артур. – Нужно сваливать… не хватало еще в изолятор угодить. Я обернулся. Две фигуры в полевой форме быстро надвигались на машину. Один из них забросил автомат за спину и, подойдя к машине, бесцеремонно распахнул дверь. – Мы вынуждены попросить вас немедленно отправиться в ближайшее укрытие! – срывающимся голосом проговорил солдат. – В противном случае власти снимают с себя ответственность за ваши жизни. – Уезжаем, командир, – спокойно ответил Плетнев. – От души благодарю за заботу. Стоявший на улице охранник втиснулся на заднее сиденье. Водитель дал газу, джип тут же сорвался с места. – Куда едем? – спросил водитель. – Ты же слышал: в бомбоубежище, – буркнул Плетнев. – Видимо, у военных что-то пошло не так. Лично я жизнью рисковать не собираюсь. Предпочитаю дожидаться решения вопроса за стальными дверьми. Я с ним был полностью солидарен. Не хватало еще сложить голову из-за раззяв-военных, с их погаными исследованиями! Нет, рисковать собственной жизнью можно только за приличное вознаграждение, да и то – не всегда.
– Паспорт! – гостеприимно рявкнул усатый капитан. Мы стояли возле неприметной оббитой жестью двери, которая вела в обшарпанное, полуподвальное помещение. Сверху на нас таращилось неусыпное око видеокамеры. – Вот, – наш начальник протянул капитану белый конверт. – Вечно кто-то опаздывает… – пробурчал военный, нехотя пропуская нас. За дверью находилась холодная бетонная комната. В ней не было никакой мебели, зато были пятеро вооруженных солдат, и нечто круглое, стальное, сильно напоминающее шлюз в стене. Высокий худощавый старлей быстро набрал код, прикрывая ладонью электронное табло замочного терминала. Сухо щелкнули фиксаторы, заурчали сервомоторы, и чудная дверь подалась вперед. – Входите, – скомандовал солдат, сделав шаг в сторону. – Одеяла, воду и пайки получите в конце коридора. Не задерживайтесь! На улицу никого не выпускаем. Мы нырнули в непривычный круглый проход. Спуск вниз занял не больше двух минут. В коридоре было светло, душно и очень многолюдно. Воздух буквально гудел от голосов. Я попытался уловить суть разговора горожан, но Артур потянул меня за рукав и указал вперед. Там, за широким письменным столом, сидел толстый лысый мужичок в новенькой «полевке». Он склонился над большим журналом и что-то сосредоточенно в него записывал. На его синей ручке красовался искусно выдавленный герб: двуглавый орел с автоматом в одной лапе и пистолетом в другой. На одну голову была нахлобучена бескозырка, а на вторую – берет цвета неба. Меня улыбнула эта шутка, хоть и стало немного обидно за герб. Мы подошли к столу. Военный поднял на нас глаза: – Новенькие? – и, не дожидаясь ответа, указал на гору хлама возле стены: – Вон там возьмете по одеялу. Он нырнул под стол и по очереди вытащил четыре коробочки из зеленого пластика, поделенные на неровные секции. – Пайки. Не вздумайте сожрать все сразу! Бог знает, сколько продлится кутерьма наверху, а припасов у нас маловато. Я бросил одеяло на пол в самом дальнем углу большого зала. Отсюда хорошо видно весь бункер, к тому же людей рядом со мной не оказалось. Здесь можно было спокойно подумать, разложить все по полочкам. Большой зал делился на сектора четырьмя стенами из железобетона, в каждом из которых толпились перепуганные люди. Вокруг них были разбросаны вещи, домашний скарб, пустые пластиковые бутылки и окурки. Под потолком клубилось настоящее море из дыма, даже мощная вытяжка не справлялась. Я привалился к стене и закрыл глаза. Усталость расползалась по телу… Еще сегодня утром я относился к байкам о закрытой части города как к чему-то далекому, опасному, но чертовски привлекательному. Способному впрыснуть в кровь хорошую дозу адреналина и насыпать в карман горсть монет. Все это рухнуло в тот момент, когда осознал, что безопасность – штука относительная. Сегодня все хорошо, но что случится завтра? Ведь в шаге от нас существует нечто такое, о чем большинство людей даже не догадывается. – Выпьешь? – голос Артура вторгся в мир моих темных грез. Я принял из его рук серебряную фляжку и сделал глоток. Обжигающее горло зелье немного встряхнуло меня, отогнало сон. Черные мысли выпорхнули, подобно испуганным воронам, настроение стало заметно лучше. – Какие новости? – я кивнул в сторону начальника. Он вежливо разговаривал с каким-то мужчиной профессорской внешности. – Говорят, что-то вырвалось из армейского оцепления, – прошептал Артур. – Военные стянули все силы к восточной стене кордона. – Скверно, – я покачал головой и сделал еще один живительный глоток. – Если они не придумают что-нибудь эффективнее железного забора, может случиться непоправимое. – Этот прорыв они уже остановили, – улыбнулся мой собеседник. – За весь путь от офиса до бункера мы не услышали ни стрельбы, ни взрывов. А что забор хлипковат… хрен их знает, отчего нас огораживают! Может – хоть пятиметровую стену из бетона поставь, а толку все одно не будет. Он на мгновение замолчал. Затем оторвал взор от пыльного пола и внимательно посмотрел на меня: – Что ты видел под заводом? Я задумался. Все пережитое попахивало сумасшествием. Но в нашем-то городе! – Старая лаборатория… а может, и не лаборатория вовсе. Не знаю, она очень похожа на огромный подземный лабиринт из комнат, коридоров и служебных помещений. Проводились ли там какие-нибудь эксперименты? В этом-то я уверен, проводились. А вот о том, что получилось, можно только догадываться. – Как думаешь, – Артур выпустил в потолок толстое кольцо табачного дыма, – на чем, или на ком, они ставили опыты? Я повернулся к нему. Мое лицо горело от спиртного, но лоб вновь покрывала холодная испарина. – Над тем, что прячется от нас за военным кордоном… Нет, не так! От чего прячемся мы.
Солнце светило непривычно ярко. Словно сейчас не середина осени, а поздняя весна. Люди выходили из бункера с опаской, оглядывались по сторонам, обменивались натянутыми, нервными улыбками. Где-то вдали по-прежнему рокотали вертолетные винты, мощно ревели военные машины. Многие доставали мобильники, звонили родственникам и друзьям, укрывшимся в бомбоубежищах других районов. Какая-то парочка обнималась под корявой ивой, молодая мать в сторонке баюкала грудного ребенка. Группа мужиков у припаркованной машины на тротуаре вслух размышляла, где бы в такой час и после таких событий раздобыть бутылочку-другую пивка, а то и чего покрепче? Вдруг по толпе пробежал испуганный шепот. Кто-то громко закричал, невысокий паренек в бейсболке указывал пальцем на небо. Многие горожане пытались залезть повыше и рассмотреть, что же произошло на восточной окраине города. Я отошел от своих спутников и влез на старую железную горку с решетчатой верхушкой-клоуном. Впрочем, даже с земли можно было заметить три темных столба жирного дыма, что взвивались над городом, собираясь в огромную тучу. С первого взгляда она казалась неподвижной, но, если присмотреться, становилось заметно, что она медленно, но уверенно, разрасталась. Наливалась антрацитовой чернотой. – Ого, ничего себе! – присвистнул Анатолий, когда мы вновь уселись в джип. – А они славно повеселились ночью. Корпоратив определенно удался! – Тебе до дома далеко? – Плетнев повернулся ко мне. – Не очень. Пара кварталов всего. – Сам дойдешь? – Без проблем, – я улыбнулся. – Будет еще какая-нибудь работа – всегда готов. Только на завод я больше ни ногой! Не мой профиль. Здесь вам только опытный экзорцист поможет. Распрощавшись со всеми, я вышел из машины. Погода стояла солнечная, на небе не было ни одной, даже самой маленькой тучки… Кроме той раковой опухоли над закрытой частью города. Пройтись по свежему воздуху – одно удовольствие, особенно когда в твоем кармане лежит пластиковая карта с солидной суммой на счету, и ты понимаешь, что не напрасно прожил вчерашний день. Я чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся дымом. Нервишки пошаливали, несмотря на полное умиротворение, окружавшее всех нас. Скорее всего, военные уже зачистили город, раз нам разрешили вернуться в квартиры и дома, но у меня оставались небольшие сомнения насчет завода. Спрятав руки в карманы, я побрел по тротуару. По обе стороны улицы двигались настоящие людские потоки. Все спешили поскорее добраться домой и усесться перед телевизором. Местные новости сегодня получат самую высокую аудиторию со времен начала вещания. Промывка мозгов намечается знатная! Скорее всего, будут заверять, что произошедшее лишь учения, не более того. Но каждый, у кого имеется хотя бы капля мозгов, поймет, что его просто водят за нос. По дороге, протяжно воя сиренами, понеслись две пожарные машины. Следом за ними тарахтела старая полицейская легковушка – эдакое сопровождение. Я свернул на улицу Маркса и, неспешно лавируя между бредущими горожанами, потопал к своей высотке. Во дворе моего дома набирал обороты стихийный митинг. Статная женщина лет пятидесяти с небольшим стояла в центре детской футбольной площадки и зычным голосом клеймила правительство, предлагая сегодня же начать сбор денег на установку железных дверей во всех подъездах нашего дома. Я молча обогнул площадку и направился к подъезду. Но, поднявшись по ступенькам, застыл у входа в темный тамбур. Пальцы сами нащупали в кармане зажигалку. Неверный огонек отбрасывал на стены мрачные блики. Когда жидкий сумрак, царивший на площадке перед лифтом, окружил меня, неожиданно пришла мысль, что железные двери не такая уж и бесполезная вещь, как показалось вначале. Да и окна на лестничных клетках можно арматурой заварить. Просто так, на всякий случай… Преодолевая нервную дрожь, нажал на кнопку вызова лифта – слава богу, что был он на первом этаже, а не на девятом, иначе меня точно бы удар хватил. Когда двери сомкнулись, я прислонился спиной к стене и устало закрыл глаза. Голос мой звучал будто из-за стены: – Кажется, у меня развивается паранойя!
Глава третья
Ночью я спал как убитый. Снотворное и коньяк всегда творят чудеса, а в тот раз их чудеса оказались чудеснее обычного. Снилось мне синее небо, океаны прозрачной голубой воды и прекрасное золотое сияние, что лилось в наш мир с небес. Этот сон преследовал меня с самого детства, и не могу сказать, чтобы был не рад этому. Уж больно все красиво и безмятежно в мире грез. Только в этот раз добавилось реализму. Заметно добавилось, надо сказать… Внезапно чарующее сияние растаяло, небеса затянуло черной дымкой, и кто-то вышвырнул меня из прекрасного, вечно молодого мира сновидений в наш – блеклый, грязный и дряхлый. Я сел в кровати, протер глаза. В комнате было темно и тихо. Готов поклясться, что, когда засыпал, оставил включенным и телевизор, и свет в коридоре. Но теперь во всей квартире стояла глухая темень. Соскочив с кровати, я подбежал к окну и рывком раздвинул шторы. Из груди вырвался облегченный вздох – света не было во всем районе. К плановым отключениям электричества наш народ давно приучен, так что ничего удивительного в темных окнах и улицах нет. По дороге пронеслась одинокая машина на приличной скорости, где-то в стороне мелькала цветная иллюминация. Я поднял трубку с тумбочки и посмотрел на дисплей – полшестого. Практически утро… Странно, но электронная антеннка указывала на то, что связи нет. Встряхнув мобильник, набрал номер отчима – глухо, даже гудков не последовало. – Двадцать первый век на дворе, а они связь до конца отладить не могут! – зло проговорил я в темноту. Быстро открыв окно, по пояс высунулся наружу: хотелось рассмотреть, что творится в соседнем районе. Там было так же темно и неуютно, как и у нас. Вдобавок ко всему, оказалось, что мерцание, которое вначале принял за иллюминацию, на самом деле было мигалкой на крыше полицейской машины. Дорога выглядела теперь непривычно пустой, лишь где-то далеко истошно рычал, захлебываясь, двигатель. Я закрыл окно и задернул штору. Волнение продолжало нарастать, словно то семя страха, что зародилось в душе после визита на завод, давало всходы. И тут воздух разорвал мощный взрыв, от которого задребезжало все стекло, что было в моей квартире. Второй раз за последние два дня довелось услышать, как стрекочет большой стационарный пулемет у кордона. Мои мысли метались как звери в клетке: «Не мог же я проспать всеобщую тревогу? Конечно же, не мог. Сирена ревет как раненый медведь!» Собравшись с мыслями, быстрым шагом направился в коридор, оделся. Взяв с подставки большой фонарь, повернул ключ и дернул дверную ручку… В тамбуре было темно, тихо и жутко. Двери в соседские квартиры оказались распахнуты настежь, на полу валялись какие-то вещи, обрывки бумаг прилипли к чему-то мокрому. Я покрепче сжал фонарь. Он был большим, тяжелым; таким и по башке можно дать при случае. Подойдя к лестнице, на мгновение замер. Сейчас выходить на улицу крайне опасно, как ни крути. Вдруг военный кордон все-таки смяли? От этой мысли стало совсем неприятно и гадко. Собрав волю в кулак, я подошел к лестнице и поставил ногу на первую ступеньку. Мои шаги гулко разносились по лестничной клетке. Стучась, как резиновый мячик о стены, эхо уносилось куда-то вниз и умирало в густом мраке. Оранжевый кружок фонарного света, время от времени прерываясь, освещал ползущие вниз ступеньки. Серьезно напрягала возможность, что фонарь мог в любой момент отдать концы, оставив меня во власти ночи. Но вскоре выяснилась одна подозрительная деталь: фонарь моргал лишь в самых темных уголках лестничных пролетов, где сумрак больше походил на черную осязаемую ткань. Особенно плотным он казался на небольших площадках между лифтом и лестничной клеткой. И так на каждом пролете. На третьем этаже я с радостью отметил, что небо немного прояснилось, и на востоке потихоньку проступают розоватые пятна. Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до маленького прямоугольного окошка с выбитым стеклом. С улицы тянуло теплом, словно сейчас не раннее осеннее утро, а погожий майский денек. – Слава Богу, – выдохнул я, когда спустился на первый этаж. Сердце продолжало бешено колотиться, лоб и щеки покрывала испарина. Я огляделся. На кафельном полу разбросанно тряпье, снова какие-то бумажки, пустые бутылки. Возле лифта бросили детскую коляску, рядом лежал разбитый и растоптанный ноутбук. Может, мне и показалось, но где-то на верхних этажах послышался легкий шелест. Следом – едва различимый скрип, словно кто-то открыл входную дверь. Захотелось поскорее оказаться на улице… По мертвенно тихому дворику гулял неестественно теплый ветер. Он хлопал открытыми окнами, гнал по асфальту целлофановые кульки, конфетные обертки и катал пустые пластиковые бутылки. Проверив, на месте ли паспорт, я двинулся прямиком к патрульной машине. Вначале было немного волнительно от мысли, что меня могут обвинить в мародерстве, но здравый смысл все-таки победил. Бог его знает, что произошло в городе ночью. Рисковать не хотелось совсем, а проблемы с законом вполне решаемы. Внезапно потянуло холодом… затем опять теплом. Это было уже за гранью реальности, так как два ветра с двух противоположных сторон дуть не могут в принципе! Причем один из них нес сухое, как от печки, тепло, а второй будто ледяным бичом хлестал. Но холодный ветер постепенно усилил натиск, и его антагонист сдался – из моего рта вырвалась струйка пара, стужа по-хозяйски сомкнула объятия. Теперь ледяные порывы пробирали до костей. Я сунул моментально озябшие руки в карманы. На улице светлело с каждым моим шагом, и теперь можно было обойтись без фонаря. Слабенький свет, что падал с небес на землю, меня вполне устраивал. Выйдя из лабиринта безжизненных дворов, перебежал на другую сторону дороги. Длинная вереница закрытых магазинов заканчивалась минимаркетом, работающим круглосуточно. Именно на его парковке и находился искомый автомобиль. Три разноцветные шашечки по-прежнему моргали, бросая неровные блики на стены постройки, обшитые синим пластиком. Я осторожно подошел к машине и заглянул в салон. Пусто. – Проклятье! – Настроение ухудшилось. Обернувшись к магазину, с сомнением посмотрел на чуть приоткрытые двери. Внутри, судя по всему, было очень темно – окна заклеены цветастой рекламой колбас и соков, а электричество по-прежнему отсутствовало. Идти туда совсем не хотелось, - примерно в таких же ситуациях лишаются жизни самые бестолковые герои в малобюджетных фильмах ужасов. Поборов неясное смятение, я вновь приблизился к полицейской машине. Открыв водительскую дверь, уселся на продавленное сиденье и бегло осмотрел панель управления… Через минуту улицу огласил заунывный вой сирены. Но с каждым мгновением он становился все слабее и слабее, пока совсем не заглох, сопроводив кончину каким-то старческим электронным покашливанием. Выскочив из салона, я с надеждой посмотрел на двери, ведущие в супермаркет. Но темный зал был по-прежнему тихим, мрачным и пугающим. Хозяев автомобиля не наблюдалось. – Да чтоб вас всех!.. – В расстроенных чувствах я вновь уселся на водительское кресло. – Почему бы вам не забыть ключи в замке, что ли? Жадины. Последующие несколько минут ушли на бесплодные попытки привести проклятую рацию в чувство; затем я принялся за радио, но все без толку. Волны принесли лишь шипение и непонятный треск. Вновь накатил страх. Гадкий, липкий… Решив, что, сидя на месте, ничего путного не добьешься, вылез из машины и быстрым шагом направился к близлежащему бомбоубежищу. Оно находилось в трех сотнях метров от меня, так что дорога много времени не заняла. «Если была объявлена всеобщая тревога, – размышлял я, разглядывая пустые улицы, – то люди укрылись именно там». Там – это в подземелье рядом со старой электростанцией. Минут десять ходьбы, не больше. У каждого района было свое бомбоубежище, и в Н таковых насчитывалось аж пять. В прошлый раз Плетнев зачем-то потащил всех нас в соседний район; теперь же я направлялся в свое, законное. Я шел по улицам безжизненного города, окруженный ореолом тишины. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь густые тучи, слабо напоминая о том, что наступило утро. Бросив нервный взгляд в сторону закрытой части города, я передернул плечами. В той стороне над землей вставало непонятное марево, как над раскаленным песком в пустыне, и именно оттуда веяло недобрым теплом. Туча от пожаров почти рассеялась, но, что странно, обрывки чернильных облаков по-прежнему оставались видны. Площадка возле бомбоубежища была заставлена полицейскими машинами и военными джипами. На многих из них я разглядел мощные пулеметы, развернутые в сторону старой подстанции. Людей нигде видно не было. Обтерев потные ладони о крутку, я двинулся к спуску в убежище. Пологий бетонный пандус тянулся вниз, к зданию гротескного вида, сложенному из шлакоблоков. Оно было без окон, и больше походило на какой-нибудь склад, чем на надежное укрытие. Для того таким и строилось – не привлекать внимания… хотя до сих пор не могу понять, от кого здесь что-то прятать? В Н посторонних не пускают. Лавируя между брошенной техникой, я во все глаза рассматривал горки гильз на земле, битые ампулы с замысловатыми медицинскими названиями, обрывки бинтов и куски ваты. На некоторых из них были заметны нехорошие багровые пятна. Кровавые потеки нередко встречались и на земле; о том, в результате чего они появились, старался не думать. Волнение нарастало с новой силой. Разыгравшееся воображение подбрасывало в костер страха новые поленья. Образ закрытой части города настойчиво вырисовывался в моей голове. И картины, надо признаться, были отнюдь не радостными. «Неужели они все-таки прорвали кордон? – Тревожные мысли словно били в набат. – Если да – то почему мне не встретилось по пути ни одной твари? И куда, черт побери, пропали все горожане?» Возле толстой стальной двери нащупал кнопку звонка, нажал… Тишина. Я поднял с пола металлический обломок и несколько раз ударил им по двери. В глубине коридоров раздался чуть слышный звон. Потянулись долгие минуты ожидания. Мне даже послышалось, что кто-то негромко переговаривается у двери. Вдобавок ко всему не оставляло ощущение, что за мной следят. В конце концов, терпение лопнуло. – Да отоприте же, наконец, эту чертову дверь! – заорал я. – Мне осточертело торчать здесь! Тут ожил, не примеченный мною сразу динамик – он удобно расположился над дверным наличником. – Кто ты? – прошелестел искаженный помехами голос. – Горожанин! – Мне с трудом удавалось сдерживать дрожь. – Я проспал тревогу… наверно. А с кем я говорю вообще?! Меня впустят или нет? – С тобой говорит майор Стальский. – С той стороны наметилось явное оживление. – Как ты добрался до бункера? Они тебя не тронули? Почему не укрылся во время тревоги? – Стоп, стоп, стоп! – Я попытался остановить словесный понос, обуявший майора. – Вначале пустите внутрь. Здесь, знаете ли, не так чтобы уютно. Мне все время казалось, что где-то неподалеку кто-то есть. За мной следили – это факт. Но откуда и, главное, кто? Чей-то назойливый взгляд сверлил спину, заставляя обливаться холодным потом. Город уже не казался тихим. Скрипы, шорохи, едва различимые шаги. А внутри убежища, похоже, кипел ожесточенный спор. Судя по доносившимся из динамика словам – меня в бункере видеть не хотели. Понятно. Я бы сам хрен кого впустил в подобной ситуации. Какое-то время обитатели подземелья продолжали ругаться и кричать, пока кто-то один, Стальский, кажется, не заткнул всех угрозами и тумаками. – Слышь, горожанин… ты еще живой там? – В голосе майора не было и намека на заботу. – Живой, живой. Куда я денусь? – Так вот, мы сейчас двери откроем, но тебя внутрь не пустим! – В интонации появились угрожающие нотки. – Если выкинешь чего, тут же подстрелим. Вдруг ты оборотень? – Кто?! – Мне пробрал нервный смех. – Какой еще оборотень? Вы чего там такое курите? Или просто крышу снесло? Конечно я не оборотень, а самый обыкновенный эльф. С ушами. Тремя. – Шутит… Отойди на три шага назад! И руки к небу подыми. Да, да… Отпирайте, мужики! Поглядим, где у этого юмориста третье ухо. Замки глухо щелкнули, и, туго скрипнув петлями, дверь распахнулась. В глаза ударил настолько яркий и пронзительный свет, я на какое-то мгновение ослеп. – Куда руки тянешь, придурок? – гаркнул майор, заметив мою попытку прикрыть глаза. – Сейчас живо маслину словишь… Мои парни шутить не станут! Кончилось время шуток. – Вы свету-то убавьте! Роговицу глаз сожжете, к чертовой матери. Несколько минут меня рассматривали как человека-слона в средневековом цирке. Потом раздался взволнованный возглас: – Мужики, а он вроде нормальный! Не из этих… – Ага, – поддержал крикуна еще кто-то, – вроде даже не подранный. – Да нормальный я, нормальный! – Перед зрачками плясали сотни маленьких солнц. – Водку пью и баб люблю. Внезапно огни погасли, лишь какой-то конопатый солдат продолжал светить мне под ноги. Когда блики в глазах окончательно потускнели, я, наконец, смог разглядеть собеседников. Пятеро. В военной форме, с автоматами наперевес и большими наплечными фонарями. Мужики выглядели изможденными и не выспавшимися. И агрессивно настроенными. Лица заострившиеся, под глазами мешки темные, а сами глаза красные, воспаленные. Вперед выступил только один – как раз майор – усатый мужчина лет сорока с острым, как у лисицы, лицом. Офицер нервно тискал рукоять пистолета, торчавшую из расстегнутой кобуры. – Ты как дошел-то сюда? – спросил он. – Где оружие? – Оружие? – Я растерянно похлопал по карманам. – Нет у меня оружия. Только фонарь и нож сувенирный. – Врет! – гаркнул молодой, прыщавый солдат. – Нет ствола у него, ага, как же! Да еще и брешет, что фонарем пользовался! На меня тут же грозно глянули три автоматных дула. Майор вытащил пистолет. – Как оправдываться будешь? – хитро спросил Стальский. – Всему городу известно, что свет два дня как не горит. Фонари лишь в бункере работают. Два шага в сторону – и амба. А ты сказки рассказываешь. Идиотов нашел, да? Последнюю фразу он выкрикнул мне в лицо. Но меня тогда волновало другое. – Сколько дней? – Два, – ответил прыщавый солдат. Я стоял молча. В голове бешено вертелся калейдоскоп мыслей. «Два дня? Но как? Не может человек проспать столько и не услышать тревогу! Рев сигнальной сирены мертвеца из могилы поднимет. Хотя, коньяк, снотворное, усталость…» – Чего заткнулся? – майор грубо пихнул меня в плечо. – Не знаю. Я проснулся… а вокруг все это. Я не вру! Ей-богу, не знаю, что происходит! – Никто не знает. Поэтому странности пугают. Ты – странный, – подал голос третий солдат. – Давайте заберем его с собой? Посадим под замок да посмотрим, что ночью будет? Если буянить начнет – застрелим, и делу конец. – Лучше посоветуемся с Хромовым, – решил майор. – Он в таких делишках всяко лучше нашего соображает. Вот пусть с ним и возится. У нас своих дел по горло. На том и порешили. Я шел по длинному коридору, а два холодных ствола смотрели мне в затылок. Обострившимся обонянием чуял запах оружейного масла и пота. Чуял легкий запах пороха, что все еще витал в коридорах. Серые стены мелькали по сторонам, но я упорно смотрел под ноги - не дай Бог споткнуться! Эти люди на взводе, нервы зашкаливают. А любое резкое движение под дулом автомата чревато простреленной головой… Мы дошли до недлинной железной лестницы. Мои конвоиры остановились. Слева от нас змеились толстые, оббитые изоляцией трубы, над головой шумно работала вытяжка. Воздух здесь был сырым и затхлым. Сильно пахло плесенью. – Борисенко, Тарасевич! Вы – первые. Затем этот гусь… – Майор кивнул на меня. – Потом мы втроем. Внизу было несколько прохладней. Где-то поблизости работали генераторы, шумно стучали поршни. Здесь я оказался впервые. Обычно при учебных тревогах – а других до этой недели попросту не было – люди отсиживали положенные сорок минут в верхнем коридоре. Но сейчас мы спускались на нижние уровни. Меня быстро провели сквозь подземные залы, в которых ютились испуганные горожане. Фонари то и дело давали сбои, повсюду горели свечи, старые масляные лампы. От вида этих мрачных холодных помещений накатывало ощущение какой-то средневековщины. «Вот так, – думал я, глядя на какое-то семейство, что забилось в угол, – лиши человека электричества и связи – и сотни лет эволюции и научных открытий в унитаз…» Меня заперли в маленькой пыльной комнатенке, где-то между уборными и душевыми кабинками. Скорее всего, раньше здесь хранились швабры, моющие средства и прочая ерунда, об этом свидетельствовал мощный запах хлорки и несколько жестяных ведер вдоль стен. Зато теперь тут предстояло храниться мне… Военные отобрали паспорт, фонарь, нож и совершенно бесполезный мобильный телефон. Вместо этого выдали старый спальник, шерстяное одеяло угрюмого серого цвета и бутылку пресной воды. – А пожрать ничего нет? – спросил я, когда майор уже собирался выходить из комнатки. – В животе урчит. – Человечины не держим, – буркнул он. – Я сейчас полковнику доложу о твоей поимке. Потом отправим к тебе нашего главного ученого – доктора Игоря Хромова. Вот с ним и будешь про еду разговаривать. А пока отдыхай. Горожанин. - Он захлопнул дверь. Было слышно, как ключ трижды поворачивается в скважине. Улегшись на спальник, я подоткнул одеяло под голову и уставился в темный потолок. Губы расползлись в кислой, полной горького сарказма улыбке. – Ну, по крайней мере, я не один и не на улице! Но эта мысль почему-то не казалась такой уж радостной. Как и мобильник не казался совершенно ненужной вещью. Там, по крайней мере, тетрис был.
Ну у нас правило, если определенное время никто в теме не отписывается - в архив сбрасываем.
Глава четвертая
Не знаю, сколько времени провел взаперти. Один, сидя в темном помещении, как-то быстро теряешь связь с окружающим миром. Зато появляется огромный простор для размышлений «О Бренности Всего Сущего». Но таким занудством вас загружать не буду. По прошествии какого-то времени я услышал, как к двери приближается группа людей. Их голоса разносились по коридору. – Эй, ты! – послышалось из-за двери. – Подойди к порогу! Я встал напротив небольшого окошка. Снаружи брякнул замочек, и заслонка отползла в сторону. Вновь по глазам больно резанул фонарный свет. – Да что ж вы творите, изверги?! Ослепить меня решили, что ли? – Еще не обернулся, – констатировал кто-то с той стороны. – Да, пока держится, – подтвердил второй голос. Сухой, будто надтреснутый. – Александр, как я понимаю? – Ага, правильно понимаете. – Мой ответ был полон злого сарказма. – Видите, полковник? О чем и говорю, – послышался знакомый голос майора. – Человек он. – Привет, Стальский, – криво улыбнулся я. – Как дела? За дверью послышался тихий шепот. Видимо, обсуждали мое будущее. – Отойди к стене, – скомандовали с той стороны. – Когда войдем, не вздумай шевелиться! По закону военного времени мы имели право расстрелять тебя еще на входе, и никто с нас не спросил бы! – Понятно, – буркнул я, поворачиваясь спиной к двери. – Отхожу. Щелкнул большой замок, и дверь тихо отворилась. Лязгнул, предупреждая, автоматный затвор. Мои ладони вспотели. – Стой спокойно и не дергайся. – Судя по всему, сухой, хриплый голос принадлежал полковнику. – Сейчас тебя осмотрит наш доктор. Послышались осторожные шаги. – Не волнуйтесь, молодой человек, – доктор говорил спокойно, с расстановкой, немного растягивая гласные. – Если осмотр не выявит патологий, вас отпустят. – На улицу, что ли? – Упаси Бог! – Что-то тихо стукнуло в пол, звякнули стекляшки. – Можете повернуться. Передо мной стоял невысокий мужчина лет пятидесяти. На нем был забавный белый чепчик, длиннополый халат, круглые очки и белый респиратор на шее. Доктор до боли в сердце напоминал мне Айболита. – Здравствуйте. – Я кивнул, отмечая про себя трех вооруженных мужчин возле двери. Никто не ответил. Лишь полковник – высоченный широкоплечий мужчина с коротким ежиком седых волос на голове – недовольно поглядывал на меня. Доктор судорожно копался в небольшом чемоданчике. Вооружился странным пистолетом-инъектором, в который была вставлена ампула с бесцветной жидкостью внутри. – Закатайте рукав, – деловито бросил доктор мне. – Укол не причинит вам вреда… если вы человек. Боитесь? – Да нет, – я скинул куртку, – колите на здоровье. Укол и вправду был совсем не больным, лишь немного зудела кожа. – Все в порядке, – констатировал Хромов. – Можете отпускать. Он быстренько собрал чемоданчик и вышел из комнаты, предварительно кивнув полковнику. Я, подобрав с полу куртку, двинулся было следом. Но… – Ну-ну! Не так быстро. – Два ствола остановили меня за шаг до двери. Полковник зло посмотрел в мои глаза. – Теперь ты кое-что объяснишь нам. – Внимательно слушаю. – Во-первых, как тебе удалось два дня продержаться наверху? Во-вторых – что это такое? – полковник вынул из кармана мой серебряный нож. Тот был запаян в полиэтиленовый пакет, на ручке болталась бирка. «Черт! Нужно было его дома оставить… или спрятать по дороге. Теперь выкручивайся…» – Это не мое! – Ничего другого не оставалось – только дурака из себя корчить. – Врешь, – уверенно заявил полковник. – Его у тебя изъяли вместе с остальными личными вещами. И ты не ответил на мой первый вопрос. «Не прокатило. Ну, попытаться стоило…» – Я проспал, – со стороны это звучало просто глупо. – Все два дня? – Да. Можете не верить, но это так. Проснулся сегодня утром. Один, в темноте. Вышел на пустую улицу, подошел к патрульной машине – в ней никого не было. Затем двинул сюда. – Ладно, – махнул рукой седовласый полковник. Его иссеченное морщинами лицо выражало неудовлетворение, – предположим, мы тебе поверили. Но что скажешь про нож? Почему он из серебра? – Это подарок. Нож-то сувенирный, мне его любимая девушка на день рождения подарила, – соврал я. – Да и не серебряный он совсем, а с напылением. Но все равно мне очень дорог, потому с собой и взял. Полковник выразительно посмотрел на Стальского. Тот едва заметно кивнул. Оба гадко улыбнулись. Как оказалось, отсидка в маленькой каморке была далеко не самым скверным времяпрепровождением. Но этого факта я тогда не знал и воспринял освобождение с ошибочным оптимизмом. – Рожей в стену! – рявкнул Стальский. – Сейчас мы отведем тебя в штаб, получишь кое-какие инструкции. Вот эти вот «инструкции» мне совершенно не понравились. Даже бы сказал, неслабо напугали. Но спорить с вооруженными и решительно настроенными солдатами было верхом неосмотрительности, и я покорно двинулся по мрачным коридорам. Чем ниже мы спускались, тем отчетливей ощущал, как на меня давит масса бетона и земли над головой. Убежище было огромным, глубоким и донельзя неуютным. Воздух казался тяжелым, на языке чувствовался отвратительный привкус прелого – будто сжевал сырой гриб. Спустившись на один уровень, мы перешли с лестницы в узкий душный коридорчик. Каменные ступени, делая крутой поворот, уходили глубже в землю. Там, судя по пластиковой вывеске, хранились продукты и вещи. – Почти пришли, – скучающим голосом сообщил майор. Полковник всю дорогу молчал, словно с головой погрузился в раздумья. Внезапно на нашем пути, будто из небытия, появилась тяжелая стальная дверь. Не новая, но с виду довольно прочная. Полковник сунул руку в карман и вытащил оттуда целую связку магнитных ключей. Приложив один из них к специальному разъему, он пробежался пальцами по цифрам. Где-то клацнуло, послышался шум работающего механизма, и дверь медленно распахнулась. Я нервно сглотнул – из дверного проема на нас грозно и весело смотрело черное жерло пулемета на подвижной платформе. – Девять с половиной и три четверти! – быстро проговорил полковник. – Пароль верный. – Только тогда я заметил бледного солдата, что сидел на небольшом железном стульчике сбоку от орудия. Можно было порадоваться за находчивость строителей убежища – хитро придумано, ничего не скажешь! Мы обогнули железного гиганта и нырнули в едва заметный проход. Штаб представлял собой четыре комнаты, постепенно переходящие одна в другую. В первых двух стояли допотопные пружинные кровати. Причем из трех десятков застелено было только девять – остальные пустовали. Рядом с кроватями располагались приземистые шкафчики. – Вас так мало? – я не смог сдержать удивления. Полковник остановился, неопределенно хмыкнул и снова пошел вперед. Когда он скрылся за очередной дверью, какой-то солдат зло и больно ткнул меня прикладом в спину. – Держи свой поганый рот на замке! – прошипел он над самым моим ухом. Это было грубо. Невежливо и грубо. Я слегка обернулся, чтобы рассмотреть конвоира – молодой, глаза горят, губы сжались в тонкую линию. Он был перепуган до поросячьего визга, хотел отыграться за свой страх на мне. – Интересно, а без автомата ты такой же смелый? – вполне дружелюбно, но с долей сарказма в голосе спросил я. Было заметно, как вспыхнуло лицо солдата, он уже открыл рот, но тут в комнату вошел приотставший майор. – Перерыв себе устроили? Чего стоите, пошли вперед! Молодой солдат нервно дернул щекой, но сдержался. Из второй комнаты мы перешли в какую-то подземную радиорубку. Здесь повсюду громоздились непонятные телефоны, портативные рации, с потолка и стен свисали толстые шнуры и провода. Возле большого прямоугольного стола на стену был приколот подробный план города. На некоторых участках карты что-то было помечено голубыми и красными фишками. Над ней безвольно висела старая настенная лампа. – Куда уставился? – недовольно спросил майор. – Изучаю план города. Хочу запомнить самую короткую дорогу. Вдруг на своих двоих сваливать придется? – Это вряд ли. – Голос Стальского отдавал обреченностью. В который уже раз я почувствовал, как задрожали мои пальцы. Хоть и знал, что ни разу не попадался военным патрулям, а на душе все равно стало неимоверно гадко и противно… Вдруг у них действительно против меня что-то есть? За незаконное проникновение на закрытый объект можно надолго прописаться в застенках местных казематов. А вот там мне точно делать нечего. – Заходи! – буркнул майор и быстро прошествовал в последнюю комнату. Главным убранством здесь служили подвесные шкафчики и полки. Я машинально насчитал шесть рядов. На полках чего только не было: от старых коричневых картонных папок и пожелтевших от времени бумаг до узлов с военной формой и запечатанных пайков иностранного легиона. В самом углу, один на другом, лежали три деревянных ящика темно-зеленого цвета. Посредине комнатушки стоял небольшой письменный стол, а рядом с ним несколько стульев. За столом сидел уже знакомый мне «доктор Айболит». Сдвинув на самый кончик носа круглые очки, он, с каким-то дурашливым выражением на лице, рассматривал два исписанных листа. – Занимательно… – шептал он, будто не замечая нас. – Просто колоссально! Столько лет эволюции, столько открытий, а тут… – Эй, профессор! – прикрикнул на Хромова полковник. – Мы пришли. Тот вздрогнул, тряхнул головой и попытался сфокусировать внимание на нас. – Да-да, я вижу, это вы, – пробормотал он. Затем поправил очки и посмотрел на меня. – Здравствуйте еще раз, – я вежливо кивнул, – извините, если помешали. Доктор непонимающе взглянул на майора. Тот скривился. – Он у нас шутник-затейник, – пояснил Стальский. – Веселый очень. Видимо, от того, что любит шастать там, где не положено, и брать то, что ему не принадлежит. Когда майор произносил последнюю фразу, я постарался придать лицу отрешенное выражение. Судя по блеснувшим глазам полковника – вышло у меня хреново. Ну и ладно, не очень-то и старался. Майор кивнул конвоирам на дверь, и оба солдата поспешили выйти. Когда офицеры расселись, я тоже, без обиняков, умостился на стуле. Они рассматривали меня как какое-то редкое животное, особенно любопытно зыркал гадкий Айболит. – Не буду ломать комедию – мы знаем, кто ты такой, и чем зарабатываешь на жизнь, – полковник говорил медленно, негромко, но очень уверенно. – Что на это скажешь? – А что я вам еще сказать могу? – голос мой предательски дрожал. – И так все знаете. – Ну, мог спросить, к примеру, чего мы от тебя хотим, или откуда узнали, что ты редкий проходимец и вор. – Я – вор? У вас совсем крышу снесло. На воздухе надо чаще бывать, а то сами знаете: кислородное голодание там… и всякое прочее. У кого хочешь мозги набекрень. – А кто ты тогда, если не вор и не расхититель государственного имущества? – удивился Стальский. – Бард-песенник,– брякнул я, но потом снисходительно улыбнулся. – Горожанин, мирный. К тому же, временно безработный. Но, уверяю вас, вором никогда не был. И не собираюсь становиться. Полковник нервно барабанил пальцами по крышке стола. Его лоб изрубили морщины, брови недовольно сдвинулись. – Позови-ка второго, – холодно бросил он майору. Тот кивнул и молча вышел из комнаты. Каково же было мое удивление, когда в штаб ввели помятого Анатолия. Он был болезненно бледным и сильно припадал на правую ногу. Оба солдата, что держали его под руки, недовольно морщились, словно от пленника страшно воняло. – Узнаешь этого человека? – сурово спросил полковник. – Ему сильно досталось во время эвакуации, но с башкой все в норме. Тебя он помнит. – Нет, – обрубил я. – Понятия не имею, кто это. – Странно, – в разговор влез майор, – а этот человек утверждает обратное. – Сашок, ты чего? – испуганно забормотал Анатолий. – Мы же с тобой… Пять лет бок о бок… Я тебя как сегодня увидел, так сразу понял – ты крепко влип. Пошел к полковнику, рассказал все… честно, помочь тебе хотел! Чтобы отпустили сразу… Вместо ответа я послал в его сторону испепеляющий взгляд. Такого подвоха, честно сказать, от него не ожидал. Взрослый же мужик, мог бы и сам догадаться, что разбалтывать наши секреты не стоит. Нигде и ни при каких условиях. – И дальше будешь утверждать, что вы не знакомы? – Полковник откровенно веселился. – Буду-буду. Первый раз этого мужика вижу. – Уведите его, – бросил конвоирам полковник. Когда удивленно лупающего глазами Анатолия вывели из комнаты, майор резко подался вперед и ухватил меня за шиворот. Его глаза бешено вращались, зубы были плотно сжаты. Он зло процедил: – Хватит мозги пудрить! Твой дружок нам все про тебя рассказал! Полковник подскочил и заорал с другой стороны: – Либо ты перестаешь выпендриваться, либо мои бойцы прострелят тебе ногу и вышвырнут, на хрен, из бункера! Ты спокойно бродишь по улице с серебряным ножом в кармане, когда все те, кто вовремя не спрятались – погибли! Твой знакомый рассказал, кем ты работал у Плетнева. Не корчь из себя вислоухого горожанина! Услышав фамилию Аркадия Борисовича, я не на шутку перетрусил. Заметив проступившее на моем лице смятение, майор прорычал: – Будешь паинькой, или мне позвать ребят? Готов три банки тушенки против одной поставить, что с простреленным коленом подохнешь к вечеру. Мне так хотелось дать ему по наглой роже, но вместо этого я выдавил из себя: – Хорошо-хорошо, чего вы хотите? Мне показалось, что полковник вздохнул с облегчением. Видно, этот разговор нравился ему не больше, чем мне. Блефовал ли вояка? Вот уж не думаю. Только теперь я обратил внимание на мерное бульканье в углу – это наш добрый профессор колдовал над стареньким чайником и железной банкой кофе. – Кофейку? – вежливо спросил он, когда заметил, как на него пялюсь. – Не, я б лучше чаю.
***
Больше всего на свете ненавижу, когда чай заваривают прямиком в кружке. Чаинки просто выводят из себя! Ситечком их надо, ситечком. Теперь в комнате царила довольно-таки приятная атмосфера, можно даже сказать, дружеская. Доктор в неспешной манере посвящал меня в тонкости хаоса, что охватил наш тихий городок. История была одновременно и невероятной, и страшной, и захватывающей, и… Но я бы назвал ее, скорее, печальной. За какие-то три часа этот, вне всякого сомнения, прекрасный город превратился в обрывок ночного кошмара. То, что пряталось по ТУ сторону железного забора, хлынуло сюда. Кордон пал, войска были разбиты. Полного истребления не случилось лишь благодаря самоотверженности солдат и волшебному золотому диску, что каждое утро противно светит в глаза. Днем кошмар всасывался в щели, подворотни и подвалы брошенных домов. Уцелевшие люди укрылись в старых бомбоубежищах или в военных лагерях. Связь прервалась вечером первого дня. Просто была – а теперь нет. Люди оторваны друг от друга и предоставлены самим себе. Повезло еще, что в бункерах имелись небольшие аккумуляторы – именно они давали свет и поддерживали питание вытяжки и водяных насосов. – А как же власти? – Я отставил чашку, стенки которой были облеплены противными чаинками. – Разве сюда не должны прибыть военные подразделения, самолеты… Танки, на худой конец! – Нет, не должны. – Покачал головой полковник. – Волнения начнутся лишь тогда, когда мы не будем выходить на связь десять дней. Да ты и не жди, что сюда нагрянет веселая компания! Все, что происходит в Н, должно остаться в Н. Иного не предусмотрено. Я пожевал губу. Где-то под ложечкой появилось странное сосущее ощущение пустоты. Захотелось громко заорать и убежать отсюда куда-нибудь в Бразилию… Но сидел я не под пальмой в Рио-де-Жанейро, а на старом пыльном стуле в бомбоубежище под тоннами земли и железобетона. Так что нужно было что-то решать, как-то сваливать отсюда. – Чай – это, конечно, хорошо, – нужно было брать быка за рога, – но вы ж меня не чаевничать позвали? Тем более, без конфет. Полковник хмыкнул и бросил вопрошающий взгляд на Стальского. Тот кашлянул в кулак, посмотрел на меня и сказал: – Нам нужен человек, который сможет добраться до бункера в северо-восточном округе. – Это который возле водохранилища, что ли? – удивился я. – Он же лет десять как не функционирует… И двери заварены, не влезть. – Это, как ты уже понял, для отвода глаз, – пояснил майор. – На самом деле, вход в бункер находится внутри здания подстанции водохранилища. Именно там и расположен городской экстренный штаб. Под землей установлен мощный радиопередатчик, а также пульт управления центральным городским генератором. Кроме того, в штабе находится еще и комната управления воздухоочистительной и охладительной системами в бункерах. Раньше там содержался еще и небольшой гарнизон, но недавно пришлось часть бойцов снять и перебросить к кордону. Осталось там, если не ошибаюсь, человек пять. На связь они не спешат выходить, и генератор по-прежнему не работает. Соль всей ситуации в том, что заряда в наших аккумуляторах надолго не хватит. Уже сейчас приходится на время отключать вытяжку и водяные насосы, а что будет через неделю или две? Солярки для простых генераторов нужно много, да где ж ее возьмешь? В общем, нам нужны твои услуги. Профессиональные. Видимо, нужно был что-то сказать. Героическое, красивое. – А что я буду с этого иметь? Офицеры переглянулись. – Ну, во-первых, мы не прострелим тебе ногу и не бросим подыхать на улице, – майор загнул один палец, – во-вторых, получишь шанс спасти всех, кто остался в городе… Пока нормально? – Ну да, – кисло ответил я. – Если дело выгорит – не обидим, – полковник по-дружески хлопнул меня по плечу. – От тебя всего нужно: маршрут безопасный подыскать. К тому же не один пойдешь, пару бойцов с тобой отправим. – О, это меняет дело! А почему бы вам не попробовать для начала связаться еще с кем-нибудь из уцелевших? Чем больше нас будет, тем лучше. Я мог бы заглянуть в какой-нибудь из бункеров по дороге. – Это неоправданный риск, – впервые за все время нашего разговора подал голос доктор. – Вы – довольно редкий, и, по-своему, ценный кадр, с большим опытом выживания в экстремальных условиях. Бессмысленная потеря вас очень негативно скажется на наших шансах выжить в этом кошмаре. Сейчас приоритетная задача – проникновение в штаб с последующим извещением властей. Как только прибудет помощь, начнется массовая эвакуация. Говорил Айболит заумно, но в то же время интересно и с некоторой долей веселья. Правда, что в нашем положении веселого, было непонятно, но, судя по всему, это издержки профессии. Мозги набекрень. – Парни с тобой пойдут крепкие, опытные и подготовленные, – заявил полковник. – Оба отлично проявили себя во время катастрофы. Кроме того, к группе примкнет доктор Игорь Хромов. Он поможет вам и советом, и делом. Я вновь посмотрел на Хромова. Тот жизнерадостно улыбался. – Договорились. Раз другого выхода нет, пойдем к водохранилищу. – Ты можешь дать гарантию того, что не сбежишь от группы? – тихо спросил майор. – Что выполнишь обещанное до конца? – Нет. – Я решил быть предельно честным. – Мы этого ожидали, – полковник грустно посмотрел мне в лицо. – Но я сомневаюсь, что ты решишь бросить доверившихся нам людей. К тому же, не забывай о том, сколько народу сейчас сидит под землей и ждет спасения. Бросишь группу – бросишь и их. «Вот зараза! Ну зачем он это сказал? Теперь точно никуда не убегу. Совесть заест. Тьфу, проклятое воспитание…» Ночью я спал плохо. Все время ворочался с боку на бок, думал, фантазировал и откровенно боялся. Передо мной открывались сочные, налитые красками картины, на которых сам президент награждал меня орденом, протягивал футляр с часами, хлопал по-отечески по плечу. Но вдруг выплывала картина иного толка: окутанный мраком город, зловещие и мертвые высотки, оставленные детские площадки, по растрескавшемуся асфальту ветер гоняет старые листья… Миром правит тишина, холод, мрак, ужас. Я дрожащей рукой держу факел, – именно факел, не фонарь! – тьма окружает меня неслышно, неотвратимо. Где-то у старых качелей мелькает размытый силуэт. Он движется рывками: то дергаясь вперед, то застывая на месте. Два красных глаза смотрят кровожадно, бледные пальцы с засохшей коркой крови под ногтями тянутся к горлу… Рывок! И меня волокут за пелену мрака. Теперь красные глаза мелькают повсюду, словно искры, летящие от безразмерного костра. Десятки рук поднимают меня над головой и с силой швыряют на пол. Было слышно, как хрустят кости, но рот лишь открылся в безмолвном крике… Я лежал на сыром паркете в черной комнате. Посредине, прямо на полу, красным начертан пентакль. Возле дальней стены громко бормочет заклинание уродливый жрец. В его руках тонкая свеча из черного воска и сучковатая палка-посох с обгоревшим кончиком. Не глядя на меня, он начинает тихо и жутко выть. Из-под неглубокого капюшона свисает отвратительное подобие хобота… Монстр замечает меня, поднимает руку. Измазанный сажей и воском палец тянется к моей груди… Я ощутил, как кровь начинает закипать в венах, мышцы вздулись, в горле клокотало. Навалился животный ужас. Когда меня захлестнуло отчаяние, неожиданно почувствовалось странное тепло, будто к лицу прикоснулись ласковые пальцы… Я рывком вскочил. Словно не заметил, как переступил незримую грань между сном и явью. Грудь ходила ходуном, липкий пот тек по лицу и спине.
– Ты чего, охренел? – Сосед по комнате зло смотрел на меня. – Да мне кошмар это… того… плохой сон, короче! – промямлил сбивчиво в ответ. Видимо, я нехило вопил во сне, раз в комнатке собрался весь личный состав. Здесь не было лишь тех трех бойцов, что стояли в карауле наверху, остальные столпились возле входа и удивленно смотрели на меня. Тут появился мой старый знакомец – усатый, рыжеволосый майор Стальский. В одной руке он сжимал толстую пластиковую папку с декоративным замочком, а в другой нес целлофановый пакет. Грозно взглянув на подчиненных, спросил: – Это что за сборище? – солдаты потупились. А майор тем временем продолжал бушевать: – Что-то слишком бодрые. Сил много, спать не хотите? Так я вас сейчас живо к делу приспособлю! Парни наверху уже устали, носом клюют, а тут всякие мудозвоны бездельничают. Сейчас я вас на две смены… В ту же секунду солдаты будто испарились. Как только в дверь влезли все? – Пока солдат занят, – знающе заявил майор, – времени на идиотские выходки нет! А работа – лучший стимулятор для мозга. – Это я знаю! Как там у вас говорится? Пока копай здесь, а я пойду, узнаю, где нужно? – Вот-вот, – Стальский протянул мне папку и пакет, – что-то в этом духе. Только без балагана. Тут кое-какая еда, в папке необходимые для работы документы. Вдруг он замялся. Мне сразу это не понравилось, потому осторожно спросил: – Ну, чего еще? – Как только поешь, забеги в кабинет к Игорю Хромову. Он показать тебе что-то хочет. – Майор встал и вышел. Подкрепившись быстрорастворимой лапшой и запив ее теплым кефиром, я взялся за содержимое папки. Она была из довольно необычной толстой пластмассы с большой железной застежкой на корешке. Вывалив на кровать содержимое, я невольно раскрыл рот и ошарашено уставился на груду бумаг. «Оккультные науки», «Ведьмы средневековья», «Месть Еретиков». Слова, мелькавшие в непонятных мне перечнях, наводили на странные, почти бредовые мысли. Совершенно невозможно было понять, зачем нужны эти придурковатые выписки. Какие ведьмы, какие еретики? Двадцать первый век на дворе! Я задумался о том, что сейчас на самом деле происходит в моем родном дворе, и почувствовал легкий озноб. От этих мыслей стало немного не по себе, и я решил прогуляться к доктору. Настроение и так было препоганым, так что испортить его еще сильнее не могло ничто. По крайней мере, хотелось на это надеяться. Теперь можно было безо всяких препон путешествовать по коридорам и залам убежища. Ориентировался здесь плохо, так что приходилось постоянно окликать до смерти перепуганных горожан, чтобы вызнать дорогу. Нахождение под землей трудно назвать приятным. От серых стен веяло холодом, пахло прелостью и влагой. Наконец-то нашлась искомая дверь лаборатории. Старая, обтянутая поблекшим дерматином, зато со сверкающими новизной петлями и внушительной системой замков и задвижек. С обеих сторон, словно ученая голова не только не хотел никого впускать внутрь, но и намеревался кого-то надежно запирать. Впрочем, от этих ученых можно ждать чего угодно. Так, например, несмотря на обилие замков, дверь оказалась открытой. – Доброе утро, товарищ Хромов! – жизнерадостно поздоровался я. – Как жизнь? – Все хорошо, молодой человек. – Доктор устроился за письменным столом, и его окружали горы лабораторного хлама. Он указал мне на стул из лакированного дерева: – Садитесь, пожалуйста. Мне нужно вас как следует осмотреть. Осторожно переставив батарею мензурок и пробирок на пол, я подтащил стул к столу. – Вы настоящий феномен, Александр! – заявил доктор, поднимая со столешницы странный фонарик, больше смахивающий на ручку с лампочкой. – Откройте шире глаз… вот так, молодец. Так вот… о чем я говорил? Ах, да! Вы умудрились выжить на поверхности. А по моим скромным расчетам, шансы людей, оставшихся наверху, до неприличия малы. Но вы все же сумели… Кстати, а откуда у вас взялся тот интереснейший нож? Майор говорил, что это какой-то подарок – Я тогда соврал. – Мне больше нечего было скрывать. Пускай временно, но пока мы находились по одну сторону баррикад, так что лишний раз юлить не стоило. – Нож сделал по моему заказу местный умелец. Из суеверного страха попросил его зафигачить серебряное напыление, ну, вы понимаете, при моей-то профессии… да еще и рядом с закрытой частью города. – О, прекрасно понимаю! – Кивнул Хромов, вынимая из ящичка инъектор. Отстрелил старую иглу и вставил пустую ампулу. – Сейчас возьму у вас немного крови… Какое-то время ученый возился с пробирками, затем радостно изрек: - Все хорошо. Никаких изменений не выявлено. Могу вас поздравить, Александр. Вы – человек. – Очень радостная весть. – Плечо от укола нещадно саднило, на пропитанной спиртом ватке расплывалось багровое пятно. – Так что там про нож? Он кажется вам необычным? – Ах да! – профессор встал из-за стола. – Пройдемте… Он подошел к северной стене. Только теперь я заметил, что там стояло нечто большое и овальное, прикрытое камуфляжным брезентом. Доктор снял с одной из многочисленных полочек прозрачный пенал, в котором я не без удивления обнаружил свой нож. – То, что вы сейчас увидите, – Хромов медленно двигался к скрытому овалу, – может шокировать… Черт побери, это может даже повредить вашу психику! Вы готовы? Не страшитесь за свое душевное здоровье? Вас привлекают потусторонние тайны и необъяснимые явления? Меня подмывало ответить отказом, но любопытной обезьяне, живущей в моей душе, вдруг захотелось знаний. – Валяйте, – ответил я, с трудом сдерживая в голосе дрожь. – Сильно надеюсь на ваше благоразумие. Стоило бы помнить, что «благоразумие» и «наука» редко совместимы. Хромов подошел к овалу собранным, натянутым как струна. Сжав в правой руке нож, он наклонился вперед и быстрым движением сбросил брезент. С минуту я пораженно разглядывал сидевшее в клетке существо, но когда понимание дало под задницу разуму, громко вскрикнул. В клетке сидело нечто маленькое, сморщенное, покрытое слизью и копотью. Когда ЭТО услышало мой крик, оно встрепенулось и бросилось вперед. Маленький, но уродливый ротик, полный желтых клыков, в исступлении смыкался на стальных прутьях. Из клетки летел визг, хлюпанье. Красные глазки зло таращились на мое горло. Доктор сделал резкий выпад… и промазал. Лезвие черкануло по прутьям, выбило сноп искр и с лязгом обрушилось на миниатюрный замочек. Я, словно в замедленной съемке, наблюдал за тем, как замочек с легким стуком падает на пол, как взлетает вверх крышка и как маленькое чудовище оказывается на свободе. В долю секунды комнату заполнил гадкий писк. Уродец распахнул кожистые крылышки и, мгновение спустя, оказался на уровне моих глаз. Последнее, что запомнилось – страшный удар в лоб и разноцветный звездопад, посыпавшийся на меня с черного неба. Но в отключке пробыл недолго – всего несколько секунд. Стряхивая со лба кровавые капли, кое-как сумел разглядеть обстановку. Хромов, втиснувшись в щель между стеной и тумбой, слабо отмахивался от наседающей пакости. В руках у доктора блестел мой нож. Бил человек науки куда угодно, но только не по цели. На полу валялись разбитые колбы, поверх них – книги и мятые листы распечатки. Вскочив, я схватил со стола тяжелый портфельчик и со всего маху обрушил его на уродца. Взвизгнув, тот отлетел в сторону, шлепнулся о стену и рухнул вниз. Не теряя времени, я подскочил к Хромову, вырвал из его пальцев нож и бросился на монстра. Маленький паршивец уже пришел в себя и кружил под потолком, словно неприлично здоровый комар, и мерзко верещал. Я выставил перед собой нож – уродец зло зашипел, бросился наутек, словно испугавшись серебра. Мне удалось вцепиться в скользкое кожистое крыло и с силой шмякнуть гаденыша о стену. Громко хрустнуло, но тот сопротивляться не перестал. Лапки с внушительными когтями оставляли на бетоне глубокие царапины, не дай Бог, прикоснется к руке! – Ножом его, ножом! – взвизгнул откуда-то из-за тумбы доктор. Кровь, заливавшая мне глаза, мешала хорошо прицелиться, поэтому первый удар ушел немного правее отвратительной головы. Желтые зубки с чавкающим звуком сцепились на моей руке. Я вскрикнул, услышав, как довольно урчит маленький гад. В следующий удар вложил всю свою накопленную злость! Нож пробил глазницу и уткнулся в стену. Монстр задергал лапками, будто в конвульсиях. Неожиданно его охватило буйное зеленое пламя и, не успел я глазом моргнуть, как мой нож рухнул на пол. На белой стене четко отпечатался черный силуэт, а рукоять оружия немного оплавилась. Я опустился на колени и крепко зажмурился. Тело дрожало от пережитого напряжения и вырвавшегося на свободу страха, кровь из рассеченного лба стекала по переносице, в ушах гулко вращались мельничные жернова и лязгали механизмы. Через комнату пронеслась тень. Профессор. Страшно суетясь, он бежал ко мне, сжимая в руках небольшой баллончик зеленого цвета. – Биоклей! – пояснил он. – Четыре минуты – и раны как не бывало! Вот, пожуйте эту пилюлю… да-да, от нее пройдет боль и утихнет кровотечение. От вони биоклея и гадкой пилюли меня чуть не вывернуло наизнанку. На полусогнутых ногах еле доплелся до своей комнаты и обессилено рухнул на матрац. Пружины жалобно скрипнули, я жалобно застонал. Болело решительно все, словно на мне слепой человек дрова обухом рубил! Да еще и лоб стянуло так, что слезы покатились из глаз. Рядом негромко стукнуло – это Хромов уселся напротив меня. Он взволнованно сопел. Видимо, хотел что-то сказать, но я специально ничего не спрашивал. Пускай катится ко всем чертям собачьим. Экспериментатор хренов… – Это был Имп! – радостно и благоговейно пояснил он и принялся вытаскивать из-под меня помятые бумаги. – Их очень подробно описал католический священник в середине пятнадцатого века! Из кипы мятых листков он выудил тот, на котором стояла пометка: «На Круги Своя». Поправив круглые очки на носу, профессор принялся бубнить: – Сие отродье есть сын горести и страха! Питаться болью будет он, коль слаб ты, неумел. А ежели сведет в могилу человека имп – то жди беды, он вырастет и станет трижды могуч и страшен. Встретил импа – убей безжалостно! Вот так-то! Я холодно посмотрел на доктора, тот, нисколько не смущаясь, улыбнулся. На его противной роже красовались несколько мелких царапин, одну из линз пересекала ветвистая трещина. – Доктор, – тяжело вздохнул я, – что вы сейчас делаете? – Зачитываю вам описание одного из Низших демонов. «Ага. Демон. Низший. Кажется, мне понадобится помощь квалифицированного психотерапевта… думаю, можно и Хромова с собой прихватить». – Не верите? – надулся он. – Думаете, я свихнулся? Честно сказать, в тот момент я настолько запутался в собственных мыслях, что думал не о демонах и придурковатых докторах, а о чашке горячего какао. Понимание пришло неожиданно. – Я верю собственным глазам, – голос мой был тихим. – Мне уже доводилось бывать за кордоном, и для тех явлений, что встретились там, никак не найти рациональных объяснений. По-крайней мере, мне. Лицо Хромова расслабилось. Он вынул из кармана пачку влажных салфеток, принялся тщательно протирать царапинки и порезы на своих руках, лице. В воздухе расползался резкий запах спирта. – Потому-то я вас и позвал! – быстро проговорил ученый. – Когда вас держали под арестом, я совершенно случайно увидел этот нож. Старинные легенды будто сами всплыли в голове. Серебро! Этот металл всегда считался главным оружием супротив темных сил. И не только в нашей мифологии! Возьмите предания любого народа: порождения зла всегда изничтожали именно серебряным оружием! Нет, есть еще чеснок, осина, распятие… – Сжигание на инквизиторском костре. – Да-да! В средневековье этот способ был особо популярен! Прошу вас, найдите минутку и прочтите труд «О Стальной Перчатке». Эта группа экзорцистов очистила от демонов, оборотней и ведьм пол-Европы. Это потом их методы очернила Инквизиция! Я утомленно прикрыл глаза. Доктор надрывался, размахивал руками, брызгал слюной. Мне стало как-то не по себе. Если и в самом деле в наш мир хлынули орды демонических отродий - от кого тогда ждать помощи? От Бога? Может, от военных? Как-то не верилось, что простая пуля сможет остановить дьявольское отродье. Серебро? Тоже далеко не факт.
***
Наверное, проспал я довольно долго, потому как встал отдохнувшим, посвежевшим и бодрым. Перекусив, оделся и снова отправился в кабинет к профессору. Осторожно заглянув внутрь, – мало ли что еще этот полоумный там прячет? – нос к носу столкнулся с полковником. Его лицо было мрачнее тучи, глаза чуть ли молнии не метали. Заметив меня, военный хмыкнул и быстрым шагом вышел из кабинета. Я удивленно оглядел комнатку. Хромов, как обычно, сидел за столом, только в этот раз выглядел он каким-то растерянным. Не сразу заметил меня и несколько секунд неотрывно таращился на полупустую колбу. – К вам можно? – Пришлось даже вежливо постучать, чтобы обратить на себя внимание. – Да-да, заходите, конечно! – Видимо, мой приход несколько удивил его. – Как себя чувствуете? – Терпимо. Рубец на лбу затянулся, спал я неплохо, хвост не отпал… А чего полковник такой недовольный вышел? – Говорит, воздухоочистительная система полетела. На верхних этажах жара как в Сахаре! А ведь на улице почти зима. Видимо, их хваленые аккумуляторы расходуют последние запасы. – Скверно. – Вдруг вспомнил, что за вопрос терзал меня все утро, спросил: – Слушайте, а почему в убежище горит свет? Весь город как сажей измазан! А тут светло, почти уютно. – А, так здесь же генератор маленький есть! Он-то электричество и вырабатывает. Без света еще можно обойтись, а вот без насосов для воды и системы охлаждения воздуха… Кстати, если вам интересно, то в городе свет пропадает из-за тех тварей, которых в народе именуют вампирами. Они его словно поглощают. «Матерь Божья! Сколько еще страшных тайн скрывала в себе закрытая часть города? И что же происходит там, за кордоном?» – А откуда ЭТО все повылазило? – робко спросил я. – Импы, оборотни, вампиры… прочая жуть. – Этого я, к сожалению, не знаю, – Хромов развел руками. – Уровень допуска не тот. Мне довелось работать с последствиями, в то время как причины держат в строжайшем секрете. В разговоре наступила минутная пауза. Профессор рассматривал скопление бумаг, я – рентген-снимок импа на стене. – Мы должны покинуть убежище с первыми лучами солнца, – резко заявил Игорь Хромов. – Времени в запасе будет до первых сумерек. Если не успеем к водохранилищу, сгинем! Дыхание сперло, перед глазами поплыли какие-то капельки, точки… Я и не подозревал, насколько сильно боюсь улиц Н. Оборотень за стальной дверью – это не оборотень за углом. В убежище можно быть смелым, веселым, разбрасываться шутками и играть на нервах у вояк. Но на улице – совсем другое дело. Примерно через час я уже стоял в общем зале и с недовольной рожей устраивал за спиной матерчатый рюкзак. Рядом со мной топтались доктор и два солдата, угрюмые как бурые медведи поздней осенью. У обоих было по автомату, скудному запасу рожков и небольшой сумочке через плечо. Мне в мешок напихали сублимированной пищи, несколько бутылок с пресной водой и пачку сухих спиртовых таблеток. На поясе слева висел привычный фонарь, на правом боку пристегнуты ножны для серебряного ножа – зубодробительного оружия против всяческой не очень чистой силы, которое прибрал к рукам доктор. Честно сказать, я не шибко рассчитывал на себя как на опытного бойца. Но два автомата и дневной свет давали нам значительное преимущество перед неведомым врагом. А вот нож надо было бы вернуть. Мы шли через зал под пристальным вниманием испуганных горожан. Я ощущал себя героем из «Армагеддона». Таким же отважным, целеустремленным… только перепуганным до поросячьего визга! Здесь и вправду было просто чудовищно жарко. На стенах и потолке скапливался конденсат. Люди выглядели злыми, все мокрые, всклокоченные. Я не прошел и ста метров, как дыхание стало тяжелым, липкая струйка побежала по спине, на лбу выступили бисеринки пота. – Взгляните-ка сюда! – помахал мне Стальский. Он стоял возле широкой вентиляционной решетки. Майор приложил руку к небольшому отверстию и тут же с криком убрал. На его ладони вздувался маленький пузырек. – Горячая! – пояснил он. – Из трубы валит горячий воздух! Нужно срочно запустить систему охлаждения, а то мы тут заживо сваримся. – А если и не сваритесь, продукты окончательно стухнут, – предрек Хромов. – Учтите, если не дойдем до бункера – вам крышка. – Не вернетесь через три дня, – вытирая лицо платочком, проговорил шедший за нами полковник, – отправим последнюю группу. У нас остался лишь один дубликат ключа от бункера, так что постарайтесь даром не рисковать. Какая душещипательная забота! Мне и вправду стало намного легче, хоть кто-то будет ждать нас.
Едва оказались на улице, как нас тут же обрушились мегатонны горячего воздуха. Я открыл было рот, поперхнулся и зашелся в кашле. Складывалось ощущение, что дышишь над раскаленной сковородой с песком. Язык моментально прилип к небу, горло ссохлось. Над горячим асфальтом поднималось марево, словно мы не на улицах Н, а где-нибудь в пустыне. Сзади грохнула стальная дверь – вояки спешно задраивались. – Глядите! – прохрипел профессор. Его дрожащий палец указывал в небо. Я посмотрел вверх и обомлел. Небо было белым и слегка отливало желтизной. Мне оно напомнило раскаленный металл… впрочем, даже в металле было больше жизни, нежели в этом чуждом и безжалостном своде. – Ни хрена себе! Солдаты удивленно уставились в мою сторону. Вместе смотрелись они довольно забавно: первый – высокий, худой, как спичка; второй, наоборот, – маленький, кряжистый боровичок. Видимо, мой возглас вывел парней из транса, так как в их глазах только сейчас появилось осмысленное выражение. Доктор так и стоял с раскрытым ртом и расставив в стороны руки. Его губы медленно двигались – болтал сам с собой. – Хромов, – худощавый солдат с крючковатым носом и тонкими бескровными губами толкнул его в плечо. – Хорош птиц считать, пора двигаться. Тот лишь судорожно сглотнул, повернулся к нам. Его руки что-то нервно нащупывали в кармане. Наконец он вытащил маленький фотоаппарат. – Феномен! – пролепетал он. – Еще один феномен! Нобелевская премия, мне… Несколько раз сфотографировал небо. Дрожа от нетерпения, посмотрел на маленький экранчик, хотел проверить – удались ли снимки. – Игорь! – теперь уже пришел черед кричать боровичку. – Прекратите сейчас же! – Да-да, – тот, явно смутившись, спрятал фотоаппарат обратно в карман. – Думаю, дорогу к водохранилищу знают все, так что не будем тратить драгоценные секунды на ненужный инструктаж. Тем более что Александр подобрал нам хороший маршрут, так что времени сэкономим прилично. Потому ограничусь простыми правилами: мы должны двигаться быстро, остановок минимум, идем только колонной, друг за другом, последний человек в колонне всегда идет вполоборота или спиной вперед, – будем меняться. И хорошенько запомните: отходить от группы нельзя никому! Даже на три шага, даже по нужде. В тот момент Хромов был просто на себя не похож. Рассеянность и дурашливое выражение лица как рукой сняло! Передо мной стоял жесткий, тертый, уверенный в себе человек. Теперь он больше походил на профессора Преображенского, только бородка была короче. – Вам все понятно? – спросил он у солдат. – Так точно! – в один голос ответили те. Я усмехнулся. – Александр, вы у нас очень ценный кадр, – Хромов обернулся ко мне, – умоляю: никакой самодеятельности! Если что случится, рядовые Карпов и Алексеев прикроют нас, так что в драку не лезьте. «Ну вот, теперь у меня появилось еще и чувство ответственности! Спасибо, профессор… Так скоро и совесть проснется, как жить дальше буду?» Мы двигались по улицам Н медленно, словно плыли в кастрюле с густым киселем. Раскаленный воздух обжигал гортань, лез в глаза, нос, рот. Пот стекал по спине мерзкими струйками, быстро высыхал. От жары страдали все. Когда я в очередной раз прикладывался к фляге, на глаза попалась новенькая детская песочница. Пластмассовый навес в форме гриба выцветал, он быстро тускнел, терял краску, скукоживался. Внезапно на меня навалилось тяжелое понимание того, в какой ситуации мы все находились. Сотни, тысячи людей заперты в подземельях! Вентиляция барахлит, на улице нестерпимая жара, помощь может прибыть слишком поздно. В бомбоубежище я вообще не задумывался над тем, что творится в городе. Даже встреча с не в меру агрессивным импом не вселила в меня ту робость, которая проявилась на улице. Тогда, осторожно ступая по горячему асфальту, потихоньку начинал понимать, что такое острый приступ паники. Хотелось бежать. Бежать и орать дурным голосом. Но какое-то слабо знакомое чувство останавливало меня. – Вы уже ощутили первые признаки «панической атаки»? – заботливо спросил Игорь. Я мысленно просканировал организм и согласился. Оба солдата тоже что-то ощущали: лица бледные, испуганные, на лбу и щеках проступила испарина. Сглотнув, спросил хрипло: – А что это за «атака» такая? – Всего вам рассказать не смогу, – покачал головой Хромов, – образование не то! Знаю только, что так по аналогии назывался неизвестный науке синдром, от которого страдали наши солдаты в закрытой части города. Причем действовать он начинал лишь днем, и лишь на улице. Стоило человеку вернуться в помещение – симптомы исчезали. «Нет, ну это понять-то можно! Если на улице есть шанс встретить милашку вроде импа или тех тварей, что были под заводом, неудивительно, что солдат от страха колбасило. А в то время дела в Н обстояли куда лучше, чем сейчас! Так что теперь этот синдром мог разгуляться с новой силой…» – А почему было страшно только днем? – мои размышления нарушил «боровичок» Карпов. Он явно нервничал, часто облизывал сухие губы, косился по сторонам. – Неизвестно, – отчего-то радостно ответил Игорь. – В этом-то и заключается главный парадокс синдрома! Одно дело, если бы паника захлестывала ночью, – тогда все было бы понятно, – но вот днем! Это, скажу я вам, тайна почище… Чего там «почище» эта тайна, мы так и не узнали. Наш разговор прервал страшный скрежет, разорвавший мрачную тишину на улице. Бойцы как по команде вскинули автоматы, доктор прижал к груди свой чемоданчик, а я так и остался стоять с руками, разведенными в стороны, как записной дурень. Скрежет доносился из того самого минимаркета, возле которого я околачивался тремя днями ранее. Только теперь больше не было световой иллюминации… Патрульная машина пропала! – Игорь! – тихо позвал я. – Когда мне довелось побывать здесь в последний раз, на парковке стояла открытая машина городского патруля. Теперь ее нет. Он удивленно посмотрел на меня, затем повернулся к минимаркету. Оттуда по-прежнему доносились пугающие стуки, скрипы и лязг – словно кто-то в исступлении валяет стеллажи с товаром. – Доктор, нужно шевелиться! – надтреснутым голосом проговорил Алексеев. – Мы битый час топчемся в южном округе. Наша группа осторожно двинулась через парковку, спутники то и дело бросали настороженные взгляды в сторону магазина. Теперь спиной вперед шел я, – что чертовски неудобно! – а Карпов бдел с левого края. О чем бы ни думал, мой взор все равно возвращался к черному зеву дверей. Казалось, там мелькают тени, блестят чьи-то глаза… И тут в дверном проеме выросла гротескная фигура. Я ухватил идущего впереди Алексеева за рукав, солдат быстро обернулся и вскрикнул. В тени дверей стояло самое уродливое существо, которое я когда-либо видел. И никакие фильмы ужасов не сравнятся с этим. Туловище у него было непропорционально длинным, с худой талией и широкими массивными плечами. Тонкие жилистые руки болтались на уровне колен, ноги чуть согнуты в коленях. Маленькая головка на коротенькой толстой шейке повернулась в нашу сторону. Я даже отсюда видел, как шевелится его приплюснутый нос, красные глаза горели тупой злобой, мясистые губы дергались. – Что же это?! – совсем по-детски пискнул Карпов, вскидывая автомат. Сочно затарахтели выстрелы. Завизжали рикошеты, послышался треск. Я рухнул на асфальт и прикрыл голову рукой. Это была далеко не самая удачная моя затея – стало понятно, как чувствует себя отбивная на скворчащей сковороде. От земли пекло так, что мне посчастливилось в первые же секунды опалить горло и поджарить легкие. – Прекратить огонь! – завопил Игорь, когда ошарашенный Карпов полез за вторым рожком. Я вскочил с асфальта и яростно потряс обожженными ладонями. Затем, не обращая внимания на строгий голос Хромова, повернулся к супермаркету. Неведомое существо сидело возле дверей в позе эмбриона, прижав ладони к животу и яростно урча. Сквозь тонкие узловатые пальцы текла черная жижа, монстр собирал ее горстями и размазывал по полу и ближайшей стене… А Карпову доставалось изрядно! – Вы что, с ума сошли? Я доложу полковнику, вас под трибунал!.. – орал на солдата Игорь. Я молча подошел и снял с его пояса нож. Хромов замолчал, лишь сверлил меня недовольным взглядом. Открыл было рот, но я не дал слова молвить: – Мне не улыбается таскаться по этим проклятым улицам с голыми руками. Пистолет у вас есть, но при всем уважении: вы не боец, Хромов! Если дело дойдет до рукопашной, от меня всяко толку больше будет. И не зыркайте так, вы – взрослый человек! Я ж не обидеть вас хочу. Так будет разумней. Видимо, мне удалось смутить его, так как профессор только махнул рукой и поднял чемоданчик с асфальта. Мы обогнули улицу Гоголя, свернули налево на улице Братской и нырнули в лабиринт частных домов. Всю дорогу Игорь дулся – а мне было плевать, еще не хватало терзать себя из-за такой глупости! Правда, стало скучновато без заумствований Хромова, но ситуацию спасали солдаты. Они яростно спорили о том, что за тварь облюбовала супермаркет: то ли это был вампир, то ли оборотень, то ли вообще какой-нибудь неизвестный доселе демон… Я постоянно озирался, разглядывал темные провалы окон, всматривался в густые тени под деревьями. Все, что было хоть немного тусклее солнечного света, потенциально являлось смертельно опасным. Каждый ребенок знает, что вся потусторонняя дрянь ютится в темноте. От водохранилища нас отделял небольшой сектор частных домов. Раньше здесь жили семьи военных и «народных избранников», а теперь, если верить Хромову, – вурдалаки, демоны или еще какие-нибудь черти… Глупо звучит, правда? А верить-то приходится, так как, если не верить, можно окочуриться раньше времени. А пожить еще охота! – Мы только что покинули южный округ, – радостно сообщил Игорь. – Можно даже передохнуть немножко – минут пятнадцать, не больше! Пока что график опережаем, так что имеем право позволить сию слабость… Я с сомнением поглядел на асфальт, затем на солдат, потом перевел взгляд на доктора. Спросил: – А штаны вы не боитесь пропалить? Асфальт-то, поди, горячий! Лицо Хромова вытянулось как у коня. Солдаты тоже моментально растеряли появившееся было настроение. Я даже засмущался слегка. – Он прав, – грустно выдохнул Алексеев, – это как на электроплиту задницей усесться! Нужно двигать дальше или найти тень. – Вот тень как раз нам нужна сейчас меньше всего, – недовольно перебил его Игорь. – Идемте, отдохнем чуть позже. Мы нехотя поползли вперед. В моей баклажке было сухо, минеральной водой в пору было заваривать чай, а пить хотелось постоянно. Губы потрескались, на них появилась сухая корка… Спустя вечность я заметил, что практически перестал потеть. Руки чуть заметно подрагивали, ноги налились свинцовой тяжестью. Начало мутить. – Александр, с вами все в порядке? – голос Хромова долетал до меня будто из-за стены. – Лицо такое бледное… Я хотел что-то ответить, но вместо этого жалобно каркнул. Перед глазами замелькали радужные круги, звезды, овалы и еще какая-то геометрическая фигня. Внезапно стало трудно двигаться, появилось ощущение расслабленности и… влажности. Негаданный глоток заставил меня зайтись в кашле. Вода хлестала в лицо, наливалась в нос, лезла в глаза. Я вскочил, задергался как безумный… – Спокойно-спокойно, не зашиби! – откуда-то сверху послышался знакомый голос. – Все с ним в порядке, просто перегрелся немного. Кое-как собрав мысли в пучок, я огляделся. Шагах в трех валялись рюкзаки, рядом с ними лежала моя куртка. Надо мною склонился Карпов, он встревожено рассматривал мое лицо. Сзади послышался легкий скрип. Я повернулся – Алексеев трудился над доисторической железной колонкой. Из ржавого крана с приваренным крючочком на конце толстыми струями вырывалась вода. Она хлестала во фляжку, подвешенную за ремень на тот самый крючок. – Вам крупно повезло! – заявил Хромов. – Эта колонка находилась всего в тридцати шагах от того места, где вы упали. Скажите спасибо Карпову – это он ее заметил. – Спасибо. – Будешь должен, – ухмыльнулся солдат и протянул руку. Нам действительно повезло, что натолкнулись на эту колонку. Как оказалось, вода закончилась у всех. А так, посвежевшие и отдохнувшие, мы двинулись дальше. Доктор дал мне какую-то зеленую пилюльку, после которой в голове будто форточка открылась. Пилюлька приятно холодила зубы, придавала бодрости. С таким допингом и шагать было веселей! Растительность вокруг была густая, пахло пылью, осенней травой и гарью. – Смотрите! – вскрикнул Алексеев. – Там машина. Чуть поодаль, возле приземистого, но довольно опрятного особнячка стояла до боли знакомая патрульная машина… ну, как стояла: ее передок был вдрызг разбит об фонарный столб. Мне стало не по себе, когда увидел неподвижное тело, лежавшее возле по-осеннему бедной клумбы, у входа в небольшой палисад. От машины за телом тянулась широкая красная полоса. Мы будто по команде переглянулись. Я отрицательно покачал головой, солдаты повернулись к Игорю. – Мы должны проверить! – уверенно заявил он. – Вдруг там еще есть живые? – Живые? – вспыхнул я. – Да кровь уже в песок превратилась! Ты хоть башкой покрути-то: к машине придется через сад идти, а там темно как ночью! Мне хорошо была знакома подобная мгла – видел такую же под заводом, в одной интересной комнатке. Туда не сунулся бы даже за деньги… – Помогите! – послышалось тихое. – Л-ю-ю-д-и! На п-о-о-мощь! Я чуть не подскочил на месте. «Неужели ученый олух был на самом деле прав, и там вправду кто-то есть?» Сразу захотелось кинуться вперед, но на моем плече крепко сомкнулись пальцы. – Только не вы, – покачал головой Хромов. – Мы же договаривались – никакого риска! – Да я ж разве рискую? – в моем голосе проскользнули недовольные нотки. – К тому же вы сами говорили: мы обязаны им помочь. Я хмуро наблюдал за тем, как Карпов и Алексеев осторожно крадутся к особняку. Фонарный столб располагался прямо перед фасадом, нужно было лишь обогнуть невысокий заборчик и проскользнуть через фруктовый сад… Ох, и не нравился же он мне! Если рассуждать здраво: мы не должны были отклоняться от маршрута, останавливаться на отдых и уж, тем более, обязаны избегать потенциально опасных участков дороги. Так нет же! Из графика выбились, я без сознания валялся, – ну тут-то ладно, это ж я, мне можно! – а теперь еще и внеплановое спасение мирных жителей. Хотя теперь-то понимаю, что не смог бы бросить их там… что бы ни сказал Хромов или солдаты. Человек должен всегда оставаться человеком. Наверное. Порой и благие намерения выходят боком. – Черт! – долетело до нас, и в следующую секунду воздух сотряс автоматный рокот. Я видел, как солдаты в два ствола поливают разбитую машину. На пассажирском сиденье отчаянно дергалась какая-то фигура. Через противоположное окно на траву вылетала кровавая роса… Выстрелы смолкли, две фигуры отчаянно улепетывали от внезапно ожившего сада. В непроглядной темноте что-то мерзко хрустело, чавкало. Несколько раз, захлебываясь, стучал автомат. Когда я уже мысленно похоронил Карпова и Алексеева, оба вылетели на освещенную солнцем часть дороги. Они с ног до головы были забрызганы кровью, бледные, до смерти испуганные. Оба ошалело вертели головами, едва не стукаясь друг об друга лбами. – Там такое! Такое! – запинаясь, просипел Алексеев. – В машине сидел… сидела… глаза – во! Рот до ушей! Как зашипит, зафыркает… – Ага! – поддержал Карпов. – Мы в сад – а там тоже что-то живое! Мы в него палить, а оно фонтаном крови обдало… мне показалось, что в кустах десятки трупов! А сад их будто переваривает. Я мужественно отошел в сторону. Меня несколько раз вывернуло. Было страшно, мерзко и грустно одновременно. С каждой минутой на улицах Н становилось только хуже и хуже. Город сводил с ума… Когда ребята закончили смывать с себя кровь, мы отставали от графика уже на четверть часа. Я стоял, прикрыв рот и нос влажной салфеткой – резкий запах химической лаванды с трудом перебивал ту вонь, что доносилась до нас от зловещего сада. Доктор морщился – солдаты возятся слишком долго! Если провалим первую ступень плана, вся операция пойдет насмарку. Ночью нам не выжить… хотя мне это уже удавалось; правда, я тогда спал. Но рассчитывать на такое второй раз было непозволительной роскошью, уж лучше добраться до бункера засветло! Мы перешли со спокойного шага на быстрый. При такой жаре это было рискованно, но все лучше, чем быть разорванным какой-нибудь тварью. Теперь мы обходили все затемненные участки дороги, шарахались от каждого пятнышка на асфальте. Полное отсутствие ветра напрягало – воздух становился тяжелым, сухим. Но Хромов убеждал, что это только нам на пользу: горячий ветер мог запросто сжечь слизистую или повредить глаза. Так что я продолжал вдыхать ту песочную кашу, что когда-то именовалась воздухом, и радовался жизни. Дома мелькали со страшной скоростью, я едва успевал вращать головой, рассматривая затейливые фасады безжизненных особняков. Несколько раз мы натыкались на очень странные явления вроде раскачивающихся качелей, небольших завихрений в тени или беспрестанно хлопающих окон. В обыкновенной жизни каждое из них потянуло бы на мировую сенсацию, но, учитывая события последних дней, все это было сущей ерундой. Подумаешь, качели болтаются! Эка невидаль… тут деревья кровью плюются, а доктора в клетках держат демонов, вместо волнистых попугайчиков. – Нужно свериться с картой, – сказал Хромов, когда мы обогнули последний жилой квартал – дальше асфальтированная дорога благополучно заканчивалась, вперед тянулась тонкая вытоптанная полоска грунтовки. Доктор на ходу скинул рюкзак, звякнула молния. Он вытащил портативный компьютер, пальцы быстро забегали по сенсорной панели. – Игорь, а разве военные не глушат спутниковый сигнал? – поинтересовался я. – Глушат, – рассеянно ответил тот, – но у меня загружена подробная карта города, так что будем ориентироваться по ней. Более того я отметил на ней весь маршрут, предложенный вами. Пока Хромов мучился с картой, я с осторожностью рассматривал остовы недостроенных домов. Вдоль дороги были разбросаны полуразрушенные сооружения, простые блочные коробки и практически готовые дома без отделки. Некоторые стояли настолько плотно к дороге, что тень от них преграждала путь. Вот эта самая тень меня нервировала не хуже жары! Откуда она взялась – ума не приложу, и солнца-то нет… Я поднял глаза к небу – такое же безжизненное, как и весь этот город. – Километр на запад, и мы будем у водохранилища! – заявил радостно Игорь. – Александр, я просто обязан вас похвалить. Не знаю, где и при каких обстоятельствах вы набрались подобных навыков, но они очень пригодились. Более короткой дороги не может существовать! Самодовольно ухмыльнувшись, я взглянул на часы: «Без пятнадцати пять, вроде как успеваем. Ох, знал бы ты, профессор, каким целям служили мои навыки…» Мы сошли на грунтовую дорожку. Сухая земля тихо похрустывала под ногами, желтые стебли травы топорщились со всех сторон, шелестели, когда мы задевали их, цепляли на брюки репейник. Здесь было немного прохладней, нежели в самом городе или в частном секторе, видимо, сказывалось отсутствие многотонных панельных и кирпичных глыб, именуемых домами. – Приехали, – напряженно выдохнул Алексеев. – Ну, что будем делать дальше? Мы буквально попали в капкан между двумя домами. Тени от недостроенных коробок подло переплелись, так что пройти напрямую и не попасть в затемненный участок возможности не было. – Обойдем? – предложил Карпов. – Нет, не пойдет, – обрубил профессор. – Там трава слишком высокая, а я не поручусь за то, что в ней ничего не поселилось! Нужно попробовать пролезть здесь. Мы как заколдованные рассматривали небольшой по сути, но жутко опасный на деле участок земли. Я машинально вытащил нож и с силой сжал шершавую рукоять. Алексеев нервно облизнулся, быстро проговорил: – Я туда не пойду! Вы не видели тот сад, а я видел! – Не ной, – урезонил его Карпов. – В высокой траве вряд ли лучше. Он вскинул автомат и аккуратно ступил в тень. Ничего не произошло. Солдат обернулся, его рот растянулся в нервной улыбке: – Прикройте, если что. Он быстро перебежал к фасаду дома слева. Прижавшись спиной к стене, Карпов медленно пополз вперед… Я не одобрял его тактику, но с советами лезть не решился – первому идти всегда труднее, пусть сам думает. С другой стороны: мы работаем в команде, один отвечает за другого. А Карпов медленно крался вдоль стены. Над ним не застекленные окна… Окна! Я краем глаз успел заметить размытое движение над головой солдата. Карпов вскрикнул – сверху на него обрушилась толстая, перевитая тугими жилами рука. Солдат охнул и ничком растянулся в пыли. Из окна послышался довольный вой. Не понимая, что делаю, я сорвался с места и побежал к оглушенному парню. Когда до него оставалось несколько шагов, толстая рука вновь вылезла из окна. Я вскрикнул, не глядя, отмахнулся ножом – почувствовал, как под острым лезвием рвется тугая плоть. Коротко вспыхнуло. Меня обдало жаром и едким дымом… Тут же по обе стороны выросли Хромов и Алексеев; бледные, с испуганными глазами. Они подхватили под руки Карпова и бросились к свету, позабыв обо мне. Я даже немного обиделся… Теперь вой послышался где-то справа. Ему ответил автоматный лязг, меня накрыло облаком кирпичной пыли. Я в три нечеловеческих прыжка преодолел расстояние до световой полосы и, словно контуженый тигр, бросился вперед. От удара о сухую землю воздух вылетел из груди, меня подкинуло, как резиновый мячик, и протащило несколько метров. Я затормозил лицом, остался лежать, покрытый ржавой кирпичной крошкой и дорожной пылью. Рядом, сочно матерясь и охая, растянулись мои спутники. В траве что-то противно зашелестело. Я на карачках отполз в сторону и выставил перед собой нож. За спиной всхлипнул затвор – Алексеев встал на одно колено, доктор хлопотал над оглушенным Карповым. – Ты видишь его? – тихо шепнул мне Алексеев. Я покрутил головой, высокие заросли сухой травы скрывали от меня неведомого врага. – Ничего не вижу, – да и особого желания вглядываться не было. Потому как счесанные ладони саднило, а глаза заливал пот. Алексеев подошел ко мне, его палец указал на небольшую корягу в зарослях высокой травы. Я присмотрелся. В тени, между старым пеньком и чахлыми кустиками, горели фосфорическим огнем два глаза. Они неподвижно следили за нами, из травы выглядывала только часть приплюснутой головы, покрытой широкими чешуйками. – Твою ж мать, змея! У нас тут их отродясь не водилось. – Ты на башку ее посмотри, – нервно ответил солдат, – она ж с подовый батон размером! Еще одно исчадие. Доктор тем временем привел в чувство Карпова – скормил парню целую горсть пилюль, а царапину на затылке замазал своим вонючим биоклеем. Карпов с трудом поднял себя на ноги, я указал ему на корягу. Парень нервно передернул плечами, поднял с земли автомат, полоснул от пояса. Чешуйчатая голова дернулась и исчезла в зарослях. – Я змей боюсь, – смутившись, пояснил он. – Таких, как эта, боюсь и я! – ответил Игорь, аккуратно складывая содержимое своего чемоданчика обратно.– Нужно торопиться. До водохранилища недалеко уже… Дальше грунтовая дорожка становилась шире, и можно было целиком сосредоточиться на ней, а не мотать головой, выглядывая ползучую тварь в траве. Минув небольшой яблоневый сад, огражденный старым забором, мы выбежали на вполне себе приличную дорогу. Впереди показались монолитные бетонные скаты городского водохранилища. Мы еще прибавили шагу, хотя я чувствовал себя уже полностью истощенным. Вроде бы совсем не тяжелый рюкзак больно врезался в плечи, жесткая рукоять ножа натирала влажную ладонь, ноги просто гудели от усталости. Проскочив мимо небольшой котельной, наша группа оказалась на верхушке старой земляной насыпи. Вниз бежали пологие плиты, они погружались в зеленоватую воду, над которой стояло дымное марево. – Это очень плохо, – тяжело дыша, сказал Хромов. – Единственная доступная дверь в бункер расположена у самой кромки. Внутрь через диспетчерскую нам не пробраться, придется лезть здесь. – Так что делать будем? – спросил я. – Спускаться? А то я могу пробраться в штаб сам, а потом просто открыть двери диспетчерской. Один-то всяко быстрее управлюсь. – Исключено. Запасной ход надежно запечатан, вы не откроете замок. Потому пойдем все вместе. Будьте внимательны – в воде может обитать что угодно! Не спешите со спуском и глядите под ноги… Осторожно, словно по шаткой лестнице, мы двигались к воде. Здесь парило еще сильнее, чем в городе – вода нагрелась сама и теперь потихоньку накаляла плиты. Мы спускались, растянувшись цепочкой, но не расходились дальше, чем на шаг. Хуже всего приходилось бойцам – они двигались по краям, и их никто не прикрывал. Носок кроссовка коснулся воды. Я сделал два шага назад и остановился. Ко мне присоединились остальные, Алексеев был не на шутку встревожен. – Там небольшой водоворот! – он указал себе за спину. – Прямо в самой середке канала. Хромов вытащил компьютер. Кнопки попискивали под его пальцами, из динамика летели мерные щелчки. Может, мне показалось, но где-то невдалеке им вторило эхо. Внезапно, шагах в двадцати от нас, загорелся яркий свет. Загорелся и тут же погас. Только тогда я заметил широкую бетонную стену водосброса. – Система безопасности в полном порядке, – сказал доктор. – Приготовьтесь, сейчас начнем спуск. Мы пошли к тому месту, где минуту назад полыхнул свет. Здесь плиты сильно накренялись, переходя чуть ли не в вертикальное положение, ползти стало очень трудно. Я расцарапал пальцы, растянул на руках мышцы и уже совсем собирался свалиться в воду, как ползший первым Игорь радостно крикнул мне в ухо: – Добрались! Спускайтесь на парапет. Я изумленно посмотрел вниз. Подо мной располагалось небольшое углубление в стене. Разжал руки, в подошвы ощутимо ударило. Тут же кто-то дернул за куртку, и я благополучно слетел с парапета на пол. За спиной два раза гулко стукнуло – это спрыгнули солдаты. Переведя дух и допив остатки воды, я с интересом осмотрелся. Оказывается, мы заползли глубоко под козырек водосброса. Именно здесь располагался этот самый балкон с парапетом, и не удивительно, что никто из горожан его не заметил. За нашими спинами вырисовывалась хлипкая металлическая дверь с неким подобием прожектора наверху. Он слабо мерцал во мгле. – Доктор, а зачем этот вход? Он же чертовски неудобный, – вяло поинтересовался я. – Как вы уже знаете, в бункер есть и второй – нормальный. Двери с лифтом располагаются как раз в диспетчерской. А этот – на экстренный случай, здесь даже имеется автоматически раскладывающаяся лестница, но, увы, опустить ее сейчас нет возможности. У меня есть сомнения насчет прохода через главные двери, потому мы и пошли сюда. – А почему под водохранилищем? Сделали бы в сторонке, чтобы не нужно было по плитам ползать. – Это все, – Хромов очертил рукой круг, – для отвода глаз. Ну, зачем вам здесь водохранилище? Как считаете? – Не знаю, никогда об этом не задумывался. Оно есть себе и есть. – Вот-вот, – улыбнулся доктор, – и все остальные горожане так же думают. Кому интересно это водохранилище, если существует закрытая часть города? «А Хромов-то чертовски прав! Ведь даже Плетнев не знал про этот лаз… надежно укрыли, молодцы…» – Через двадцать минут окончательно стемнеет, – Игорь вновь посерьезнел. – А нам нужно преодолеть два этапа защиты. А я-то, грешным делом, думал, что самое сложное осталось позади! Куда там, держи карман шире. Пока наш профессор настраивал свой ручной компьютер, мы с ребятами заняли боевые позиции. Они – по обе стороны от парапета, а мне доверили охранять Игоря. Я не был готов к тому, что придется отбиваться ночью! Фонари здесь барахлили, а мощный прожектор над дверью неожиданно впал в летаргический сон. Сгустившуюся тишину изредка нарушали мерные щелчки – первый уровень защиты вскрывался. Где-то брякнуло, послышался громкий скрип и вздох облегчения. – Первую открыл! Но вот с лифтовыми дверьми придется повозиться. – Проклятье, – пробурчал Алексеев, – поторопись, профессор! Если не успеем… В следующую секунду мир окунулся во мрак. Странно, но я почувствовал, как ледяная лапа, сжимавшая мое сердце всю дорогу, внезапно разомкнула пальцы. Стало легче дышать, голова прояснилась. Солдаты удивленно переглядывались, видимо, синдром действительно отступал, как только день сменялся ночью. Где-то внизу послышался всплеск. Карпов громко вскрикнул, отскочил назад, над парапетом взмыла черная тень. Широкие крылья, казалось, закрывали полмира, в глубоко посаженных глазницах горели багровые угли, тяжелое дыхание наполнило воздух смрадом болот. Может, мне только показалось, но тварь напоминала выросшего до внушительных размеров импа. Короткая очередь расколола густой воздух. Черный силуэт, нелепо взмахнув крыльями, рухнул вниз. И тут ночь взорвалась воем, ревом, истошными воплями и глухими стонами. Почва завибрировала, вода в котловане бурлила, вверх взмывали водяные столбы. Казалось, что стонет сама земля. – Хромов! – громко заорал Алексеев. – Мы сейчас… Как раз в этот момент Игорь ввел электронный ключ, активировавший двери лифта. Шумно грохоча, они расползлись в стороны, внутри кабинки маняще загорелся свет. Уж не знаю, как, но мы умудрились протиснуться в этот проем все четверо одновременно. Хромов хлопнул ладонью по кнопке, двери сомкнулись, и мы медленно поползли вниз. Сверху грохотало, ревело, трясло даже монолитные с виду стены… Я безвольно съехал на пол. Сон побеждал, тело окутывало приятное тепло, навалилась легкая дрема. Я так надеялся уснуть и проспать до обеда… но лифт остановился. Двери разъехались, нарисовав перед нами длинный, слабо освещенный коридор.
Я лежал на животе, не находя сил подняться. От напольного покрытия воняло резиной, меж невысоких бороздок набилась пыль, а кое-где виднелись и ошметки грязи… Во рту было сухо, страшно хотелось пить, но бутылка с водой лежала в рюкзаке, тянуться к нему желания не возникло. – Нужно идти, – негромкий голос Хромова неприятно резанул по ушам. – И не подумаю! – я слабо отмахнулся. – Давайте отлежимся. Ноги еле держат… Послышалось одобрительное мычание солдат. Игорь недовольно цокнул, но спорить с нами не решился. Я испустил облегченный вздох – наконец-то! И так уже пена изо рта капает, все в мыле. До центра добрались, а остальное никуда не денется. Я перевернулся на бок и посмотрел в длинный коридор. Лампы дневного света работали в экономном режиме – горели едва ли вполсилы, но свет ровный, перепадов не наблюдалось, к тому же, не было мерзостной тьмы в углах и закоулках. Вдоль стен виднелись пластиковые двери с вывесками, на уровне замков располагались электронные терминалы с циферблатами и углублениями для штрих-ключей. В коридоре царил маниакальный порядок. Мои пальцы нащупали застежку на правом кармашке рюкзака. Шоколадные батончики, естественно, растаяли, от них осталась коричневая масса подозрительного вида. Кряхтя и постанывая, вытащил алюминиевую кружку и вывалил шоколадное пюре в нее. – Мужики, дайте ложку! Карпов тяжело вздохнул и протянул мне швейцарский нож. Микс из двух разных шоколадок получился довольно странным на вкус, но силы восстановить надо было, а тушенку открывать не хотелось, да и не любил ее. Ну, сошло и это – слопал, даже не поморщился. Рядом слышалось слабое шевеление – мои спутники так же подъедались… Я хлебнул горячей воды из бутылки, скривился и хлебнул еще. Организм снова заработал, жадно всасывая живительную влагу и концентрированные протеины. Примостив рюкзак под голову, с наслаждением вытянул ноги. Веки сами собой сомкнулись. От пережитого напряжения до сих пор дрожали пальцы, по крови гулял адреналин. Но волнение потихоньку спадало, я успокаивался, а вместе с этим наваливался сон… Меня толкнули в плечо. Я открыл глаза, сладко зевнул и лишь потом сел. Надо мною высились две камуфляжные башни с автоматами, а чуть в сторонке доктор опасливо выглядывал из коридора. – Хорош дрыхнуть, – бодрым голосом произнес Алексеев. – Хромов говорит, что на этаже все спокойно. Он со своим компьютером все коридоры уже обшарил. Я посмотрел на часы – было без двадцати пяти девять. – Тварей нет? – Не, – покачал головой Карпов, – пусто. И это хорошо – у меня полтора рожка осталось, да у Сергея два. Моя рука против воли погладила нож на поясе. Вот уж никогда бы не подумал, что эта побрякушка будет настолько действенным оружием! Я высунулся в коридор. Хромов задумчиво рассматривал кафельный пол. Хмурился, переводил взор на электронные терминалы, тыкал пальцем в мерцающий экранчик КПК. – Что-то стряслось? Профессор неопределенно пожал плечами: – Всюду сплошные загадки, знаете ли. Я – человек от науки, время от времени мне необходимо находить для себя эти самые загадки и пытаться разрешить их. – Высуньтесь на улицу, – посоветовал ему Алексеев, – там эти «загадки» так и жаждут кого-нибудь схарчить. Все громко рассмеялись. Напряжение немного спало, и на душе стало чуточку чище. Мы тихо шли по коридору. Хромов сказал, что центр управления расположен на верхнем ярусе – мы сейчас находились на ветке третьего, а всего уровней под землей насчитывалось четыре. На самом верху – пультовая комната и центр управления. Второй ярус – спальни, уборные и душевые помещения, на отходящей чуть в сторону ветке располагалось несколько комнат для отдыха. Третий уровень был отдан под продуктово-хозяйственные склады и опломбированную оружейную. Непонятно зачем, но здесь, на ветке, было несколько одиночных камер, именно они и находились по обе стороны коридора. Нижний уровень планировалось отдать под медицинскую лабораторию, но руки до нее у властей не дошли, так что теперь там было некое подобие общего чулана, куда спускали всякую ненужную ерунду. Этажи соединялись между собой лифтовой платформой и аварийной лестницей. Также Хромов рассказал, что полноценное электрическое питание отключено, работают лишь лампы, электронные терминалы и замки. Я мысленно поаплодировал доктору – он знал, какой информацией нужно делиться в подобной ситуации. – Лифтовая платформа, когда центр управления пустует, всегда находится на этом уровне, – пояснил нам Хромов. – Таковы инструкции. Ведь в экстренной ситуации, в какой мы сейчас и находимся, все должно быть рядом, под рукой. Уверен, что когда солдат перебрасывали к кордону, они отправили платформу сюда. Коридор немного расширился, и мы вышли в круглый зал с четырьмя железными дверьми и одним неглубоким проходом, заканчивающимся стальным сейфом во всю стену шириной и высотой до потолка. Чуть в стороне от нас раскрыла свой темный зев лифтовая шахта. Никакой платформы там не было и в помине. – Я так и думал… – тихо шепнул Хромов, глядя на обрывок пропитанного кровью бинта, что лежал на плотном резиновом настиле, – заподозрил еще там, у входа! – Чего вы там заподозрили? – нервно спросил Алексеев. – Кто-то побывал здесь до нас. Дня два назад, не больше. Мы все от удивления раскрыли рты. Неужели еще какие-то сорвиголовы решили отправиться сюда и активировать систему жизнеобеспечения в бомбоубежищах? Если так, то почему, когда мы покидали наше убежище, большие городские охладители еще не работали? Я озвучил тревожные мысли. Игорь нахмурился: – Скорее всего, с ними что-то стряслось. – Вряд ли темные твари пробрались сюда! – поежился Карпов. – Свет повсюду горит, тишина кругом. И он был прав. Лампы действительно работали нормально, правда, не во всю мощь, но все-таки. – Наши предшественники хотели выйти отсюда через аварийный выход, – перебил солдата доктор. – Защита с блокиратора лифтовых дверей была практически снята, а в коридоре сильно натоптано. Вот я и подумал… Но, видимо, что-то у них пошло не так, и они поднялись наверх. Я подошел к шахте. Из темного провала потянуло сыростью и холодом. Мои плечи невольно дернулись, по спине пробежались испуганные мурашки. Внизу было так темно… – На четвертом уровне непроглядная темень, – объявил я обществу. – Лучше туда не соваться. Они быстро подошли ко мне и поочередно заглянули вниз. Чего хотели разглядеть, честно говоря, не понял. – Нужно добраться до платформы, – решительно заявил Хромов. – Обратной дороги нет, а к пультовой комнате нам всяко надо. – Нет-нет, так не пойдет! – снова запротестовал Алексеев. – Я не собираюсь в мученики записываться. Давайте дождемся утра, и выйдем через аварийку. Парень говорил дело. Это, конечно, шло вразрез с моими собственными убеждениями, но, по сути, он был прав. Мы – единственные, кто мог помочь жителям Н. Пропадем задаром – тяжко придется всем. И если люди заживо не сварятся под толщей грунта и железобетона, то на улице их точно выпотрошат какие-нибудь уроды. Время шло, а мы все раздумывали, что делать дальше. Хромов сообщил, что второй уровень и первый вроде как должна соединять лестница. Но даже на один уровень мы подняться не могли – в шахте темно, хоть глаз выколи. А к затемненным помещениям все относились не очень доверчиво…
– Платформа застряла на первом уровне! – громко крикнул Карпов. С Алексеевым мы в четыре руки втащили его назад, а немного в стороне стоял Игорь и героически держал два фонаря. Переборов себя и придушив назойливый инстинкт самосохранения, мы все-таки приняли глупое, но довольно героическое решение – пробираться в пультовую комнату. Я даже начал гордиться собой и товарищами… Игорь вскрыл технический склад. Оттуда мы забрали пятнадцать метров толстого каната, две бутылки очистителя от краски и рулон плотной материи. Соорудив несколько факелов из ручек швабр и пропитанной очистителем ткани, взялись за дело. Военные выразили желание заглянуть в оружейный сейф, но профессор разочаровал их отказом: замок был опломбирован, а ключей у Хромова не оказалось. – Там по стенке пожарная лесенка идет! – отдышавшись, сообщил Карпов. – С порога можно легко дотянуться. До второго уровня метра три ползком, недалеко, в общем-то… Верхний дверной проем почему-то находится левее нашего, так что вылезать не очень удобно. Я могу пойти первым! Он пропустил под поясом веревку, сунул мне автомат и, закатав рукава, подошел к краю. – Если заметишь чего, не стесняйся, тут же ори! – посоветовал ему Алексеев. Карпов бочком пересек сумрачный порог, вытянул руку, ухватился за ступеньки и тяжело оттолкнулся. Звякнуло. Мы с Алексеевым высунули головы над шахтой. Доктор поливал нас фонарным светом. Сверху стукнуло, послышался приглушенный голос: – Я добрался! Давайте наверх, здесь тоже лампы работают. Вторым полез Хромов. Мы повесили на него один автомат и связку с четырьмя факелами. Бедный немолодой профессор натужно кряхтел, но полз довольно проворно, чем немало удивил. Видимо, страх быть слопанным не только меня заставляет проявлять недюжинную сноровку. – Иди теперь ты, – Алексеев нервно облизнул сухие губы. – Я прикрою. Мне не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть, завязать на поясе узлом конец веревки, повесить на себя оба фонаря и скользнуть во тьму. Ступени больно ударили в грудь, я быстро заработал ногами и руками. В шахте было холодно. Воздух казался спертым, как в древнем, запечатанном многие века назад склепе. Карабкаться было удобно, но мешал чей-то ледяной, полный злобы взгляд. Я ощущал его спиной, словно он был материальным… Внезапно перед лицом выскочил жестяной порожек, по глазам полоснул белесый свет. Поставил на пол фонари, я оперся руками и попытался влезть в проход. Снизу что-то хрустнуло, едва слышно зашелестело… Следом за этим шахту огласил отчаянный крик Алексеева. Взревел автомат. Меня оглушило, ладони вмиг вспотели. Я уже навалился животом на порог, но не выдержал и оглянулся. По стальному тросу, болтавшемуся у правой стены, ко мне ползло какое-то размытое пятно, очень напоминающее чернильную кляксу. Черная накидка развевалась из стороны в сторону, мерзко шелестя. Из грязных лохмотьев на меня таращилось бледное лицо древней старухи… А может, и старика. В сумраке не разобрать. С третьего уровня вновь разлилась страшная мелодия автоматного грохота, но жуткое существо даже не оглянулось. Я хотел перевалиться через порожек, но почему-то не смог. Бросив быстрый взгляд вниз, громко заорал – проклятая тварь вцепилась в мою ногу бледными крючковатыми пальцами. Я не чувствовал ее веса, словно старуха была бесплотной. Но сил у этой нелюди хватало с избытком. Меня сдернуло с порожка так, как лютый ветер срывает с ветки желтый осенний лист. Приложившись о стену, я с воем полетел вниз… В тот миг, когда мое тело должно было рухнуть на пол четвертого уровня, веревка неожиданно натянулась, тут же ослабла, натянулась снова, громко хлопнула, и я все-таки обрушился на пол. Угрожающе хрустнуло, в воздух взлетел какой-то хлам. Не до конца отойдя от шока, я раскрыл глаза. По тросу вниз скользило черное размытое пятно, оно словно на крыльях летело! По лицу хлестнуло тканью. Что-то холодное и мерзкое навалилось на меня. Повезло, что нож вытащить я так и не успел, – точно потерял бы! – так как меня легонько подкинуло в воздух, отшвырнуло метра на два в сторону. Я вспахал глубокую борозду в куче рухляди и мусора, затормозил головой обо что-то твердое. Боль пронеслась по телу колючим ураганом. Мои пальцы сомкнулись на рукояти ножа. Вновь навалилось мерзкое создание, но в этот раз мне было чем ему ответить… Серебряный нож описал короткую дугу. Лезвие не встретило сопротивления, будто провел им по воздуху. В ту секунду я даже подумал, что обречен, но тварь жалобно ухнула, и мерзкий холод, охвативший меня, прошел. Красная пелена перед глазами растворилась. С минуту не мог прийти в себя. Спину ломило, плечи пекло, по лбу, уже в который раз за последние дни, медленно ползли горячие капли: старая рана так и не затянулась до конца. Мне с трудом удалось встать – вокруг властвовала непроглядная тьма. Быстро двинулся туда, где, по моему мнению, находилась шахта. Под ногами шуршали картонные коробки, грохотали какие-то банки, пустые газовые баллоны. Наконец откуда-то сверху дунуло свежим, не затхлым воздухом. – Эй! Есть там кто?! – жалобно завопил я. – Люди! Вверху заметались тени, лязгнул затвор, по стене пополз толстый фонарный луч. – Саша, ты? – послышался испуганный голос Хромова. – Я-я! А кто же еще? Киньте веревку. – Нет, – безжалостно обрубил Карпов. – Вдруг это оборотень? Сбросим ему факел, пускай докажет. – Ах ты ж стервец! – гаркнул я. – Я тебе покажу оборотня, когда вылезу! – Покажешь-покажешь, – заверили меня сверху. Факел упал в трех шагах от меня. Я подобрал, вынул зажигалку и поднес к материи. Вспыхнул яркий оранжевый огонь. Чадная струйка дыма уносилась по шахте вверх, всасываясь в вытяжку. Вокруг меня высились настоящие горы из пенопласта и старых коробок, валялись рулоны грязного поролона, пластиковые панели, плинтуса и прочий строительный хлам. – И вправду он! – послышался голос Алексеева. Щелкнул рассекаемый воздух, и перед моим лицом пронесся моток веревки. Я вновь запустил петлю под пояс, завязал. Оглянувшись напоследок, в ужасе замер. За световым куполом метались уже знакомые чернильные кляксы, в складках лохмотьев мелькали бледные лица, тонкие пальцы тянулись в мою сторону. – Мать честная… Не успел глазом моргнуть, как одна черная тень метнулась ко мне. Я взмахнул ножом – он легко прошел сквозь существо, разорвав на тысячи мелких клочков. Сверху кто-то вскрикнул, веревка натянулась, и мои подошвы оторвались от пола. Чтобы помочь спутникам, пришлось бросить факел вниз и изо всех сил заработать руками, карабкаясь по лестнице. Минуя третий уровень, я был уже на полпути ко второму, когда подо мной негромко хлопнуло. Еще одна тварь стремительно ползла по стене. В черных провалах глаз горели холодные голубые огоньки, белоснежные губы растянулись в мерзкой ухмылке… Я отмахнулся. Тварь в ужасе отпрянула от серебряного лезвия и с замогильным воем рухнула вниз. Черные лохмотья сделали ее похожей на большую ворону, сбитую камнем с забора. Меня затянули наверх. Крепкие руки перетащили через порожек и почти заботливо уложили на пол. Я лежал с закрытыми глазами. Из прокушенной губы текла кровь, спина болела, жить не хотелось совсем. Вернее, хотелось, конечно, но не здесь и не сейчас. Лицом ощутил легкое дуновение воздуха. В нос шибануло тошнотворным запахом законсервированного общественного туалета. – Фу! Что за… – Нашатырь! – довольно заявил Хромов. – Действует безотказно.
Видимо, я крепко уснул. Так как возникшая передо мной картина была настолько фантастической, что просто не укладывалась в голове. Я вновь стоял у дверей того самого лифта, на котором мы спустились в бункер. Чуть впереди по коридору медленно двигались четыре фигуры. – Елки-палки! Это я, что ли?.. На слабеющих ногах поплелся вслед за самим собой. Смотреть со стороны на то, чем занимался сорок минут назад, было довольно непривычно. Все это попахивало сумасшествием. Но происходившее выглядело настолько реальным, что сомнений не оставалось – очередной выкрутас совсем распоясавшегося города. Тем временем «мы» добрались до условного холла, и тот «я» как раз высунул дурную голову в шахту. Настоящий я тихо остановился в дверях, остальные смотрели сквозь меня, не замечали. Опершись о стену, присел на корточки, продолжая наблюдать за тем, в чем участвовал совсем недавно. Наконец, Карпов скользнул в шахту… Внутри все напряглось. Кто-то закричал сверху, доктор шмыгнул следующим… Меня словно сорвало с места и толкнуло к шахте. Второй «я» быстро обматывал веревку вокруг пояса, собирался лезть следом… Взгляд почему-то остановился на канате, скользнул чуть ниже. – Дебилы! В спешке мы позабыли о самом главном – конец веревки сиротливо лежал на полу не привязанный! Понимание пришло само собой. Я сорвался с места и побежал к Алексееву. Тот во все глаза таращился куда-то вниз… Успел ухватиться за веревку в последний момент – когда первая автоматная трель прокатилась по воздуху. Мимо нас вверх пронеслось чернильное пятно… Я обмотал трос вокруг руки и уперся ногой в стену. Алексеев ничего не замечал, спешно менял последний рожок в автомате… Послышался громкий крик, глухой удар, и что-то тяжелое полетело вниз. Мое тело напряглось, приготовилось к рывку. Веревка дернулась так, что едва не вырвала руки из суставов. Вспоминая хронологию событий, я на мгновение отпустил ее, затем вцепился снова. Сухо щелкнуло. Освободившаяся сила бросила меня на пол. В тот же миг Алексеев рысью кинулся к шахте…
Меня зашвырнуло обратно в тело. Пьянящая легкость прошла, зато появилась боль и покалывание в растянутых мышцах и от ушибов. Пальцы на левой руке отчего-то не хотели гнуться, ну, а ноги, словно в противовес, постоянно подкашивались. Все же нашел в себе силы встать с застеленного клеенкой дивана и подойти к тихо переговаривающимся спутникам. Как оказалось, я впал в небытие сразу после животворящего нашатыря. Меня перетащили в комнату для отдыха, где сейчас все и находились, после чего солдаты заперли, а потом заклинили двумя ножами единственную дверь. Я огляделся. Жара здесь чувствовалась куда сильнее, чем на нижних уровнях. В комнате было несколько стеллажей с книгами, небольшой телевизор с накинутым на него покрывалом, чуть в стороне стоял кулер, а возле него непочатая баклажка с водой. Напротив телевизора расположились два удобных дивана, накрытых клеенкой от пыли, и круглый пластиковый столик. Именно вокруг него и расселись мои спутники. Карпов умудрился разогреть на сухих спиртовых таблетках три банки тушенки, и теперь они уплетали ее за обе щеки, орудуя пластиковыми вилками. – Привет! – улыбнулся я. – А на мою долю, почему не разогрели? - Ты спал, - отмахнулся Карпов. – И какую-то околесицу буровил во сне. Вот мы и решили, что дуриков кормить недальновидно. - Остряк. Языком щеки не царапаешь? Гляди, я тебе еще оборотня не припомнил… А то будешь ходить с пыльным отпечатком волчьей лапы на заднице. – Как вы себя чувствуете? – доктор тут же ухватился за чемоданчик. – Сейчас же повторно обработаю раны. Столкновение с темными тварями не прошло незамеченным – огреб по полной программе. Доктор уверенно заявлял, что мне еще повезло: ребра не сломаны, руки целы, даже голову не оторвали. Но чувствовал я себя все равно погано, будто жизненную силу высосали. Да еще добил тот странный сон, что больше смахивал на явь. Да он ею и был, как выяснилось теперь. Когда Хромов закончил со мной возиться, мы долго не могли решить, что делать дальше. В итоге сошлись на том, что стоит покинуть временное прибежище и продолжить подъем. Как утверждал ранее Игорь, уровни соединялись между собой настоящей лестницей, вот именно ею и решили воспользоваться. За дверью оказалось светло, лампы горели ровно, зато повсюду были разбросаны какие-то бумажки, пластиковые банки без крышек. Я взглянул на чудом уцелевшие часы: зеленые цифры показывали двадцать три часа и сорок шесть минут. Скоро полночь… Я с волнением ждал четырех нулей на дисплее. Но профессор мои опасения высмеял. Стоило заикнуться насчет двенадцати часов, он кисло улыбнулся и сказал: – Это распространенное мнение, но оно ошибочное. Настоящего пика мощи темные силы достигают в три часа пятнадцать минут. Причем как после полуночи, так и днем. Вот уж действительно страшное время! В древних манускриптах, которые вы, к слову сказать, читать отказались, скрыто очень много интересных фактов, касающихся темных сил. Ощупывая фонарями каждый метр, мы медленно приближались к лестнице. На пути нам встретился туалет с распахнутой настежь дверью, огромная душевая с длинным рядом кабинок, несколько маленьких комнаток с кроватями и небольшими шкафчиками внутри. Тогда-то я подумал, что сейчас самое время помучить Хромова вопросами. Нас окружает черный ореол потусторонних тайн и загадок, а мы не знаем про это ровным счетом ничего. Хотелось выяснить как можно больше о том ужасе, который захватил Н. О причинах появления и способах борьбы. А главное – реально ли существование темных сил, или же это одно из проявлений современной науки, вышедшее из-под контроля. – Это очень сложная тема, друг мой, – улыбнулся Игорь. – Чтобы уразуметь даже малую часть, человечеству потребуются десятилетия. Ведь все, что связано с темной стороной бытия и чего нельзя объяснить с помощью всемогущей науки, веками считалось предрассудками и высмеивалось обществом. Даже многие истинно верующие отвергали возможность существования темных сил, хотя и не собирались признаваться в этом. Да чего далеко за примерами ходить? Перед вами стоит один из самых ярых скептиков в мире отечественной науки. А ведь я изучал оккультные искусства еще в школьные годы. Правда, в то время такая тяга к сверхъестественному не поощрялась, и достать дельные научные материалы практически не представлялось возможным, но мне было все равно. Ведь так хотелось на своем опыте доказать, что все писания, трактаты и легенды – не более чем выдумка, паутина в углу. Но… Однажды меня перевели в удивительный город Н. С того самого дня я понял, как крупно ошибался! Первородное зло действительно существует. Зло идеальное. Зло, осуществляемое ради Зла. Причины его появления – та еще загадка. Как-то уже говорил вам, что уровень доступа у меня слишком низок, чтобы углубиться в изучение жизни за кордоном. Я – простой врач… В тот самый миг мы вывернули к лестнице. – Ни фига себе! – присвистнул Карпов. Стена за нашими спинами напоминала терку. Дыры в ней были как на подбор – палец пролезал. На ступенях щедро рассыпаны автоматные гильзы, чуть в стороне лежал раскуроченный пистолет. В воздухе до сих пор пахло кровью и порохом. Я посмотрел вверх – обшитый пластиковыми панелями потолок пересекало несколько тонких алых полосок. Кровь засохла, висела отвратительными струпьями. Сердце мое сжалось, здесь действительно кто-то побывал до нас… О том, чем закончилось их путешествие, думать не хотелось. Вновь дружно взмыли в воздух автоматы, я выхватил нож. Игорь боязливо прижал чемоданчик к груди, в глазах снова появился этот придурковатый восторг, предвкушение тайны. Но коридор по-прежнему был освещен ровным светом ламп, а вокруг нас было тихо и мирно. Мы с минуту топтались на месте, не решаясь сделать шаг вперед. Страх перед неизвестностью заставлял меня зло сжимать зубы, нервно вздрагивать, постоянно оглядываться по сторонам… Первым шаг, как всегда, сделал Карпов. Либо он был настолько туп, что вовсе не ведал страха, либо действительно оказался записным смельчаком – что в нашем положении равносильно дурости. Правда, несмотря на весь мой сарказм, этот коренастый здоровячок изменил мое мировоззрение. Под подошвами, негромко звеня, перекатывались гильзы. Выставив перед собой нож, я носком кроссовка аккуратненько проверял каждую следующую ступеньку, будто шел по тонкому льду. Алексеев негромко ругался сквозь зубы, ну, а доктор походил на усевшегося за стол именинника – лицо сияло от неприкрытой радости. Прошли ступенек десять, когда сзади чиркнула зажигалка. Мы с Карповым как по команде обернулись – Хромов держал в правой руке чадящий факел. – В старинных рукописях говорилось, что темные создания боятся живого огня, – пояснил он. – Голова у меня в силу возраста дырявая, многое забываю… Я припомнил свою схватку на четвертом уровне и мысленно согласился. Призраки – а именно так я именовал мерзких старух! – не боялись моего факела, но и пламя не гасло от их присутствия, как это происходило с осветительными лампочками или фонарями. Так что можно было только похвалить профессора за находчивость. Лестница опасно заворачивала, и первый шаг предстояло сделать в неизвестность. Хромов, не раздумывая, швырнул факел за угол. Тишина. Карпов скользнул вперед, а я прислонился к противоположной стенке и двинулся за ним. Все-таки в подземельях, подобных этому, я чувствовал себя увереннее, нежели на улицах самого города. Конечно, мне не всегда нравились закрытые помещения, но приступы клаустрофобии накатывали только тогда, когда бездействовал, а сейчас мой разум был настолько напряжен и занят, что для подобной чепухи не оставалось времени. Улиц боялся потому, что там слишком много открытого пространства, глазом не охватишь, зато здесь все как на ладони… Да и со спины надежно прикрывают, так что можно целиком сосредоточиться на цели. Вот и вылез вперед других – точнее, вперед Карпова! – ведь не дело это: когда один постоянно на острие, а остальные отсиживаются за его спиной. Блики от факела выплясывали на стенке уродливое подобие джиги. Воздух здесь знакомо уплотнялся, становилось жарче, на языке появился чуть заметный привкус дыма. Я услышал, как тихо выругался Карпов. В его голосе горечи было больше, чем в самом ядреном перце. Он даже автомат опустил, бедняга… Не мудрено. Я слово в слово повторил его реплику: на первом уровне властвовала непроглядная темень. Было такое ощущение, что смотрю не в широкий дверной проем, а прильнул глазами к знаменитому «Черному Квадрату». – Хромов! – негромко проговорил я. – Что-то мне расхотелось в пультовую идти. Шаги сзади участились. Вскоре послышался сдавленный стон профессора и напряженный мат Алексеева. Последний всю дорогу отчаянно трусил, но старался сдерживать себя. Скорее всего, в кровавом саду парень схлопотал психологическую травму. – Мы должны пройти! – голос Хромова дрожал, срывался на писк, но все-таки он смог выговорить эту фразу. Я стиснул зубы. Помирать не хотелось, бежать тоже… Да и куда из города свалишь? Неизвестно, выбралось ли все ЭТО за пределы Н или нет. Хотелось помочь людям, но только так, чтобы самому при этом уцелеть. А потом награды, государственные выплаты, пенсия хорошая… – Вы чего, совсем охренели?! – взвился Алексеев. – В эту темень? Сюда? Нет, точно из ума выжили. – А выхода другого нет! – со здоровой долей фатализма заметил Карпов. – Через шахту теперь не спустимся, платформа заблокирована здесь. Доктор говорит, что питание на минимуме… Или сюда, или пуля в висок. Выбор невелик. Алексеев заткнулся, насуплено переводил взгляд с меня на Хромова и обратно. Потом смачно плюнул, вытер рукавом взмокший лоб, сказал: – Давайте тогда все факелы запалим, что ли? Света они дадут много, может, и успеем добежать. – Хорошая мысль! – поддержал его Игорь. – У меня в КПК есть подробный план этого уровня. Запомните его как следует… Я минут десять пытался зафиксировать в мозгу кратчайший маршрут к пультовой комнате. Нужно было пробежать по коридору до Т-образной развилки, повернуть направо и бежать до самого упора. Дверь в пультовую всегда открыта. На консоли возле северной стены есть рубильник, активирующий системное питание. Все это поведал нам Хромов: – Никто не даст гарантии, – говорил он, – что я добегу до пультовой живым. Поэтому, чтобы потом вы не лупали друг на друга удивленными глазами, объясняю, как активировать систему жизнеобеспечения в городе… Воздух от факелов раскалился еще сильнее. Мы замерли, словно бегуны на дорожках в ожидании сигнала к старту. У каждого солдата было по два чадящих свертка, у меня один, – в правой руке блестел нож. Факел не достался только Хромову – он хотел, чтобы одна рука постоянно была свободной, в другой сжимал пистолет. Я взглянул на часы: половина второго ночи. Самое время для бодрой пробежки по черному коридору в окружении нечисти. – Ну, с Богом! – выдохнул Хромов, и мы побежали. Горячий воздух засвистел в ушах. Глаза и разум выхватывали обрывки антуража: раскиданные по полу вещи, гильзы, сухие пятна крови на полу… – Осторожно, стол! – заорал бежавший передо мной Карпов. Подскочил, нелепо вскинув зад и подобрав под себя ноги. Из середины низкого стола торчал отвратительный скелет с кусками гнилой плоти на ребрах и начисто обглоданной головой. Он словно врос в дерево, умоляюще воздев руки к потолку… Я рухнул на пол под аккомпанемент какого-то леденящего душу воя. Кто-то ухватил меня за шиворот, вздернул и несильно пнул под зад. Я усердно заработал ногами. Вой разросся, затмив собой все остальные звуки. Внезапно передо мной из темноты выросла стена. В глазах вспыхнуло, из носа потекли вязкие капли. Размазывая по лицу кровь, рванул в сторону пультовой комнаты. Чуть впереди маячила камуфляжная спина Карпова. Грохнули пистолетные выстрелы, вой на мгновение стих. Я обернулся – профессор несся за мной с перекошенным от ужаса лицом, следом едва поспевал Алексеев. Солдат уже бросил факел и теперь отчаянно сжимал бесполезный автомат. Мы практически одновременно вломились в пультовую комнату. Пока Карпов и Алексеев спешно заваливали вход стульями и пододвигали массивную тумбу, Хромов подлетел к консоли и дернул нужный рубильник… Гулко заурчали невидимые генераторы, заскрипели петли. Какой-то высокий дребезжащий звук наполнил комнату. Лампы над головой едва заметно начали светиться. На огромной консоли поочередно загорались какие-то лампочки, кнопки. Включилась подсветка непонятной шкалы. В самом низу пластикового прямоугольника появился желтый кубик. – Питание пошло! – сипло выкрикнул Хромов. Появился второй кубик, немного темнее предыдущего. Свет в комнате стал ярче. Третий кубик по цвету был ближе к красному. Я почувствовал, что из небольшого окошка под потолком дует теплый воздух. Последний кубик стал на свое место, и шкала заполнилась ровным красным цветом. Кубики пульсировали, на самом верху появилась синяя надпись: МАКС. Свет, вспыхнувший в комнате, на секунду ослепил меня. Затем все звуки в один момент стихли. Лишь негромко гудела вытяжка, а пультовую комнату наполняла прохлада. Мы переглянулись. На измученных лицах моих спутников сияли искренние, широкие улыбки.
Я стоял на пороге широкого холла и мрачно оглядывал следы пребывания гостей из чужого мира. Какая ж гадость жила здесь во мраке! На полу были заполненные розовой слизью выбоины, под потолком и в углах висели космы паутины, между двумя пневматическими дверьми топорщился уродливый рубец с оплавленными краями. Сам рубец был метра два в высоту и примерно столько же в ширину, он до дрожи напоминал плотно сжатые губы. Торчавший из стола скелет бесследно исчез вместе с самим столом, а на его осталось большое красное пятно. Вся нечисть будто испарилась, едва в холле вспыхнул яркий свет. Генераторы работали мощно, ровно. Перепадов напряжения не было. По всей видимости, отродья не могли ничего поделать с такой сильной системой питания и спешно ретировались на нижние уровни. «Сейчас Хромов активирует систему жизнеобеспечения во всем Н, и этим тварям несладко придется!» Я улыбнулся, затем медленно шагнул в холл – хотелось посмотреть, что творится на здешней ветке, ведь там располагался центр управления и связи. «Нужно срочно подать сигнал о помощи! – мысль не дала развалиться в удобном кресле и раскурить сигаретку-другую. – Пусть сюда слетятся, съедутся и сбегутся все вооруженные силы нашего федерального округа. Пусть вышибут мерзких тварей из нашего мира!» Было страшно даже думать о том, сколько жизней унесла эта сумасшедшая неделя в Н. «А сколько среди погибших моих знакомых, родственников?» Все эти дни я старался не загружать себя мыслями о том, что многие из них могли погибнуть. Дверь, ведущая в центр связи, была открыта. Коридор заливал яркий свет от ламп, но, несмотря на это, он все равно казался мрачным. Стены и потолок были покрыты копотью, линолеум под ногами расплавлен до дыр. Складывалось ощущение, что по коридору гулял живой огонь. Я с содроганием заметил кости, что были разбросаны по полу. Аккуратно переступая через останки несчастного человека, приблизился к распахнутой двери. Внутри было светло и душно. После прохлады холла и коридора здесь, казалось, царил сущий ад… впрочем, сейчас он царил во всем нашем городе. Я уткнулся носом в ворот куртки – дышать так было проще. Сделал три коротких шага и остановился. Горло свело, воздух с хрипом вылетел из легких, меня прошиб нездоровый холодный пот. Стены… стены здесь были расписаны странными кривыми буквами. В нескольких местах виднелись пентакли различного вида, под ними короткие надписи. Все они были начертаны углем. Я почувствовал, как дрожат ноги, а в душе оживает нечто древнее, безумное, перепуганное до икоты. Как наяву увидел тот страшный сон, в котором меня волокли какие-то темные твари, увидел мерзкого жреца, перед глазами появилась его обугленный жезл. С трудом подавив рвотный рефлекс, быстро выскочил из комнаты и понесся к пультовой. Тем временем Игорь продолжал колотить пальцами по россыпи разноцветных клавиш, бледный Алексеев стоял возле стены и вертел в пальцах пустой автоматный рожок – видимо, до сих пор не мог отойти от пережитого ужаса. Зато боровичок Карпов бессовестно дрых, развалившись в удобном кресле. – Что-то стряслось? – насторожился Алексеев. – У тебя такое выражение лица… Я рухнул в соседнее кресло и несильно пихнул ногой Карпова. – В центре управления нечисто! Там духота страшная, стены пентаграммами и прочей оккультной чепухой разрисованы. Карпов спросонья лапнул автомат, Алексеев продолжал неподвижно стоять, опершись спиной о стену, а доктор быстро развернулся на стуле. Его глаза вновь загорелись идиотским азартом. Губы подергивались в неком подобии довольной усмешки. – Чему вы постоянно радуетесь, Игорь? – О, быть может, мы натолкнулись на одну из разгадок того, что происходит в Н! – Поясните, – попросил не до конца еще проснувшийся Карпов. – В древних манускриптах, найденных мною, – Хромов встал и принялся медленно расхаживать по пультовой комнате, – говорится о том, что некоторые пентаграммы могут притягивать темные силы. Эти сущности собираются возле помеченных мест. – Зачем? – не понял я. – Кому это надо? – Пентакли имеют особенность накапливать негативную мощь или же впитывать частички человеческих аур, – пояснил доктор. – Для темных тварей это крайне важно! Ведь мало кто из них действительно питается плотской пищей, большинство подкрепляет силы ментально. Если хотите, то пентаграмма – это большая бесплатная столовая, где вкусно кормят. При начертании знака обязательна человеческая жертва, – а лучше несколько! – и чем мучительнее смерть жертвы, тем больше силы накопит знак. Вот твари и стягиваются к такой «столовой» со всей округи, лакомятся! Я мысленно выругался. Вполне возможно, что мы давно окружены сотнями, а то и тысячами порождений ночи! Причем они не только копошатся в шахтах и скрипят зубами за стенами, но и бродят по поверхности, прямо над нашими головами. – Давайте уничтожим все это дерьмо! – Карпов вскочил с кресла. – Не собираюсь сидеть и ждать, когда чудики ворвется сюда…
***
Мокрая губка елозила по перепачканной стене, за ней тянулись черные разводы, мутные струи стекали вниз. Страшные символы, рисунки, буквы… все исчезало в мыльной пене и холодной воде. Очень занятный вид противостояния силам ада – влажная уборка! Смешно сказать, но с каждым смытым символом я кожей ощущал, как изменяется аура этого места. Дышать становится легче, разум проясняется, уходит безотчетный страх… – Хромов! – негромко крикнул Алексеев. – Здесь что-то не так. Я обернулся. Солдаты стояли возле самой большой и самой сложно нарисованной звезды. Следом за мной подоспел взмокший Игорь со шваброй наперевес. – Смотрите, – Карпов провел губкой по одному из лучей – безрезультатно. Солдат повернулся к нам: – Она не смывается! Я присвистнул. «Еще этого не хватало…» – Занятно, – Хромов подошел к звезде и провел пальцем вдоль линии. – Рисунок теплый. Будто нагревается. – Его невозможно стереть? – сдавленно спросил Алексеев. – Думаю, можно… – профессор повернулся ко мне. – Ваш нож, пожалуйста. Я отстегнул от пояса оружие и протянул Хромову. Тот покрутил нож в руках, зачем-то провел ногтем по покрытому сажей лезвию. Затем Игорь подошел к пентаграмме и приложил острый кончик к стене. Мне показалось, или на черной звезде заплясали искры? Хромов провел косую линию через весь рисунок. Острие оставляло на штукатурке неглубокую борозду, за лезвием тянулся шлейф пыли… Внезапно пентаграмма вспыхнула тусклым багровым огнем. Жар взметнулся к потолку, пронесся по комнате, опалил людям брови, волосы. Злобно ворвался в легкие, ошпарил слизистую. Я упал на четвереньки и раскашлялся. Мои спутники тоже попадали – кто куда, все держались за горло или яростно терли глаза. Мой взор будто прирос к дьявольскому рисунку: из пересекавшей его линии струилась кровь. Сама пентаграмма будто скукожилась, смазалась, и теперь медленно растворялась на стене, оставляя после себя сухие багровые разводы. Жар схлынул, звуки смолки. Лишь негромкое покашливание нарушало эту плотную приятно-ужасную тишину. – Хромов, – прохрипел я, – ты когда-нибудь допрыгаешься! Угробишь и себя, и нас. Тебя-то не жалко, а вот мне помирать рановато… да и ребята пропадут ни за что! А так хочется дожить до освобождения от всей этой фигни. - Включаем чертову систему, - с холодной злобой проговорил Алексеев, - и расходимся по разным комнатам. Мне осточертели ваши рожи, а уж глупых поступков понаделал сегодня с запасом на две жизни. Давайте, двигайтесь! Мы устало поплелись к центру управления. В небольшой комнатке стояла огромная консоль, вся испещренная таблицами, электронными графиками и непонятными шкалами. Под каждым графиком виднелся свой номер или буква. На небольшом мониторе над консолью был изображен объемный макет города. На макете красными огоньками горело пять точек – бункеры и бомбоубежища. Рядом с монитором висела пластмассовая указка. - Я начинаю, - сказал Хромов. – Вы пока отдыхайте, друзья… На то, чтобы привести себя в порядок, мне потребовалось чуть больше получаса. Я яростно тер лицо влажным полотенцем, запивал литром холодной воды целую пригоршню пилюль и еще несколько минут изрыгал поток брани на шибко умного доктора. Хоть нож остался цел! Только лезвие слегка закоптилось. Зато проклятый рисунок был уничтожен, и можно было не волноваться насчет внезапного вторжения. Карпов и Алексеев отправились обследовать кладовую, а я плюхнулся в кресло с кружкой чая из государственных запасов. Наблюдать за манипуляциями профессора было неинтересно, потому выпросил у него несколько перепечатанных манускриптов. Первый назывался так: «О Демонах, Ежели Вы Встретились с Ними…». Повествование вел какой-то средневековый монах-отшельник. Он рассказывал о тех случаях, когда в наш мир вторгались темные силы. Рыцари тогда были не в пример нам – смелые, твердо уверовавшие в Бога и тяжелый меч с серебряной огранкой. Даже простой люд в те смутные века сражаться умел, можно даже сказать – любил. Ох и крепко же демонам доставалось! Лупили их всегда, везде и при любых обстоятельствах. Мне даже немного завидно стало, что так не смогу. Правда, создавалось впечатление, что монах мог и прибрехать… уж больно у него все там: «могучие», «бесстрашные» и «удалые»! Но полезной информации в тексте тоже хватало. Как раз здесь и говорилось о том, что темные силы боятся «живого огня» и серебра. Когда твари входят в зенит своей силы, они могут передвигаться и днем… правда, недолго. Чем грозит вторжение, подобное нашему, там не описывалось. Но говорилось о том, что вскоре может опуститься на землю другая ночь, вечная. И вот тогда человечеству точно ничего хорошего не светит! Ночью противостоять силам зла невозможно… – Сигнал отправлен! – радостно заявил Хромов. – Дождемся подтверждения и отправимся в центр управления. Активируем систему жизнеобеспечения во всем городе и будем спокойно ждать. Вернулись солдаты, принесли немного галет и сгущенки. Мы заварили еще чаю и принялись обсуждать сложившуюся ситуацию, когда динамик на радиоаппаратуре пикнул. Сквозь помехи прорезался чей-то голос: – Три Восемь и Две Четверти, – послышалось далекое, – Три Восемь и Две Четверти! Сигнал принят, не учебная тревога подтверждена. Ждите, в Н для прояснения ситуации будет отправлен отряд. Все научные проекты приказано заморозить. Инициативу не проявлять. Ждите. Динамик напоследок хрюкнул и замолчал. – Твою ж мать! – взорвался Алексеев. – Что значит: «для прояснения ситуации»? Помощи не будет? – Ну-ну, будет, конечно, – как-то не очень уверенно ответил Хромов. – Не могут же они бросить всех? Приедут специально обученные люди, проведут экспертизу. – Да им головы тут поотрывают! – внутри у меня все кипело от негодования. – Совсем мозгов нет? На улице опасно, в бункерах и бомбоубежищах тоже опасно! Как они доберутся до нас? Телепортом? Изобрели уже телепорт или пока еще нет? – Нет, не изобрели, конечно, но… Да их же военные сопроводят! – нашелся Игорь. – Есть отработанная схема эвакуации и зачистки местности на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. Там все отлажено, каждый знает, что делать. Доставят экспертов в Н, те составят отчет, и тогда сюда нагрянут солдаты. Ну уж нет! Я больше не хотел торчать в этом проклятом городе, дожидаясь помощи от вислоухих властей. Как бы нас тут не замариновали окончательно… Пока Хромов возился со сложным оборудованием, я прокручивал в голове возможные варианты побега. По сути, выход из города был один – мост. Насколько мне известно, по дороге к нему не встречалось никаких подземных коммуникаций и военных постов тоже. Да и солдат, когда все началось, перебросили от моста к кордону, где те благополучно полегли. Вот только предстояло преодолеть пару крытых тоннелей. Скверно. С другой стороны, оставаться в этом подземелье – настоящее сумасшествие. Неизвестно, когда прибудет помощь, а бездействовать не хочется. Как-то привык решать все сам… Я решил вернуться в бомбоубежище, из которого мы отправились сюда. Там, по крайней мере, людей побольше, вода, достаточно еды и относительная безопасность. А здесь. – Готово, – тишину нарушил Хромов. Красненькие точки на карте поменяли цвет, став зелеными. – Система будет работать без сбоев в течение лишь двух недель, потом нужно подтвердить программу и ввести один из этих ключей. Хромов нажал на желтую кнопку, и вместо карты на экране загорелись столбцы цифр. Их было много. – Мы должны контролировать своевременный ввод ключей, – закончил Игорь. – Теперь я смогу открыть сейф с оружием и продуктовые холодильники на втором уровне, так что недостатка в еде у нас не будет. – Без проблем! – с готовностью согласился Алексеев и отбросил автомат в сторону. – я не выйду на поверхность, даже если система будет работать без сбоев всегда! – Отлежимся, – кивнул Карпов. – Мы выполнили долг, а задарма рисковать неохота.
– Я уйду, - эти слова дались непросто! Мои спутники удивленно покосились в мою сторону. В их глазах появилось какое-то непонимание, граничащее с безмерным удивлением. – Уйдете – куда? – спросил доктор. – Не куда, а откуда, – пробурчал я в ответ. – Не собираюсь сидеть и ждать наших спасителей-героев. Лучше вернусь в убежище и попытаюсь найти своих родственников и друзей. А дальше… дальше посмотрим.
***
Я подошел к лифтовой платформе. На моих часах застыли три пятерки. Хороший знак! На улице, скорее всего, уже рассвело, нечисть попряталась по норам. Лифт должен был доставить меня на нижний ярус местной подстанции. Дорогу оттуда найду легко – Хромов подарил КПК. В нем было несколько вариантов карты города, какие-то электронные ключи и мини-игры на любой вкус. К тому же профессор отдал два манускрипта, пару банок тушенки и четыре бутылочки с водой. В кармане лежала выданная Стальским граната, патрон, подаренный на счастье Карповым, и измочаленная пачка сигарет. До них руки так и не дошли. Я провел пальцами по холодному лезвию серебряного ножа. Пожалуй, он был самой важной частью снаряжения. Сделав шаг вперед, встал на платформу и бодро улыбнулся провожающим.
Снова один. Было немного страшно, но в то же время я будто вернулся назад в те месяцы, когда жизнь казалась понятной и простой. Но теперь-то все круто изменилось. Словно полюса поменялись местами или небо обрушилось на землю. Мы оказались в другой, враждебной человечеству реальности. Здесь невозможно жить, только выживать. Разве можно представить себе такое даже в бреду? «Как же хочется, чтобы все это поскорей закончилось!» Лифтовая платформа остановилась, разошлись в стороны двери. Я опасливо выглянул – вроде бы пусто. Лампы заливали коридор ярким светом. Выскользнуть в коридор, тихо и неспешно дойти до выхода… Я аккуратно ступал по паркету, пальцы левой руки скользили по шершавой стене; в правой – нож. Прошел два десятка шагов, трижды свернул, ориентируясь по карте в КПК. Стоило вывернуть из-за очередного угла, как впереди забрезжил неяркий, но такой прекрасный дневной свет. Видимо, именно там и находились двери, преграждавшие путь на небольшой пожарный балкончик. Этот коридор и спуск вниз нашел Хромов по трехмерной карте. Из пультовой комнаты разблокировал мощные бронированные двери возле балкона, чтобы я мог беспрепятственно спуститься по пожарной лестнице. Трудно выразить словами всю мою благодарность доктору, потому как не очень хотелось плутать по темным коридорам. Когда до дверей на балкон оставалось десятка два шагов, я заметил возле стены какой-то бугорок. В животе похолодело. На полу лежало неподвижное человеческое тело. Голова запрокинута, в сторонке – погасший фонарик, а пальцы правой руки крепко сжимали пистолет. «Ну и кто тут у нас?» Передо мной лежал молодой парнишка в камуфляжной куртке и широких армейских штанах. Видимых повреждений на теле заметно не было, вот только с окружавшим нас кошмаром ничего нельзя сказать наверняка, мало ли, отчего он умер? Я аккуратно приподнял мертвеца, стянул с него рюкзак и куртку. Труп был одеревеневшим, тяжелым и противно вонял. Стало до боли в сердце жаль молодого бойца, невесть как забравшегося сюда… «Скорее всего, он из группы смельчаков, что сгинули без следа в подземельях. Может, прознал про балкон и пожарную лестницу, но, придя сюда, натолкнулся на запертые двери. Попал в западню…» Накрыв тело курткой, я двинулся к балкону. Свет на улице оказался не таким уж и ярким. Небеса потеряли белесый оттенок, на них не осталось даже туч, зато теперь словно наливались пламенем, краснели. Жара стояла просто запредельная! Стены нагрелись, от листов старого шифера над головой пекло так, что слезились глаза. Но, несмотря на весь ужас, я все-таки выкроил минутку, чтобы перебрать содержимое рюкзака погибшего солдата. Внутри ничего интересного не нашел. Только пачку раскрошенных галет, полупустую бутылку с тухлой водой, перепачканный кровью свитер и разбитый вдребезги бинокль. А вот в боковом кармашке лежал завернутый в тряпицу диктофон. Это было уже интересно… плохо только, что звук он отказывался воспроизводить – видать, сломался. Я вытащил крохотную кассету и спрятал в нагрудный карман. С сомнением оглядел квадратный лаз в полу. Лестница была опущена не до конца, и до земли оставалось метра два свободного полета. Опустить ее не представлялось возможным, так как верхнюю часть лестницы придерживал пудовый замок, вдетый в петли. Плюнув на предосторожности, собрался с мыслями и осторожно пополз вниз. Тонкие, покрытые ржавчиной ступеньки обжигали пальцы и ладони. От бетонной стены словно печной жар шел, и я задыхался, хватал потрескавшимися губами горячий воздух. Когда до земли оставалось чуть меньше двух метров, разжал пальцы. Земля толкнула в ступни, я мешком шлепнулся на горячий гравий. Боли от падения не чувствовал, лишь обожженные ладони. Как бы ни устал, но валяться на камнях – верх дурости, так можно быстро превратиться в курицу-гриль. Хрипя и стеная, поднялся на ноги. За моей спиной высилась громада центра управления водохранилищем, внизу тянулся скрытый под густым туманом канал, на виду остались только верхние заслонки шлюзов перед водосбросом. Вправо бежала тонкая нитка дороги, усыпанной гравием. Мне как раз нужно было в ту сторону. Я приложился к бутылке. Вода нагреться еще не успела, чувствовалось, как холодные капли жадно всасывает измученный организм. Особого прилива сил не ощущалось, но определенная свежесть все-таки пришла. Еле переставляя ноги, плелся по пыльной дороге, загребая носками кроссовок мелкие камешки. По обе стороны дорожки тянулся унылый пустырь, расчищенный во время строительства водохранилища. Кое-где виднелись шлакоблочные коробки старых складов, ржавые вагончики строителей, до катастрофы облюбованные местными бомжами. Я нарочно выбрал именно эту дорогу: пусть придется заложить изрядный крюк, зато обогну частный сектор. «Пройду городским рынком, – всегда любил тщательно продумывать маршруты. – Затем сверну на улицу Котовского и нырну во дворы. Деревьев там не много, а темных подворотен еще меньше. Если потороплюсь, успею добраться до убежища часам к пяти. Если раньше от жары не окочурюсь…» Спустя три часа, я увидел знакомые силуэты высотных домов. За это время жутко вымотался, выдул три бутылки воды и прилично обгорел. Всего двумя днями ранее небеса так не шпарили! Бегло осмотрев поникший и безжизненный торговый центр на отшибе, я направился к высоткам. В торговом центре запросто могли укрыться люди, к тому же на местной парковке насчитывалось, по меньшей мере, четыре полицейских «УАЗика», но отвлекаться от основной задачи было не с руки. И я упорно шел сквозь дворы, обходя тени от высоких, но лысых кустарников, брошенных машин и козырьков над подъездами. Отмахал четыре квартала, когда оказался возле старого и давно не стриженого палисадника. Чуть в стороне из-за живой изгороди выглядывал каменный жираф. Рядом с ним высился слон, а в трех шагах стояла древняя карусель, от которой осталась только ржавая железная платформа. Оказалось, что я подходил к детскому саду – самому первому в нашем городе. Старому, насквозь советскому, теперь практически заброшенному и никому не нужному… Но мысль моя оборвалась. Забыв про все на свете, я неотрывно таращился в темные окна спален и игровых комнат. Они смотрели на мир пустыми, выбитыми глазницами, словно черные провалы в черепе. Не хотелось думать о детях, которых каждый будний день приводили сюда родители. Сейчас лавки были пусты, цепочные качели застыли на проржавевших жердях. Никто не носился с веселыми криками по двору, не играл в песочнице. В какой-то миг мне показалось, что в окне на первом этаже мелькнул темный силуэт. Быстро вскинув голову, с трудом подавил испуганный вскрик – из окон на меня смотрели десятки мертвенно-бледных лиц. Овальной формы, с огромными глазницами, в которых зияла пустота. Кожа словно в трупных пятнах, волосы растрепаны… Я прибавил шагу. Жуткое место оставалось за спиной, дома и дворы проносились мимо. Страх, поселившийся в сердце, уже граничил с отчаянием. – Что могут военные? – неожиданно зло прошипел я. – Разве существует в нашем мире сила, способная загнать исчадия ада обратно? Мы обречены. «Стоп! Это ведь паническая атака! – неожиданная мысль заставила остановиться. – Нет, определенно не стоит забывать о ней! Сейчас ведь самый разгар дня, вот меня с души и воротит…» – Все будет хорошо, не паникуй, гусь, – шепнул, сворачивая в очередной двор. – Истребят всю эту погань.
***
Вот тогда-то впервые и наткнулся на эту конструкцию: десяток непонятно откуда взявшихся столбов, вбитых в землю неведомой силой. Какие-то меньше, какие-то больше, черные столбы составляли полный круг. Внутри круга возвышалось подобие многоступенчатой каменной пирамиды. Невысокой, метра полтора, зато каждый сантиметр кладки был испещрен значками и кривыми буквами. Определенно во всем этом крылся свой, непонятный для меня смысл. Скорее всего, это еще одна «столовая», про которые рассказывал нам Хромов. Кто-то расставлял такие метки по всему городу! И этот неизвестный собирал темных тварей в определенных местах. Меня ни на мгновение не оставляли мысли о судьбе, постигшей Н. Кто виноват? За что мы подвергаемся жутким пыткам, какие цели здесь преследуются? Раньше я процентов на восемьдесят был уверен, что все происходящее – проделки наших ученых! Хотя все это казалось лишь предположением, навеянным десятками фильмов про вырвавшиеся на свободу вирусы, легионы безмозглых зомби и прочего научного и антинаучного дерьма. А на деле все могло оказаться гораздо более прозаичным. И сверхъестественным. Помню, как пересек выложенный плиткой двор и остановился между двумя домами. Нет, здесь не было ни теней, ни еще каких-нибудь непонятных штуковин, от которых теперь шарахался, как от огня. Зато я услышал, как уныло завывает в щелях ветер… И вот это и было довольно странным. За все мое путешествие с военными и за то время, что топал сам, не почувствовал ни одного, хотя бы самого слабого дуновения. Ночью, насколько успел понять, ветер все-таки поднимался, только нес он жар и чад. А в этом чувствовалась едва ли не зимняя стужа. Сделал шаг назад – ветер стих. Вновь ступил вперед – и нехилый порыв растрепал мои влажные волосы, легонько обжег кожу морозцем. Сбросив рюкзак, я достал из него бутылку с водой и напился вдоволь. Следовало пораскинуть мозгами, чтобы не угодить в очередную западню. До намеченной цели недалеко осталось, и совершенно не хотелось влипнуть в очередную историю. В Н ничего просто так не происходит, и из всего, что довелось увидеть, становилось понятно одно: здоровья необъяснимые явления не прибавляют. Стоит ли зазря рисковать? Я еще раз оглянулся. Время уходило, а до убежища еще топать и топать… Стоит опоздать – получу приглашение на ужин к очередному чудовищу. – Рискнуть? – вслух спросил сам у себя, как уже делал ни раз. – Рискни! – неожиданно в голову ворвался тихий, спокойный мужской голос. От неожиданности я едва на задницу не упал. Выхватил нож, крутнулся на месте, нанося бестолковые удары во все стороны. Кое-как успокоившись, остановился и бегло осмотрел дворовой «колодец». Никого. Чей же это голос? Действительно ли он прозвучал в голове или это только игра воображения? Последнее предположение, скорее всего, вернее. Тыковку-то напекло знатно! Но вот ведь незадача: я очень хорошо ощущал необъяснимую легкость во всем теле. Будто и не плелся по духоте четыре часа, а вместо этого проспал целый день, принял прохладный душ, а потом и чашку крепкого кофе выпил! По телу будто освежающая волна прокатилась, унеся в неизвестном направлении всю усталость и тревоги. «Странно, - подумал, в очередной раз оглядывая фасады опустевших домов, - что же здесь все-таки происходит? Кажется, реальность окончательно задвинута в угол, а на сцену вышел Его Величество Хаос. Нечего искать смысл там, где его не может быть изначально…» Вновь налетел сильный ветер – во вновь подступившем приступе страха я и не заметил, как переступил незримую черту. Всего десяток шагов, и на той стороне… Ноги будто сами понесли вперед – еле успел рюкзак подхватить. Скорее всего, это мое тело врубило автопилот. Нож скользнул в ладонь. Шершавая рукоять вновь чудесным образом придала силы, добавила уверенности. Страх отступил. Я вошел в радиус действия ветра… Тут же на плечи навалилась страшная тяжесть. Меня пригнуло к земле невидимой рукой, ноги подкосились, и я со всего маху поцеловал асфальт. «Риск – благородное дело! – промелькнула в голове угрюмо-радостная мысль. – Как бы ни остаться здесь на веки вечные… может, кто-нибудь поднесет бокал шампанского рисковому парню?» И тут давление воздуха пропало. Я остался лежать как раздавленная жаба на дороге. Сил с трудом хватало, чтобы дышать. Внезапно вспомнилась та неестественная свежесть, что накатила после ментальной беседы, – если это можно так назвать! Ведь не будь того прилива, меня выжало бы до последней капли. «Хаос! Неужто в городе помимо темных сил, вредящих людям, есть еще какие-то? Светлые, к примеру? Ведь если есть совершенное зло, должно быть такое же совершенное добро? Тогда почему помощь настолько ничтожна?» Ветер гулял теперь вокруг столбов, словно сместился на десяток метров в сторону. Оказавшись на ногах, я стряхнул пыль с одежды и кисло улыбнулся. Чуть в стороне на фасаде дома висела пластиковая вывеска-стрелочка: «Холодное Оружие. Декоративные изделия из меди, серебра, золота». Да, я все-таки вышел на торговую площадь.
***
– Ага! В маленьком и уютном магазинчике горел свет. Он пробивался сквозь покосившиеся жалюзи, рассеивался, падал косыми лучами на застеленный резиновым ковриком порожек. Странно, но витрины остальных магазинов были точно темным пологом задернуты. А эта – нет! Я вбежал по ступенькам на залитый светом порог. Двери услужливо распахнуты, слева виднелся пустующий ныне стульчик охранника, а чуть в стороне за высокой стойкой и прозрачным пластиковым щитом расположилась касса. С виду – спокойно. Скинув изрядно надоевший рюкзак, я медленно переступил порожек. В небольшом, но хорошо декорированном зале стояло шесть застекленных стеллажей. На полках было полно всяческих колец, перстней и прочей не нужной мне сейчас ерунды. Улыбнувшись, двинулся туда, где в высоких пластиковых пеналах стояли, висели и лежали клинки. Скорее всего, какой-нибудь средневековый рыцарь, глядя на такой вот бутафорский кинжал, умер бы со смеху. Сабли, мечи – все больше пригодны для горделивого висения на стене, нежели для реальной сечи. Но мне-то не в пешем строю биться! Насколько помню, ни одна из тварей, которых полоснул ножом, не смогла прожить и секунды. К тому же серебро входило в их плоть как нож в масло, особой силы такие удары не требовали, да и без запредельного умения фехтовать обойтись можно, когда хватает лишь легкого касания. «Так чего же жду?» С трудом выбив огнетушителем пластиковую дверцу, я вытащил на свет божий некое подобие меча. Оружие тяжеленькое, но уверенности придавало вагон. «Меч подарочный. Лезвие железное, с серебряным напылением» – гласила надпись на бирке, прикрепленной к эфесу. Я довольно оглядел находку: полуметровый клинок покрыт волнистым узором, красивая гарда, изображавшая две переплетенные толстые виноградные лозы, инкрустированные стеклянными подделками драгоценных камней. Разок взмахнул мечом, изобразив неуклюжий пируэт – получилось коряво. «Надеюсь, если запахнет жареным, ты меня не подведешь…» Когда уже оборачивался к выходу, заметил стеклянный пенал в углу, накрытый тюлевой шторой. Я подошел к нему и сдернул пыльную тряпку. Сабля, стоявшая на невысокой подставке, сразу привлекла меня размерами. Не слишком короткая, но и не слишком длинная. Скромные украшения не превращали ее в элемент декора, оставляя внушающим трепет оружием. Я нагнулся, чтобы прочитать описание. «Сабля немецких егерей. Парадная. Восемьдесят процентов серебра». Где мой огнетушитель?! Сабля лежала в руке потрясающе удобно, казалась легкой и компактной; старый меч я отложил в сторону, настолько он теперь казался громоздким и неудобным. «Что ж, немецкие егеря знают толк в оружии». Оплетенный черной кожей эфес был скреплен тонкими позолоченными кольцами. Противовес выполнен в форме львиной головы – тяжелый, им при желании и по башке супостату можно было бабахнуть; гарда представляла собой изящную змейку с крашеными камешками в глазных провалах. Выбрался на улицу и подобрал большую спортивную сумку. Лямка на ней была оторвана, но что поделать – поблизости ничего более удобного найти не удалось. Я завернул меч и три кинжала в штору, нагреб в рюкзак серебряных колец, монет и прочих бирюлек. Как знать, может, удастся переплавить это добро во что-нибудь вроде пуль.
Глава девятая
Торговая площадь была такой же пустынной и угрюмой, как и весь Н. Раньше здесь бурлила жизнь, стоял шум и гам… Теперь было тихо. В небольшом павильоне, в котором продавали пробники иностранной краски, я утащил с прилавка бутылку очистителя, так хорошо себя зарекомендовавшего в подземельях. Затем настала очередь не тронутых порчей и жарой бананов, бутылки газировки и пакета с хрустящими хлебцами. Сунув добычу в сумку, продолжил пробираться через изменившийся до неузнаваемости Н. Тащить поклажу было неудобно, но груз слишком ценен, чтобы бросать или прятать, в надежде вернуться. Брести одному по опустевшему городу было страшновато, но в то же время это невольное погружение в вечную тишину придавало моим мыслям необычайную ясность. Я продумывал каждый следующий шаг, постоянно сверялся с КПК, находил самые безопасные, по моему мнению, маршруты. За версту обходил полумертвые насаждения сирени, избегал подворотен и домов, стоявших слишком плотно друг к другу. Но все равно понимал, что как бы ни хитрил, как бы ни выкручивался, в конце-то концов, случай ткнет меня носом в очередную яму с потусторонним дерьмом. И хотя мысленно приготовился к подобному повороту событий, не думал, что плохое случится так скоро. Маршрут уткнулся в два высотных здания, когда, если верить карте, до убежища оставалось меньше километра. Тени от пятнадцатиэтажных «свечек» падали на все стороны света, образуя вокруг внушительный радиус царства мрака. Причем это была не та тень, к которой мы привыкли, в этом месте сам воздух налился чернилами, слабый дневной свет растворялся в нем без следа. Истинный мрак. Как ни крути, но дорога к убежищу пролегала именно через то проклятое место. Обходного пути не существовало, а вернуться назад уже не мог: не успевал до заката. На экранчике электронных часов застыла цифра пятнадцать. Если верить Игорю Хромову – время не самое удачное… Я отошел в сторонку, уселся на высокий бордюр и расстегнул сумку. – Пришло время проверить тебя в деле! – ладонь скользнула по нагревшемуся эфесу сабли. Соорудил факел из своей майки и подходящей палки. Сделав для сумки лямку из ремня, пристроил за плечами рюкзак. Мне снова предстояло идти через мрак и ужасы потустороннего мира. Последняя прогулка через подобное адское пятно едва не закончилась плачевно, и второй раз рисковать было попросту глупо. Но раз иного выхода нет… Я чиркнул зажигалкой, пропитанную очистителем майку охватило жаркое пламя. Набрав воздуха в грудь, сделал шаг в неизвестность. Перешагнув невидимый порог, я словно в другое измерение попал. Звуки моментально стихли, воздух сгустился, в нем появились незнакомые запахи и раздражающий шелест. Каждое движение казалось смазанным, вслед за руками и ногами по воздуху тянулись непонятные завихрения. Шум крови в ушах был единственным привычным явлением – все остальное пришло извне. Жутко становилось от того, что все подвластное тени пространство будто освещалось невидимыми огнями. Отчетливо виднелись парадные, сухие кустики у старого бордюра… Я чуть повернул голову – рядом беззвучно трепетал живой огонь факела… тихий, жалкий какой-то, словно испуганный. Под ногами потерявший свой цвет асфальт, ставший иссиня-черным, враждебным. Обе высотки тоже не походили на привычные глазу нормального человека дома. На первых трех этажах из окон лилось зеленое свечение, растворявшееся за пределами мрака. Стены казались матовыми. Ноги сами понесли меня на другую сторону двора, туда, где заканчивалась тень. Несколько раз срывался на бег, но вовремя останавливался – лететь сломя голову слишком опасно! Воздух был плотным, вязким. Сам мир внутри адского пятна словно дрожал, то смазывался, то вновь становился четким. Подробнее разглядывать его не хотелось – инстинкт самосохранения гнал вперед, протестуя против каждой секунды проведенной здесь. И когда до спасительной черты оставалось полсотни шагов, появились первые гости. Из подъездов высоток медленно выходили мои старые знакомые: те бледные твари, которых видел в окнах детского сада. Они шли на меня плотным строем. Сделав три быстрых скачка, я едва не налетел на невесть откуда взявшегося уродца. Маленький, сухой как тростинка, весь заросший густой рыжей шерстью. Глаза, что твои блюдца… Костлявый кулак больно ткнул меня в живот, я навзничь рухнул на почерневший асфальт, сабля выскользнула из пальцев. Повезло, что когда начал заваливаться, факел совершенно случайно упал на ногу монстру. Тот завизжал, дернулся в сторону. Мне удалось быстро вскочить, схватить оружие и сделать кривой, но вполне результативный выпад. Плоть негромко треснула под серебряным лезвием, лупоглазое чудовище ярко вспыхнуло и в мгновение ока превратилось в обугленный скелет. Десятки белокожих тварей, подступивших было ко мне, в ужасе отпрянули. Кончиком сабли я успел достать одного демона. Но, вместо того чтобы превратиться в живой факел, существо ухватилось за рассеченную ладонь и раскрыло рот в безмолвном крике. Видимо, это создание издавало какие-то неслышимые мною вопли, так как многие из чудищ, едва не окруживших меня, спешно закрывали ладонями уши. Глаз монстров не было – словно выжженные провалы. Воспользовавшись заминкой, рванул к границе теневого купола. Забыл даже про сумку с кинжалами и мечом. Следом увязалось несколько бледнокожих. Двигались они неуклюже, и мне удалось прилично оторваться, несмотря на то, сумка неимоверно мешала, а бежать с саблей в одной и почти погасшим факелом в другой руке было крайне неудобно! Когда в душе уже забрезжила надежда на спасение, краем глаза заметил, как наперерез несется костлявое, заросшее густой шерстью существо. До границы света и тьмы оставалось всего шагов десять, но я катастрофически не успевал. Создание, надвигавшееся слева, бежало намного резвее тех, что оставил за спиной. Я быстро разлил очиститель вокруг себя и поднес факел. Пальцы обожгло, перед глазами коротко пыхнуло. Меня охватил круг пламени. Глазастая тварь влетела в огонь. Худощавого демона охватили багровые языки, словно вместо кожи у него была бумага. Он негромко взвыл, захлюпал; принялся неистово хлестать себя по ногам, безуспешно пытаясь сбить пламя. Не дожидаясь, пока очухается и бросится на меня, я осторожно ткнул монстру в спину острием сабли. Демон взревел еще громче и вывалился из круга. Я уселся прямо на асфальт. За огненной завесой сновали страшные тени, то и дело пробивался едва различимый рокот, хрипы. Видимо, они действительно боялись живого огня и не могли переступить через круг. Огонь волшебным образом и не думал затухать, что незамедлительно произошло бы с ним в нашем мире, но здесь… черт знает, что такое творится! Стоило лишь порадоваться внезапному везению и попытаться перевести дух, а лучше – наскоро сработать план дальнейший действий. «До предполагаемой границы осталось не так уж далеко, и если как следует разбежаться и прыгнуть…»
***
Я вылетел из царства мрака подобно прыгуну в песок, вспахав задницей метра два асфальта. Сабля отлетела в сторону. Рюкзак напоследок дал по зубам одной из пряжек. Лежа на горячей земле, я жадно вдыхал раскаленный воздух. Было больно, обидно, но на душе все равно пели райские птицы. «Все-таки прошел! Пусть и выехал на собственном заду, но зато живой! Еще и двух тварей темных укокошил. Можно, можно с ними биться. Наши предки захватчиков били, и мы этим уродам наваляем! Надо только знать как…» Слопав банку тушенки, – она как раз хорошо разогрелась! – немного передохнул и двинулся дальше. Часы показывали половину пятого, время убегало как песок сквозь пальцы, нужно было спешить. Вот пронеслись мимо знакомые белые стены супермаркета – обогнул его с другой стороны, чтобы избежать встречи с тварью живущей внутри; следом потянулись ряды ларьков. Ступив на дорогу, позволил себе довольно улыбнуться – до убежища оставалось метров двести… Внезапно у меня перед глазами пронеслось какое-то перо. Встряхнул головой. Еще одно пролетело, едва задев щеку. Взглянув на небо, я от удивления раскрыл рот, да так и остался стоять. С мигом почерневшего свода на землю падал самый настоящий пепел; не такой, который накрывает города вблизи пробудившихся вулканов, а очень похожий на остающийся от сгоревшего картона. Он падал отвесно, словно высоко в небесах не было даже самого маленького ветерка. Серые, почти невесомые кусочки ложились на горячий асфальт рыхлым ковром. – Армагеддон, мать его… – прохрипел, еле шевеля губами. Как завороженный, пошел вперед. Пепел падал редко, но все равно это зрелище было настолько нереальным и чудовищным, что всю мою волю к борьбе мигом растоптало, размазало по этому горячему асфальту. Даже вид площадки с брошенной армейской техникой не привел меня в чувство. Я почти бездумно плелся к толстой двери, ведшей в убежище. – Стой! Кто идет? – в этот мир меня втащил хриплый голос, вырвавшийся из динамика над дверью. – Ваш спаситель. Которому благодушно пообещали прострелить ногу и вышвырнуть из убежища, если откажется «спасать». – Как звали тех четверых, что пошли с тобой? – вновь прорезалось из динамика. – Нас всего было четверо, включая меня. – Оставалось только улыбаться наивной хитрости вояки. – Хромов, Карпов, Алексеев. Шли мы в центр управления под водохранилищем, активировали систему жизнеобеспечения в городе. Они остались, я пошел назад. Щелкнули замки, дверь со скрипом отворилась. Теперь в убежище стало прохладно. Из вентиляции дул приятный очищенный воздух, свет горел ровно. Люди выглядели повеселевшими: вода вновь текла из кранов, армейцы открыли четыре душевые кабинки, возле которых стояли вереницы жаждущих омовения. Счастливые горожане уминали еду из пайков, пили холодную воду, многие мужчины толпились в курилках, наполняя воздух и свои легкие терпким табачным дымом – вытяжки вновь исправно трудились. Сопровождающие – два незнакомых мне солдата – коротко описали сложившуюся в городе ситуацию. Оказывается, люди укрылись только в трех убежищах из пяти, – остальные бомбоубежища почему-то пустовали. Полковник – в городе он оказался самым старшим из офицеров – приказал провести срочную перепись выживших, дабы хоть немного оценить масштаб катастрофы. Кто-то из уцелевших заверял военных, что еще в одном бункере, на западной окраине, тоже собирались люди. Туда даже отправилось несколько армейских джипов, когда началась всеобщая кутерьма. Но сигналов оттуда не поступало, и на связь никто не выходил. И это волновало полковника сейчас больше всего. Мы прошли сквозь знакомую вереницу комнат, в спальне меня уже поджидал майор Стальский. Он противно лыбился и выглядел до неприличия бодрым. Я представил свою измученную рожу и скривился: – Как дела, майор? – У нас все отлично! Слышишь прекрасный мелодичный свист из вытяжек? – рассмеялся он. – Ты-то сам как? Сумели все-таки пробраться в штаб, да? А чего это за дрянь у тебя в руках? Я посмотрел вниз. Пальцы по-прежнему сжимали эфес сабли. Кулак разжался, громко загремел упавший металл. Солдаты непонимающе смотрели на меня. – Дайте вначале отдохнуть, сходить в душ, пожрать чего-нибудь путевого, и я все вам объясню. Но только не сейчас. Завтра утром… или вечером…
Очень атмосферные треки. Особенно мне первый зашёл. Вообще классная тенденция сформировалась после конкурса - подбирать к своим произведениям музыку Это позволяет ещё глубже проникнуть в атмосферу, сделать текст ещё более объёмным. А уж какое поле для соавторства! Настроение создаётся потрясающе. Даж ещё раз перечитала пару мест Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
SBA, угу. Уже третий раз по кругу слушаю. А не зайти ли к тебе к Слону в темку *намёк такой прозрачненький* новых вкусняшек накидать Чтобы твои слова не воспринимали как критику, оказывай платные консультации.
С кровати вставать не хотелось. И хотя проснулся я минут сорок назад, но так и не удосужился оторвать голову от комковатой подушки. После горячего душа, сытного завтрака и восьмичасового сна на меня подло обрушились последствия местечковой трехдневной одиссеи. Болела каждая жила, каждая косточка. Мышцы горели огнем, натруженные ноги ныли. О тех нервных клетках, – которые, кстати, не восстанавливаются! – что потерял во время блужданий, даже говорить неохота. Я протянул руку и взял с тумбочки банку энергетика, любезно выданную мне прошлым вечером майором. Напиток, донельзя насыщенный кофеином и еще бог весть какой гадостью, вдохнул в меня жизнь, и я нашел в себе силы сесть. В комнате помимо меня храпело трое солдат; возле кроватей стояли автоматы, на спинках стульев заботливо развешаны разгрузки и прочие армейские примочки. На тумбочках сверкали алюминием столовые принадлежности. Встав с лежанки, я напялил неправдоподобно быстро износившиеся кроссовки. В животе снова ощущалась пустота; хотелось есть, пить, и снова есть. Говорить с полковником не хотелось. Вяло переставляя ноги, направился к так называемому штабу. В уже знакомой комнате было пусто, лишь на столе аккуратной стопкой лежали бумаги, а рядом несколько ручек и карандаш со сломанным грифелем. Чуть в стороне, под лампой, стояла большая эмалированная кружка, под самый ободок наполненная чаем, в пепельнице сиротливо топорщилась едва прикуренная сигарета. Из всего этого становилось понятно, что комнату покинули в спешном порядке. Негромко ругнувшись, направился к выходу из штаба. Солдат у пулемета пропустил меня сразу – уже запомнил. В коридоре было как-то непривычно тихо. Неспешно топая к главному залу, я удивлялся тому, что не слышно ни детских криков, ни лязга посуды, пропал даже насыщенный сигаретный аромат. Словно люди затаились… Где-то впереди послышались торопливые шаги. Через секунду меня чуть не снес с ног взмыленный майор. Он бежал куда-то с выпученными глазами и заметил надвигающуюся на него фигуру не сразу. – О, проснулся! – обрадовано вскрикнул он, потирая ушибленное плечо. – А нам как раз эксперт по потусторонним силам нужен. – Тогда это не ко мне, – я покачал головой. – Обратитесь к Хромову. Я больше как-то по подземельям и прочим вредящим здоровью местам. – Да ты не понял! – отмахнулся он. – У нас радары засекли кого-то в нижнем отсеке. На складе продуктовом. Людей не хватает, а мои парни и так с ног валятся… – Понятно. Хотите, чтобы я опять помог, да? А если откажусь – ногу прострелите? – Ну, ты чего? – обиделся Стальский. – Тогда момент критический был, ты и не думал соглашаться… Теперь-то все по другому! Я просто предлагаю. Согласен? Отлично. Мы еще и добровольцев наберем! Уже двое вызвались, но вот остальные особого рвения пока не проявляют. Я мысленно подверг майора всем известным мне видам казни: от банального повешения вплоть до бодрого и веселого сдирания заживо кожи. «Еще от предыдущего путешествия не отошел, а они опять ко мне с неотложными делами лезут! Ну что за люди-то такие?» – Здорово, что ты согласился! – майор хлопнул меня по плечу. – Так уж и быть, я вам еще одного солдата отряжу.
***
Ну и команду подобрал мне Стальский! Вначале даже подумал, что это какой-то глупый розыгрыш. Передо мной стояли двое «смельчаков»: мужчина лет двадцати семи и внешности дохловатого нёрда, с короткими рыжеватыми волосами и живыми, глубоко посаженными глазами; рядом – довольно миловидная девушка немногим младше. Золотые волосы до плеч аккуратно расчесаны, большие голубые глаза смотрят вдумчиво, загадочно. Чуть в сторонке от парочки нервно курил молодой солдат. Один из тех, которые встречали меня автоматами в первое пришествие к убежищу. Он постоянно косился в мою сторону, глядел на красное обгоревшее лицо, на серебряную саблю в руках… – И все? – моему терпению пришел конец. Указательный палец уткнулся в грудь парню: – Вот этот вот – «группа добровольцев»? – А тебе мало, что ли? – удивился Стальский. – Вы ж туда не воевать пойдете! Просто на разведку. – С ними? – Ага, – кивнул майор. – Как раз они-то тебе и помогут. Я непонимающе уставился на новых соратников. Девушка глуповато, но искренне и очаровательно улыбалась, а парень ожесточенно пытался отчистить пятно ржавчины с манжеты нелепой замшевой куртки. «Где он вообще такую достал в наши годы?» – Это сотрудники нашего маленького… э-э-э… предприятия. Они в курсе исследований, что проводились в Н, – спокойно пояснил майор. – Знакомьтесь: Владимир Илов и Мария Пришина. – Очень приятно познакомиться. Так это из-за вашей «деятельности» весь город погрузился в задницу? В моем голосе отчетливо проступили зловещие нотки. Я был взбешен и практически потерял над собою контроль. – Нет, что вы, нет! – всплеснула руками девушка. – Исследования не имеют ничего общего с этим кошмаром. Во всяком случае, насколько известно нам. Я нервно дернул плечом и обернулся к майору. – Вот, – протянул ему список, – это перечень фамилий, имен и адресов моих родственников и друзей. Пробейте по базе, где они сейчас, и все ли с ними в порядке. Список – плата за мой риск. Неизвестный объект засекли на нижнем уровне, в глубине продовольственного склада. Стальский сунул мне примерный план подземелья и пометил на нем те места, где этот самый «объект» появлялся чаще всего. Я-то надеялся, что объектом окажется какой-нибудь изголодавшийся горожанин, незаметно пробравшийся на склады в надежде полакомиться сгущенным молоком или тушенкой. В крайнем случае – любопытный ребенок. Первым двигался наш сопровождающий – сержант Молов, за ним шли Илов и Пришина, замыкать колонну выпало мне. Вначале ученые проявляли недюжинный интерес к моему снаряжению, пришлось даже коротко послать их в известном направлении, и дальше мы двигались в относительной тишине. По сути, спуститься нужно было всего на один уровень вниз. Именно там и начинались склады, уходящие еще на два полноценных яруса под землю. Неизвестный чаще всего появлялся на самом верхнем уровне, который располагался как раз под нами. В глубине души я верил, что мы найдем разгадку сразу, и нам не придется спускаться ниже… Вообще-то, мне хотелось как можно скорее вернуться наверх. Майор пообещал установить связь между нашим убежищем и центром управления под водохранилищем. У меня накопилась прорва вопросов, ответы на которые мог дать только Хромов. Почему твари не смогли погасить тот свет, что активировался системой жизнеобеспечения? Почему в магазине, где повезло разжиться саблей, никого не было? Вопросы, вопросы, и еще раз – вопросы… – Пришли! – негромко сказал Молов, нервно поглаживая автомат. – Мы на первом уровне продовольственного склада. Я выскользнул из мира грез и нерешенных загадок в мир, где эти самые загадки появлялись на свет пачками, сводя с ума столь любопытное создание, как человек. Мы стояли на последних ступенях каменной лестницы, впереди виднелась широкая дверь с распахнутыми настежь створками. Свет горел тусклый. – Здесь становится опасно, – героически пояснил я. – Видите: свет неровный? Не до конца уверен, но там вполне может прятаться какая-нибудь тварь. – Это исключено! – уверенно заявил Илов. – Попасть в убежище можно только через одну дверь – ту, что наверху. Через вентиляцию сюда никак не влезть, уж я-то знаю. – Пойди, проверь, – я спокойно поставил саблю в угол и сложил руки на груди. Владимир замялся. Видимо, он не горел желанием оказаться в комнате один на один с неизвестностью. Мария недовольно покосилась в мою сторону, а солдату было вообще наплевать. Впрочем, я недооценил нашего задохлика. – Первым идете именно вы, Александр, – заявил Илов. Поразительно, насколько холодным стал его голос. – Мы в таком деле скорее помешаем, чем поможем. И… извините, я немного погорячился. – Следуйте за мной. Здесь было немного сумрачно. Сказывалось слабое освещение и горы коробок и ящиков, окружавших нас со всех сторон. Мест для засады хватало, отчего я почувствовал себя уязвимым и не на шутку перетрухнул. Все геройство как рукой сняло. Чтобы успокоиться – решил действовать. Вытащив карту, сунул ее Пришиной. Затем снял с пояса нож и протянул его солдату. Илов мне не показался человеком, способным продырявить темное существо. Решил положиться на вояку… вдруг, автомат окажется бесполезным? Правда, служивый немного удивился, так что пришлось объяснять: – Твари боятся серебра. Нож намного действенней твоего автомата, поверь. Не стесняйся пускать в ход, если дела пойдут неважно. Сбившись в кучку, мы двинулись через лабиринт коробок. Я то и дело отвлекался на штампованные этикетки, на которых были набиты номера и названия товаров. Чего здесь только не было! И тушенка, столь нелюбимая мною, и сгущенное молоко, какие-то непонятные макароны, быстрорастворимые супы, крупы, сублимированное мясо, сухое пюре и сухари. Тут было несколько прохладней, чем на верхних уровнях, сильно пахло сыростью и пылью. - Где-то здесь! – срывающийся на писк голосок Марии разорвал тишину. – Это место отмечено на карте жирным кружком… Да, вон колонна, а здесь… да, именно здесь спуск вниз. Нам куда? Мы как по команде остановились. Ладонь, сжимавшая рукоять сабли, вспотела, мысли начали испуганно метаться в дурной голове. Я крутился из стороны в сторону, всматривался в углы и косые пятна теней, падающих от ящиков и коробок. – Вон, глядите, – тихо шепнул солдат. – Возле ящиков. Что там такое? Посветите, кто-нибудь… Ох, черт! Мощный фонарный луч высветил несколько составленных чудным образом ящиков, которые образовывали подобие домика. Тени падали от этого строения жирные, плотные. Сами ящики словно опутаны толстой белой паутиной. – Нашли. – Особой радости от этого факта я не испытал. Рядом с гнездом валялись обломки костей, клочья одежды, там же лежал раздолбанный мобильный телефон. Вдруг паутина слегка дрогнула. От неожиданного движения мы вчетвером отпрянули. Я выставил перед собой саблю, над ухом звякнул автоматный затвор. Нужно было еще тогда напомнить солдату про нож, но мысли вспорхнули как испуганные голуби… Паутина медленно рвалась, падала на пол клочьями. Из норы, тихо хныча, выползала маленькая чумазая девочка в серых лохмотьях. – О боже! – всхлипнула Мария. Она пыталась броситься навстречу девчушке, но ее остановил Илов, жестко вцепившись в руку. Молодец, сразу понял, что к чему. А я – нет. Сделал три шага ей навстречу, опустил, чтобы не пугать, саблю. Даже улыбнулся, болван. Девочка подняла голову. С бледного лица на нас таращились два желтых, чуть раскосых глаза. Длинный, кривой и горбатый нос неестественно трепетал, ловя незнакомые запахи, тонкие черные губы были плотно сжаты. – Стреляй! – заорал Владимир на солдата. Тот с перепугу дал очередь поверх головы чудовища. Корявый выстрел заставил уродку действовать. Она взметнулась вверх с умопомрачительной скоростью! Вскарабкавшись на ящик с пшенной крупой, спикировала вниз. Удар разбросал нас в стороны. Меня сплющило, размазало по бетонному полу! Дыханье забивал густой трупный смрад. Все, что было съедено мной вчера и сегодня утром, с силой устремилось обратно. Надо мною нависло лицо адской твари. Глаза горели желтым огнем, губы приоткрылись, изо рта высунулись два больших, как у муравья-переростка, жвала. Сбоку послышался испуганный вскрик, грохнул автомат. Уродка пошатнулась от удара, но хватки не ослабила. Я слышал, как трещит кожа под ее крепкими когтями. Все запахи забивал могильный смрад. Вновь зарокотал автомат. Тварь взвизгнула, обернулась на выстрел и дернула головой вперед. Из пасти вылетел толстый белый сгусток с торчащими в разные стороны нитями. Сбоку кто-то всхлипнул, я услышал, как что-то тяжелое падает на пол. Бледная рожа вновь повернулась ко мне, жвала распахнулись. Вновь в лицо пахнуло склепом, капли вязкой слюны коснулись моих губ. Я зажмурился. Демоническое создание замерло. Железные тиски, сжимавшие мои запястья, ослабли, на лицо снова упали густые вонючие капли. Я открыл глаза. Над монстром нависала плохо различимая фигура. В следующее мгновение склад сотряс громкий хлопок. Уродку разнесло в клочья, меня с ног до головы заляпало липкой паутиной и густой вонючей кровью. – Ты как? – голос Владимира с трудом пробился сквозь мой тяжелый хрип. Я не смог ответить, лишь перевернулся на бок и все-таки опорожнил желудок на пол. Стало немножко легче, но сладковатый аромат близкой смерти по-прежнему витал в воздухе. Наверное, прошло минут пятнадцать, прежде чем получилось до конца осознать все произошедшее. Отходняк навалился ломотой в суставах, спазмами в животе, острой болью в изорванных руках. Кто-то спешно перевязывал мне раны, вытирал мокрой тряпицей лицо. Дали глотнуть холодной воды с кисловатым привкусом, от которой тут же начало ломить зубы. Кое-как, но я очухался. Лежал на прохладном бетоне, вокруг ящики, шматы паутины, густая черная кровь отродья. Над головой высокий потолок с рядами ламп, которые снова горят так, как положено. Я повернул голову – справа, в пяти шагах, неподвижно лежал сержант Молов. Руки безвольно раскинуты в стороны, рядышком валяется осиротевший автомат. Чтобы разглядеть получше, пришлось привстать на локте. Лицо бойца было опутано дырчатой массой грязно-белого цвета, кожа под паутиной покраснела, сморщилась. Короткие волосы слиплись от крови и содержимого треснувшей черепной коробки. Мне с трудом удавалось сдерживать рвотные рефлексы, сотрясавшие организм. Ведь это страшилище могло плюнуть и в меня! Но нет… пронесло. Я задолжал госпоже Удаче солидную сумму. Впрочем, взглянув на свои руки – они по локоть были замотаны стерильными медицинскими платочками и затянуты широким пластырем – мне подумалось, что с Судьбой мы все-таки в расчете. «И откуда только взялся весь медицинский скарб?..» В поле зрения показались чьи-то старомодные коричневые туфли на высоком резиновом каблуке. – С тобой все в порядке? – голос Владимира дрожал от напряжения. – Плохо выглядишь. Всмотревшись в его лицо, я увидел напуганного, растерянного мужчину, но вот глаза… Готов поклясться, что парень внутри холоден как сталь на морозе! Люди, только что пережившие смертельную опасность, так себя не ведут. Слишком, слишком спокойный! Рядом с ним стояла Мария. Она обнимала себя за плечи, словно пытаясь унять сотрясавшую ее дрожь… За такой красивый кадр ей можно было бы «Оскар» вручить! Но опять же, мое ушибленное сознание очень четко фотографировало незаметные доселе детали. Ее глаза, так же как и у Владимира, не были полны потаенного страха. – Все в норме, – мой голос был похож на писк раздавленной самосвалом мыши. – Руки только болят. Перевязал-то меня кто? – Мария, – Илов кивнул на спутницу. Девушка слабо улыбнулась. Мои сомнения только подтвердились. Сейчас ее пальцы «Польку» пляшут, ага! А руки у меня перетянуты опрятно, умело. Дрожащими пальцами хорошую повязку не наложишь. Кряхтя и постанывая, я поднялся на ноги. В метре валялась сабля, которая ни капельки не помогла во время схватки с чудищем. А я уж было возомнил себя Великим Бойцом Света, сокрушающим на своем пути всех и вся… Вот так и наступает прозрение. Против настоящих, могущественных созданий тьмы человеку в одиночку не выстоять. Тем более, когда хорошей бойцовской подготовкой и не пахнет! – Нужно возвращаться, – медленно произнес Владимир. – В гнезде страшилища я нашел два черепа. Видимо, кто-то из горожан… Надо будет расспросить местных. Если люди пропадали в убежище – народ должен был взволноваться. – Пусть этим Стальский занимается. – На то, чтобы поднять саблю с пола, ушли последние силы. – Ты эту тварь ножом прикончил? – Ага. Как только она на тебя навалилась, я ее того… в спину… По пути наверх я все-таки не выдержал и спер из уже открытого ящика банку сгущенного молока. К чаю. Меня шатало из стороны в сторону как заправского пьяницу. Хорошо хоть рядом постоянно дежурил Владимир – дважды подхватывал меня и ставил на ноги. Скорее всего, маленькое чудовище каким-то образом высасывало жизненные силы, так как приступы слабости накатывали с пугающим постоянством. В конце концов, сгорая от стыда, всучил саблю Марии. На последнем лестничном пролете нас уже поджидал всклокоченный майор. Рядом с ним, зевая, как бегемот в теплой речке, стоял сонный солдат. В руках Стальский держал прозрачную папочку с кипой каких-то бумаг внутри. – Что стряслось? – быстро спросил он. – Где мой боец? С тобой-то что? – Внизу твой боец, – холодно ответил Владимир. – Мертв. Врубите там освещение на всю мощность! А то еще и не такая нечисть заведется. – Так там был… – майор раскрыл рот. – Да. Именно. У вас тут доктор имеется? – Не-а, – медленно протянул Стальский, глядя в мою сторону и постукивая пальцем по папке. – Наш лекарь укатил в другие края. Но связь с ним мы установить сможем.
Как только Мария сменила мне бинты, я сразу же отправился на поиски Стальского. Нужно было срочно переговорить с доктором, а майор обещал подсобить. К тому же он взял у меня горсть серебряных монет для переплавки, и заверил, что сможет сделать из них кое-что полезное. – А, вот ты где! – Изрядно поплутав по подземелью, я встретил его у входа в главный зал. Майор о чем-то переговаривался с невысоким худощавым мужчиной в очках с золотой оправой. Вояка что-то отрывисто сказал собеседнику, тот кивнул и неспешно зашагал в сторону наспех обустроенной кухни. – Прочитал? – спросил у меня майор. – Ага, вы здорово поработали. Родители в полном порядке, они укрылись в центральном округе. Товарищи засели на северо-западе, у них там мощный гарнизон и полно еды. Плохо только, что от двоюродной сестры с ее мужем вестей никаких. Они прописаны на Казанской, как раз рядом со старым кинотеатром. Западный округ, мать его. – Да ты не расстраивайся, – он потрепал меня по плечу. – Вот все кончится, глядишь, и они найдутся! Лучше посмотри, что мои парни для тебя сделали. Он протянул мне маленький матерчатый мешочек. В нем что-то тихо позвякивало. Осторожно сунув руку внутрь, я вытащил четыре серебряных шарика величиной с орех. Увесистые, но не слишком тяжелые. – Ого! Как тебе удалось? Разве тут есть… – Уж ты-то должен знать, что при каждом уважающем себя подземном укрытии есть небольшая и сносно оборудованная лаборатория! – не преминул похвастаться майор. – Хрен знает, зачем тебе сдались эти бирюльки, но если нужны – получай. Кстати, там связь с Хромовым наладили, так что если хочешь поболтать, двигай за мной… В радиорубке произошли небольшие перемены. В частности, на столе появился новенький ноутбук. – Там веб-камера встроена, – довольно пояснил майор. – Ну, передавай «профэссору» привет! А то мне и поболтать некогда. Полковник наш, хрен моржовый, самоустранился от дел. Все хозяйство на меня свалил! Ходи вот теперь, по кухням да складам… Умостившись поудобнее за столом, я вооружился банкой с энергетиком и открыл в ноутбуке окошко связи. Доктор выглядел посвежевшим, словно помолодел со времен нашей первой встречи. На нем был новенький белоснежный халат с голубой нашивкой на левом плече, на носу все те же забавные очки. Вокруг расставлены в неведомой последовательности пробирки, мензурки, пробирки, крохотные пластмассовые бутылочки и прочий лабораторный хлам. Фоном нашему разговору служил забористый мат и какое-то смутно знакомое рокотание толпы… – Как дела, профессор? – весело улыбаясь, спросил я. – У нас все отлично, Александр, – он тоже слегка улыбнулся. – Очень рад, что вы все же добрались до убежища невредимым. – Ха, невредимым, это громко сказано… Кстати, как там солдаты? Бдят? Игорь притворно скривился: – Днями играют в футбол на приставке, – он мотнул головой в сторону. – Разве не слышите? – Слышу-слышу. Ну ладно, давайте к делу. Профессор, у меня накопилась куча вопросов. Кроме тебя ответить некому. – Охотно помогу, – Хромов поправил очки и немного откинулся в кресле. В глазах вновь появился знакомый немного лукавый блеск. – Игорь, почему свет, вырабатывающийся общим генератором, не тухнет? – начал я, стараясь не задавать слишком много вопросов разом. – Почему в магазине, где торгуют сувенирным оружием из серебра, было в разы безопаснее, чем здесь? – Ну, центральный генератор от обычной городской подстанции отличается мало. Скорее всего, свет способны гасить далеко не все темные твари, и это явление я вам однажды уже пытался объяснить. Имею в виду условных вампиров, разумеется! Там, где есть подобные особи – электричество бесполезно. Где нет – свет по-прежнему горит. Но это лишь мои догадки, подкрепленные наблюдениями. Они могут ничего не значить, так что не особо на них полагайтесь. Теперь по второму вопросу: как мы уже узнали на практике – серебро губительно для нечисти. Естественно, темные создания избегают мест, где этого самого серебра с избытком. Кстати, могу вас похвалить – серебряное оружие сейчас намного действенней автоматов. Было бы недурно объяснить это нашим военным. – Игорь, – я допил энергетик и отставил банку в сторону, – по дороге к бункеру мне посчастливилось наткнуться на странную конструкцию из деревянных столбов. А следом за ней еще и попал в какое-то странное пятно мрака, внутри которого оказались два высотных дома. Едва переступил линию, как словно в другом измерении оказался! Там все иное: звуки, движения, даже сами вещи выглядят по-другому. В окнах дома горел зеленый свет, а в квартирах прятались белокожие отродья. Очень агрессивные и… да, вот еще что, серебро их не берет. Рассек одному ладонь – и хоть бы хны. Доктор с минуту сосредоточенно жевал ус. Мне даже показалось, что вот-вот услышу, как скрипят его мозги, перетирая полученную информацию. – Это очень необычно… все, что вы сейчас мне рассказали. Честно отвечу: не знаю, что это за столбы и пятна мрака. Прецедентов в истории – если здесь вообще уместны прецеденты! – не было. Я, конечно, пороюсь в самых ранних хрониках, но обещать ничего не могу. А вот белокожие создания… что ж, нам не следует питать ложных надежд, потому скажу следующее: вполне возможно, что часть города уже захвачена существами из иного мира. Прошло достаточно времени, и порождения ночных кошмаров окрепли, привыкли к нашей реальности. Я поблагодарил доктора, передал привет солдатам и покинул радиорубку. Нужно было срочно переварить полученную информацию, а то так и до воспаления мозга недалеко. Все-таки я никогда не был любителем голову ломать над загадками космических масштабов, лучше оставить эту нишу Хромову и ему подобным, для них это призвание как-никак. Завалившись на кровать, высыпал из мешочка серебряные ядра. Отлиты они были не ахти как – кривые, в наплывах. Но мне казалось, что как метательное оружие они вполне сгодятся. Не всегда же есть возможность подойти к врагу вплотную. Странно, но все чаще думалось о том, что вскоре нам всем придется брать в руки оружие. Новый город закалил меня, сделал жестче. Но в то же время появилось странное, едва различимое ощущение долга перед остальными. Черт, я ведь даже на продуктовый склад по собственной воле пошел! И никто не угрожал простреленной ногой… Меняюсь, видать. А может, сложившаяся вокруг ситуация меняет. Все-таки мужчине «о двадцати семи годах» меняться поздно. Личность сформировалась, все изъяны давно распознаны и приняты. Вынырнув из глубин бытия, поскорее ухватился за один из тех пергаментов, которыми снабдил меня Хромов. На разбор всяческих слухов и сплетен, которыми полнился средневековый мир, убил добрых два часа. Здесь были перечислены различные злодеяния, леденящие душу и заставляющие кровь бежать быстрее, необъяснимые явления, казни ведьм, сожжение на кострах астрономов, очищение болью одержимых и испытание водой. Большая часть информации оказалась откровенным мусором. Не более чем испуганные вопли средневековых дикарей… Но встречались и настоящие самородки. Так, английский отец-пилигрим из Плимутской колонии, что на территории современного штата Массачусетс, описывал загадочные пещеры, в которых царил непроглядный мрак, что не отступал даже под светом факелов. Переселенцы хотели приспособить их под склады, но после того, как бригада рабочих была атакована странными тварями, – импы под описания подходили просто идеально, – совет колонии решил вход в пещеры взорвать. В записках поселенца было описано несколько особенностей импов. Твари до жути боялись дождя, и во время летних ливней некоторые очевидцы слышали, как в пещерах истошно воют перепуганные уродцы. Вот эти вот записки натолкнули на мысль, что чудовищная жара на улице не случайна… – Как дела? – Увлекся чтением и не заметил, как в комнату вошел Владимир. – Поправляешься? – Ага, – я отложил пачку листов в сторонку. – Грызу гранит демонологической науки. Один знакомый профессор уверен, что эти знания в скором времени пригодятся всем нам. Он взял один лист, пробежался по буковкам взглядом, чему-то усмехнулся. Теперь он не казался мне заморенным ботаником. – И ты, человек двадцать первого века, веришь этой писанине? – Владимир удивленно вскинул бровь. – В первую очередь, верю своим глазам. Рукам, ногам, коже. Верю в то, что держало меня за глотку внизу, на складе. Верю в то, что убило сержанта Молова. – А всегда ли мы правильно понимаем то, что видим, чувствуем и осязаем? – Он пододвинул стул и сел. – Уверен, что тварь, напавшая на тебя внизу, реальна? Я сунул ему под нос забинтованные руки. На повязках проступили бурые пятна. – Странный мираж, не правда ли? – Поговаривают, – он сложил руки на животе, – что где-то на востоке создали установку, которая воспроизводит настолько реальные фантомы, что человек начинает чувствовать их на самом деле. Фантом держит тебя за глотку, несуществующие руки сжимают пальцы, а ты задыхаешься по-настоящему, лицо синеет, глаза из орбит вылезают. Эффект как плацебо, только наоборот. Никогда не слышал про раненого солдата, которому вместо обезболивающего и снотворного дали выпить воду с растворенным мелом? Вот как-то так. – Считаешь, это все мираж? – Я? Нет, что ты, конечно нет, – он кисло улыбнулся. – Это все реальность… страшная, смертоносная реальность. Уж кто-кто, а я-то знаю истинные масштабы катастрофы, захлестнувшей Н. Просто дам тебе один совет – не верь всему, что видишь. – Откуда такая уверенность во всем? Почему не стоит верть в то, что вижу? Да и вообще, кто вы такие? Я ж не полный олух, догадался, что ты и Мария – далеко не простые граждане. В отличие от меня, к примеру. Он молча сунул мне под нос пластиковую карту. Я взял, покрутил в пальцах. На гладкой поверхности была напечатана его фотография, внизу на русском и английском языках выбита фамилия, а рядом – инициалы. – Старший сотрудник исследовательского центра «Алые Врата»? Что за хрень? – Мы с напарницей прибыли в Н двумя часами раньше того, как ты вернулся в убежище, – он наклонился ко мне и заговорил шепотом. – Мы из группы экспертов, присланных правительством для разъяснения сложившейся ситуации. – Так вы и есть эксперты? – Я думал, что меня удивить уже нельзя. Можно! – А как вы… – Военный вертолет. Доставили прямиком на мост. Группа спецназовцев сопровождала до убежища. Сдав на руки полковнику, бойцы отправились обратно к вертушке. Полковник порывался сбежать с ними, но его оставили. Вот он и приуныл. – Класс! Да у нас тут четыре калеки с автоматами остались! Даже пять стволов для нас сейчас – реальный шанс выжить, если мракобесие вползет в убежище. – Все просто – есть приказ, – пожал плечами Илов. – Начальство запретило им вмешиваться до того, как будет готов подробный отчет. Все-таки посылать людей в смертельно опасную неизвестность не слишком гуманно. – Угу, а оставлять целый город на потребу нечисти – предел гуманизма. Меня как молотом по башке огрели. Значит, группа, присланная нам на помощь, состояла из худощавого мужчины в допотопной замшевой куртке и вечно улыбающейся, но чертовски милой девушки? Круто. Высказав свои претензии вслух, я увидел печать смущения на лице Владимира. Он снова кисло улыбнулся: – Группы на самом деле три. По два человека в каждой. Нас распределили по бункерам и… – Вас сопроводили только досюда? – Ну да, – тот смутился еще сильнее. – Остальные должны дойти до убежищ сами, исследовать обстановку, зафиксировать изменения в воздухе, почве и воде. А мы – снять замеры с искаженных пятен на нашей реальности. «Замечательно. Кажется, на четыре трупа в Н стало больше…» – Слушай, – вспомнил я. – У тебя, случаем, диктофона нет? А то таскаю с собой кассету, а прослушать не могу. – Кассетными сейчас мало кто пользуется, – Владимир почесал указательным пальцем кончик носа, – но, пожалуй, у военных найдется. Во всяком случае, на закрытой территории многих заставляют вести такие «дневники». Потом кассеты прослушивают и изучают специалисты из центра поддержки и статистики. Отдыхай, а я поищу майора.
Очень утомили длиннющие постапокалиптические описания завода а ля Fallout. Возможно, просто не мое. Тем не менее читать не брошу, часто бывает, что автор разгоняется, а потом ка-ак выдаст! 
). С радостью выслушаю Вашу критику (если у Вас появится желание продолжать чтение) 
Спасибо ОГРОМЕННОЕ! 
Это позволяет ещё глубже проникнуть в атмосферу, сделать текст ещё более объёмным. А уж какое поле для соавторства! 
