Темные тучи тяжело нависали над высоким скалистым берегом. Пологие склоны и выступы образовывали причудливые балкончики. Широкие трещины и пещеры, которые вдоль и поперек избороздили старые уступы, придавали сходство с каменным замком. У подножья тонкой змейкой вился песчаный берег, границы которого с завидной постоянностью пытались отвоевать набегающие волны, оставляя в недолгом плену лишь белые барашки пены. На одном из участков, где скалистый берег прогибался, образовывая глубокий полукруг чем-то похожий на римский Колизей, поселились странные на вид птицы. Огромные, в человеческий рост, с темно коричневым оперением. Они обосновались на верхних ярусах, постоянно перелетая с места на место. Птицы были похожи друг на друга, но при этом совершенно разные. У одних вместо птичьих лап были человеческие ноги, у других кроме огромных крыльев, были еще и руки вполне схожи с людскими, у некоторых вместо птичьей морды, было человеческое лицо, и уж совсем странно выглядели те, у кого на лице вместо рта и носа был изогнутый клюв. Людо-птицы встревожено перекрикивались, и то и дело между ними возникал спор.
Внизу, недалеко от выбранного странными существами жилья рос густой кустарник, в зарослях которого спряталась девушка и, затаив дыхание, наблюдала за людо-птицами.

Я бежала. Что-то постоянно меня гнало вперед. Какое-то неясное чувство. Вот оно то здание, возвышается вдалеке над остальными, такими же полуразрушенными с пустыми глазницами окон, что зловеще взирали на окружающий мир с немой тоской о прошлом. Я бежала. Меня тянуло к этой высотке, что когда-то была престижным бизнес-центром. Перепрыгивая через развороченный асфальт, моему взору открывались глубокие ямы, сердце замирало и опускалось на уровень желудка, а потом подскакивало к горлу, и продолжало свой бешеный ритм. Каждый раз в моей голове проносилась мысль: «ну все сейчас упаду». Воздушный поток подхватывал меня, и я благополучно приземлялась уже с другой стороны. Такое ощущение, что я каким-то образом могу контролировать длину, высоту и продолжительность своего прыжка. Я оббежала очередное полуразвалившееся здание и вынырнула на когда-то бывшую площадь: вывернутые плитки; кучи мусора; остатки сгоревших машин; покрученные, как от страшной болезни кованые фонарные столбы в прошлом с затейливой резьбой, а сейчас со следами черной копоти и глубокими царапинами от острых когтей. Возле когда-то красивого круглого фонтана в виде прекрасной девы с кувшином в руках, которая сейчас мало чем походила на себя прежнюю, стояли три подозрительных личности. Они оживленно спорили и их совершено не беспокоило, что в глубине фонтана, заполненного темной густой и вонючей жижей, что-то постоянно ворочалось, от чего на мутной поверхности то и дело вздувались большие пузыри, лопающиеся с глухим щелчком. Вокруг спорщиков витала какая-то мрачная, зловещая аура, которая просто вопила об опасности. Все трое были высокими, поджарыми одетыми в черные элегантные костюмы. Образ мужчин совершенно не вписывался в окружающую их обстановку. Хотя если правильно расставить акценты, то это окружающий пейзаж нелепыми карикатурами выгодно подчеркивал человекоподобных хищников. Тут один из них заметил меня и плотоядно оскалился.
- Смотрите, какая к нам киска пожаловала, ням-ням, - предвкушение чего-то неимоверно приятного звучало в голосе мужчины.
- Давненько к нам никто не попадался, - в черных провалах глаз полыхал адский огонь.
- Кис-кис-кис, иди сюда, не бойся, - острый язык пробежался по тонким губам, - мы тебя приласкаем, приголубим, - и он засмеялся низким грудным смехом, который вызывал дрожь в теле.
Последний говоривший был самим высоким, и я интуитивно почувствовала, что самым опасным. Он протянул ко мне изящную руку пианиста и поманил. Какая-то сила повлекла меня к этому хищнику. Я просто не могла с собой ничего поделать. В его взгляде была власть, и она распространялась и на меня. Медленно переставляя ноги, я неминуемо приближалась к своей гибели зная об этом, но все равно шла. Нет. Я не могу… не могу сейчас умереть. Я должна противостоять, не ради себя, а иначе…
…Я стояла и не могла пошевелиться. Меня парализовала его сила. Это власть над смерть имущими. Это власть над временем. Это Власть. Она подчиняет, покоряет, порабощает, лишает воли к жизни, к сопротивлению. И ты начинаешь верить в то, что так было всегда, был хозяин и раб, был хищник и жертва, и ты родился и жил только для того, что бы утолить его жажду, это замкнутый круг, и никто еще его не разорвал.
Глаза… в его глазах соблазн. Обещание неземного блаженства. Но это глаза Дьявола! Он возьмет мою душу. И я с радостью ее отдам? Нет… Эта манящая улыбка чувствительных губ, что несут сладостную смерть. Белоснежные зубы, сверкающие в контрасте с темной кожей. Улыбка Падшего, рожденного Падшим. Скользящею походкою ко мне приближался кошмар моих снов, только в этот раз он был наяву. Я уже не смогу проснуться и стряхнуть ночной ужас.
Тонкие пальцы, легко как перышко прошлись по моему лицу, прикосновение обжигало кожу. Я чувствовала, что проваливаюсь в негу. Туман заволок сознание и единственным четким пятном были его сверкающие насмешкой глаза. И я ждала. Ведь так было нужно. Он давно меня простил. За борьбу, за и нежелание, как овца на закланье, покорно принимать свою судьбу. Так почему сейчас я стою и безропотно жду? Чего?! Горячего дыхания, кратковременной сладкой боли, слабости, что будет заполнять меня с каждой ушедшей каплей крови? От чего не убегаю? Ведь во снах я всегда находила в себе силы. Но сейчас их нет. И участь неизбежна. Причина в связи, что возникла между нами. И ни он, ни я не в силах ее разорвать, каждый из нас лишь роль свою играет. А сны?! А как же те все сны?! А что сны, они лишь готовили нас к неизбежному. Но если он принял свою участь с радостью, то я все ни как не могла смириться. Да и кто хотел бы выступать роли жертвы.