оригинальное название: Морана жанр: фэнтези объём: повесть (82 805 символов с пробелами) Глава 1. Ты принес сегодня смерть мне? Что ж, спасибо, враг мой светлый!
Говорят, кроваво-красный рассвет – к беде… …Но утро не предвещало ничего дурного. Вернее, день, потому, как вчера я засиделась допоздна, сматывая пряжу в клубки, сортируя по цветам, приводя в порядок дом. А сегодня благополучно проспала, именно сегодня, когда наступил долгожданный базарный день! Опять явлюсь к шапочному разбору, а жить-то на что-то надо… Кто я? Скромная пряха из городка Тимбертон, зарабатывающая на жизнь своей работой. Городок наш мирный до такой степени, что скулы сводит, единственное развлечение – бродячие музыканты, баюны да местные сплетни. Я родилась тут, тут же, в 5 лет и потеряла родителей, которых помню очень смутно. Однажды отец уехал с другими охотниками в лес, и обратно не вернулся…мать пошла его искать…там и сгинула. Все это мне известно по рассказам тетки, у которой я жила, пока она также не представилась, едва мне исполнилось 15. С тех пор я живу одна в домике, доставшемся мне по наследству. Ну, это я отвлеклась. Ворча и ощущая себя девяностолетней старухой (в мои-то 20!), я оделась, собрала клубки в большую плетеную корзину, заплела длинные русые волосы в косу и, накинув на плечи шерстяной плащ, вышла на улицу. Поежилась: холодно. Солнце ярко светило, но совершенно не грело, кое-где на дороге сияли затянутые льдом матовые оконца луж. Зима еще не наступила, но дыхание ее явственно чувствовалось на щеках и руках; я мигом пожалела, что не надела варежки. К концу дня кисти рук покраснеют, потрескаются, будет трудно сучить нитку… …На базаре было людно, народ толкался по рядам, оживленно переговариваясь. Визгливо переругивались торговки, зычно кричали зазывалы, ужами шмыгали юркие карманные воришки. Я доволокла тяжелую корзину до своего столика, единственного пустого в Прядильном Ряду и принялась аккуратно раскладывать моточки пряжи все на обозрение. Без ложной скромности должна заметить, что клубочки у меня самые аккуратные, виток к витку, а нитка самая ровная и прочная на зависть другим пряхам Тимбертона. Сам наместник шлет своих людей из замка, чтоб купить у меня пряжу… День потек своим чередом. Покупатели, в основном, бабы, коих я знала наперечет, подходили, ощупывали, приценивались, покупали. Все шло ничего, пока… -Эй, ты! А ну, проходи, не толпись, ишь, развалилась на дороге, тумба толстозадая! Я вздохнула. Ну, какой же базарный день обойдется без Гелены – главной сплетницы и склочницы нашего города. Этот въедливый визгливый голосок слышен издалека, как бы предупреждая: «Уноси ноги!» Увы, бежать и позорно покинуть свое место я не могла, посему с обреченностью коровы, которую ведут на заклание, я приготовилась к неизбежному. Гелена, объемистая красноносая бабища неопределенного возраста, протолкалась к моему столику, плюхнула на него свою необъятную торбу и, навалившись всем своим весом на жалобно заскрипевший по ней стол, жадно воззрилась на меня, как на необстрелянного слушателя. Любимой ее темой в отношении меня было мое одиночество. Ей было невдомек, как я, молодая девушка, могу жить без спутника жизни. Одно время она активно сватала мне своего сынка, то еще сокровище, но я ясно дала понять, что замуж не пойду ни за какие коврижки. Еще не хватало на себя добровольно ярмо надевать. Но Гелена, по всей видимости, надежды не теряет: -Доброе утречко, Морана, как жизнь? – приторно-елейным голоском начала беседу баба. Морана – это я, кстати, приятно познакомиться. -Какое там утречко, - усмехнулась я, нагибаясь за скатившимися на землю клубками, - скоро вечер. -Ах, да, это ты просто так поздно пришла… - протянул сверху противный голосок. Черт, и как она все только узнает? У меня на лбу, что ли, все написано? Один клубок закатился далеко, пришлось встать на коленки и залезть под стол. -А слыхала, что ночью приключилось? – продолжала допрос Гелена. -Ночью спать надо, - сообщила я из-под стола. -Говорят, в городе-то нашем вурдалак объявился, - игнорируя мое замечание, с нескрываемой радостью от потрясающей новости сообщила сплетница. От неожиданности я резко разогнулась, забыв, что нахожусь под столом, пребольно стукнулась затылком и спиной об столешницу и кое-как вылезла, чертыхаясь и потирая темечко. Гелена с фальшивым сочувствием зацокала языком. Преодолевая сильное желание щелкнуть ее по противному носу, я хмуро уточнила: -Вурдалак или оборотень? Гелена ошеломленно заморгала: -А шут его знает, нежить проклятую! Кузнец наш давеча поздно вечером следы волчачьи увидал, а следом и самое волчару. Огромный, со стены ратуши слезал, а глазищи-то огненные… Значит, оборотень. Вурдалаки, насколько я знаю, по стенам лазать не умеют. Да и вообще я сильно сомневаюсь, а был ли волчара. В случае общения с Геленой следует делить не на два, а на восемь. А у кузнеца, насколько я помню, были вчера крестины племянницы. Сомневаюсь, что после них он остался трезвым, а на пьяную голову не только вурдалаки, черти зеленые по стенам полезут. Живо представив себе вурдалака оттенка нежно-зеленой травки, в виде морской звезды повышенной лохматости распластавшегося по стене ратуши, я прыснула и ехидно поинтересовалась: -А больше ничего не говорят? -А то, как же! – совсем оживилась Гелена, от переполнявших ее чувств аж подпрыгивая на месте, - говорят, ельфы паскудные на нас напасть собираются. Мне показалось, что я ослышалась. -Эльфы? А с какой такой стати они хотят напасть на нашу провинцию? -А леший их знает, чертей остроухих, - зевнула тетка, - говорят, вроде, король наш с ними чевой-то не поделил… Я призадумалась. Государь наш батюшка, Базиль V, чтоб ему икалось и на этом, и на том свете, отличался донельзя мерзким характером. Из них с Геленой вышла бы идеальная сладкая парочка.. За короткое время правления он ухитрился переругаться со всеми соседями нашего государства. Правителя троллей он прилюдно обозвал тупоголовым эльфом, а большего оскорбления для троллей и придумать нельзя. Это для нашей страны вылилось в парочку-тройку сожженных деревень на границе с тролльим царством. Гномьего короля Базиль величал каменным лбом, но на счастье поселений, граничащих с гномами, у их расы это считается комплиментом. Теперь, похоже, дело дошло до эльфов. Интересно, какое прозвище придумал наш досточтимый монарх для эльфийского владыки? -Чего ты смеешься? – выдернул меня из пучины размышлений возмущенный голос Гелены. Тут только я сообразила, что и впрямь прихихикиваю и попыталась сделать серьезное лицо. Дело ограничилось лишь перекосом физиономии, но мою собеседницу и это удовлетворило. -И когда же ожидается…хм…нападение? -Не знаю, - пожала плечами Гелена, - как узнаю, тут же скажу. Что ж, в этом я не сомневаюсь. Интересно, где она добывает такие сведения? Неужто, прикинувшись пресловутым вурдалаком, подслушивает под стенами ратуши заседания старейшин города? И все же во мне говорило огромное недоверие; памятуя о золотом правиле «деления на 8» я теоретически могла допустить, что кучка эльфов и впрямь хочет проникнуть в город, да и то исключительно в мирных целях, но не более того. Вновь очнувшись от мыслей, я заметила, что Гелена ушла. Видимо, поняла, что сегодня собеседница из меня никудышная. Что ж, слава богу, мне же только лучше. Я машинально поправила клубки, вглядываясь в толпу, равнодушно текущую мимо меня. У нас в Тимбертоне живут и мирно сосуществуют с нормальными людьми другие расы, эльфы в том числе. Из всех проживающих в городе на данный момент я знала Асгордэля, торговца баснословно дорогим, но одним из лучших во всей стране эльфийским оружием, Дивию – эльфийку-ювелира и знахаря-травника с таким длинным и заковыристым именем, что я предпочитала язык не ломать, а называть его кратко и просто: Иблис. Базарный день подошел к концу: поздней осенью темнеет рано. По ногам потянуло холодом, народ стал быстро расходиться. Я усмехнулась: гораздо быстрей, чем обычно, видимо, Гелена уже все растрепала потрясающую новость про вурдалака,…но делать нечего, и я, собрав оставшийся товар обратно в корзину, двинулась в обратный путь домой. На сей раз моя ноша была гораздо легче, удалось много продать. Дом, как всегда, встретил меня темными окнами и неуютной пустотой. Ничего, сейчас разожгу очаг, сварганю поесть что-нибудь, а то ведь с утра маковой росинки во рту не было… Подсчитывая вырученные за день монетки, и жуя наспех разогретый сырник, я выглянула в окошко. Солнце почти зашло за видневшийся на холме замок наместника, бросая прощальные лучи на Тимбертон. В свете сумерек светлые стены домов отливали необычным багряным светом, и это, в сочетании с полнейшей тишиной, установившейся почему-то в городе, нагоняло жуть. Меня кольнуло, а затем и поползло по нарастающей очень нехорошее предчувствие. Что-то произойдет… Наконец солнце зашло окончательно, на город пала окончательная ночь. Пытаясь избавиться от навязчивого ожидания чего-то весьма и весьма нехорошего, я задула свечу, убрала понадежней весь свой нехитрый капитал и хотела было отправиться наверх, в свою спальню, как вдруг в дверь тихонько поскреблись. Я замерла на лестнице и медленно обернулась. Мои глаза, более-менее привыкшие к темноте, обратились к двери. Щеколда слегка пошевелилась, будто кто-то снаружи пытался проникнуть в дом. Панический ужас парализовал меня, только сейчас я осознала, что я в доме совершенно одна, а ори, не ори, соседи и не почешутся. Но тут на смену страху пришла решительность. Стараясь не шуметь, я спустилась к очагу и нащупала нечто тяжелое на длинной ручке. Кажется, это была кочерга, но в момент самозащиты и она сойдет за оружие, особенно, если правильно приложить силу…щеколда неумолимо ползла вверх. Мои нервы не выдержали. С кочережкой наизготове я подлетела к двери и пинком распахнула ее… На пороге стоял огромный волк. Пресловутый вурдалак, вернее, оборотень…черный, как все ночью, он поднял на меня свои жуткие огненно-желтые глаза, светившиеся жаждой убийства, и, обнажив острые, как бритва, клыки, зарычал… Я поняла, что кочережкой тут не обойдешься… Волк кинулся на меня.
*** Над Тимбертоном занималась кроваво-красная заря. С замотанной тряпицей шеей, под которой скрывался страшный след волчьего укуса, я выбежала из дома, стремясь как можно быстрее отыскать Иблиса, знахаря…только он может мне помочь, до полнолуния осталось совсем мало времени, а эльф – единственный, кто знает секрет приготовления зелья против проклятья оборотней… Добежав до дома травника, я в недоумении остановилась. Почему окна забиты досками, а на мои отчаянные стуки и крики никто не отзывается? Почему… Додумать очередное «почему?» мне не дали. Из-за угла дома вылетела два всадника в форме королевской гвардии и рысью приблизились ко мне. -Что, король выслал отряд ловить вурдалака? – хмуро пошутила я. -Ты довыступаешься, девчонка, - процедил сквозь зубы один, - я Хэмфис, командир отряда, это мой друг..в смысле, прославленный воин королевской армии Ристан. -И что? – равнодушно спросила я, - а я Морана, пришла к знахарю, мне от вас ничего не надо.. -Ты разве не знаешь, что случилось? – вкрадчиво спросил тот, кого назвали Ристаном. Ну вот, еще одна Гелена. -Не знаю, и знать не желаю, - отрезала я, повернулась к ним спиной, как Хэмфис возвестил: -Мирные люди покинули город. Я не знаю, что тебя тут держит, чтобы не последовать за ними..на город движется громадная эльфийская армия, он будет превращен в военный лагерь. Это прозвучало, как удар в спину. Я пошатнулась и инстинктивно прижала руку к шее, стиснув зубы от боли: -А как же Иблис? -Эльф? – с оттенком ненависти произнес Ристан, - наверное, ушел к своим… Это прозвучало, как звон похоронного колокола.
*** Последующие 3 дня были кошмарными. На свой страх и риск я осталась в городе, здраво рассудив, что если Иблис и ушел далеко, то дальше эльфийской армии он уйти не мог. В любом случае, мне надо его найти…вдруг он сумеет помочь мне? Война, так внезапно начавшаяся и оборвавшая мою мирную жизнь казалась мне ожившим ночным кошмаром. Войска королевской армии, расположившиеся в городе, упорно держали оборону от, казалось бы, бесчисленной эльфийской рати, как будто волнами накатывавшейся на городские стены. Одну волну успешно отразили, вторая приливом нахлынула ночью…Это была жуткая ночь. До меня, притаившейся близ городской стены доносился грохот битвы, звон оружия, крики и стоны умирающих…королевские гвардейцы отстаивали город. Затем наступило некоторое затишье… И на третий день, ближе к вечеру, оставшиеся в живых эльфы вновь построились и кинулись на город в последнем отчаянном рывке… последняя ночь этой короткой, но страшной войны поглотила в себе ожесточенную битву, после которой осталось в живых лишь малая доля солдат королевской армии от того огромного количества, что было в начале. Но эльфы понесли еще более тяжелый урон… Я никак не могла взять в толк, из-за чего так стремительно развернулись военные действия и почему эльфы напали именно на наш город. А еще одна мысль неотступно грызла меня: как найти Иблиса? Времени мне отпущено совсем мало, лишь он поможет мне. Но где его искать? Я очень надеялась, что мой расчет на то, что он ушел к своим, оправдается. Остается только дождаться удобного момента и улизнуть из опостылевшего города, наполненного душным смрадом войны, голода и смерти…
*** Война длилась три дня. Три бесконечных кошмарных дня, проведенных, как в тумане. Кровавом тумане тоски и горя за каждого отдельно взятого убитого солдата… Ристан ненавидел войну, но был вынужден подчиниться приказу светлейшего монарха и отправиться на поле боя, развернувшееся близ Тимбертона, про себя твердо решив, что это будет его последняя военная кампания, после которой он удалится на покой…одна вещь хоть как-то успокаивала его совесть, грызущую изнутри: он сражается бок о бок с лучшим другом, ныне командиром его отряда Хэмфисом. Он был даже чем-то большим, чем просто другом; Хокас был для Кордара кем-то вроде брата: они росли вместе, затем проходили жесткое двенадцатилетнее обучение в Ратной Академии столицы и были отобраны в королевский Легион. Воин взъерошил густые каштановые волосы до плеч, в которых нет-нет, да мелькал предательский серебряный волосок, и озабоченно склонился над картой. Положение дел вполне удовлетворяло его: если в начале войны эльфийское войско численно превосходило Легион, то сейчас их ряды заметно поредели…Ристан усмехнулся, но ухмылка его мигом превратилась в гримасу боли, когда он вспомнил, сколько народу потеряли они… Тем временем дверь его комнаты отворилась (их отряд расположился в домах города, что стояли ближе всех к городской стене), и внутрь, с лязгом убирая меч в ножны, вошел Хэмфис. Ристан выпрямился и шутливо отдал честь другу. -Будет, будет, - проворчал Хэмфис, но по его тону было ясно, что шутка оценена по достоинству, - собирайся, нам пора. -Куда? – поинтересовался воин, аккуратно сворачивая карту, - близится ночь, думаю, боев сегодня уже не будет. Эльфы… -Проклятые эльфы, - буркнул командир в бороду. -Наши противники, - спокойно продолжил его друг, - не кошки и не вампиры, в темноте видят так же, как и мы, то есть, плохо. -Возникли непредвиденные обстоятельства, - озабоченно сообщил Хэмфис, - группа наших разведчиков была застигнута врасплох и в буквальном смысле вырезана… -Сколько их было? – глухо спросил Ристан, опуская голову, внезапно заинтересовавшись сыромятными ремешками, связывающими пластины его доспехов. -Разведчиков? – нарочито небрежным тоном спросил Хэмфис, - восемь человек, прекрасных воинов…а против них был один-единственный эльф. Воин стиснул кулаки и скрипнул зубами: -Ему это даром не пройдет, клянусь! -Не ты один так думаешь, - гневно взорвался командир, меряя шагами узкое пространство комнаты, - наши солдаты близки к тому, чтобы взбунтоваться! Они требуют крови этого проклятого эльфа! Причем немедленно… -и они ее получат, - отрывисто бросил Ристан, накидывая на плечи плащ, - я сам с ним разберусь. Труби общий сбор… Он умолк. Из-за городской стены явственно донеслось мелодичное пение эльфийских рожков, многократно подхваченное эхом. -Боюсь, они нас опередили, - угрюмо подытожил Хэмфис, - готовься к бою, друг. Жду тебя на холме за воротами. И стремительно вышел, хлопнув дверью.
*** В кромешной темноте, прорезываемой лишь узким серебряным серпом месяца, яростно сражались под стенами Тимбертона две армии: людей и эльфов. Ожесточенность боя усиливалась еще и сознанием того, что это будет последняя, решающая битва. Солдаты и той, и другой стороны абсолютно выдохлись от бессмысленности войны, ее бесцельности; но люди жаждали выдачи того самого эльфийского воина, в одиночку истребившего целую группу разведчиков. Ристан с Хэмфисом сражались наравне со всеми, носясь по полю боя на великолепных племенных скакунах подобно легендарным арданам – воинам Небесного эскадрона. Кровь лилась ручьем, никто еще не мог превзойти толкара и его лучшего друга в искусстве оружия. Внезапно Хэмфис опустил уже было занесенный меч и, привстав в стременах, кивнул куда-то в гущу сражающихся и хрипло промолвил: -Вон он! Ристан вздрогнул и обратил взгляд в указанном расстоянии. Он увидел высокого темноволосого эльфа с молочно-бледной кожей, отливающей серебром в неверном свете месяца. Этот эльф был окружен пятью солдатами, двое из которых, судя по всему, уже получили смертельные раны его длинным мечом. Разум воина помутился, из темных глубин его души поднялось что-то черное и захлестнуло рассудок, лишая возможности трезво мыслить и адекватно оценивать ситуацию. Он всадил шпоры в бока взвившегося на дыбы жеребца и с воинственным кличем полетел к эльфу, невзирая на предостерегающие окрики друга. Далее все происходило, как во сне. Хэмфис застыл на месте, охваченный какой-то невероятной мутью; словно выпав из реальной жизни, он наблюдал за боем Ристана и эльфа. Удар…еще удар…парирование…его друг был лучшим в Ратной Академии…лучшим…был. Ристан оступился, сделал ошибочный выпад, меч эльфа скользнул по лезвию воина и вонзился в шею Кордара. Тот удивленно глянул на залитую собственной кровью кольчугу, затем перевел взгляд на противника, едва державшегося на ногах от полученных ран и медленно осел на землю. Меч выпал из его ослабевших пальцев, со звоном откатившись в сторону. Хэмфис не сразу понял, что произошло, а когда, наконец, его мозг пришел в состояние воспринимать действительность, ярость, боль и невыразимое горе затопили его. Он страшно закричал и направил коня к застывшему над телом его лучшего друга эльфу. Про себя Хэмфис твердо решил не давать ему пощады. Он отволочет его в штаб…чтобы там разобраться с ним один на один. Он искалечит его, заставит умолять о смерти, но ее эльф сразу не получит…он будет корчиться голый в грязи, издыхая в предсмертной агонии позора и ран. Но сначала он получит сполна за смерть Ристана.
Глава 2. Сколько раз я видела пожар пепелища, Сколько я ночей сна не знала, Сколько мое сердце ошибалось, да все ищет, А судьбы своей не узнало.. *** Вот уже 3 дня подряд мне радикально не везло. Ну, посудите сами, война, начавшаяся до того внезапно, что я успешно проворонила ее начало (уж простите за тавтологию), нападение волка-оборотня (на кой я ему сдалась, не пойму), а теперь еще позорный захват при попытке улизнуть из города. Поймали меня внезапно, подскочив сзади на конях и грубо втащив на одного. Мои протестующие вопли, типа «Да я просто тут мимо пробегал!» силы не возымели. Меня провезли по дороге прямо к месту, где, насколько я знала, располагался штаб одного из командиров. (судя по непередаваемым ощущениям – напрочь отбив желудок) и стряхнули с коня, поставив перед командиром, а тот, не дав даже возмутиться, сдернул с моей головы капюшон, мигом раскрыв инкогнито. Я кинула испепеляющий взгляд на главного, мигом опознав в нем того самого грубияна с именем на Х (дальше я не помнила), который встретился мне в первый день войны у лавки Иблиса. Больше мне не дали ни на что бросить взгляд. -Надо же, так это девка! – изумился один из моих конвоиров. -Я не слепой, идиот! – рявкнул главный, пристально глядя на меня, -послушай, эльфийская шпионка, какого черта ты делала в городе все это время? К кому ты хотела бежать? Что у тебя, секретные сообщения в стан эльфов? Я вспыхнула: -Слушай, ты!! Я никому не дам себя беспричинно оскорблять… -Так уж и беспричинно, - прищурился командир, - ты явная шпионка! Зачем в парня переодевалась? Тут уж прищурилась я: -Я, судя по всему, единственная девушка, оставшаяся в городе. Ради собственной безопасности и переоделась, всем же прекрасно известно, ЧТО солдаты, оккупировавшие город, делают с одинокими женщинами, - и, с удовлетворением заметив, как лицо главного побагровело, а солдаты, стоявшие сзади, хрипло закашлялись, продолжила, - мне надо лишь найти Иблиса. -Зачем? – хором спросили мои собеседники. -Затем! - рявкнула я, - может, он мне денег должен, не ваше это дело. Главный вперился в меня тяжелым, нехорошим взглядом из-под густых бровей. Затем медленно, весомо, разделяя слова, будто гвозди заколачивал, сказал: -А ну, отведите эту…шпионку языкастую в мой штаб. Там я с ней побеседую, научу вежливости. Ко мне протянулись руки, но я ловко увернулась, отступив чуть вбок…неожиданно на земле, в предрассветных сумерках мне почудилось шевеление и еле слышный стон. Я машинально опустила глаза вниз... и ахнула, увидев обнаженного эльфа, покрытого кровью и грязью, измученного, казалось до такой степени, какой организм уже выдержать не может…однако эльф, по всей видимости, мужественно боролся с подступающей смертью, стиснув зубы, через которые время от времени прорывался лишь едва уловимый стон. -Что, девчонка, первый раз видишь голого мужчину? – насмешливо спросил из-за спины голос главного, - или от вида крови плохо стало? Смотри, не хлопнись в обморок… Я медленно повернулась к нему; видимо, выражение лица у меня было настолько зверское, что он невольно попятился. -Кто это сделал?! – хрипло спросила я, кивнув на эльфа. Насмешливая гримаса на самодовольной роже Хэмфиса (от злости я вспомнила, как его звать) уступила место выражению неподдельной ненависти, и он прорычал: -Эта тварь убила моего лучшего друга, Ристана! -Так убил бы его в честном бою! – заорала я, сжав кулаки, - чем бросить помирать посреди грязи! Разве это достойно воина?! -Да что ты знаешь о воинах?! – заорал он в ответ, - ты…, - он умолк. -Ну? – усмехнулась я, - давай, продолжай. Я тебе сейчас помогу. Никчемная слабая девчонка, подосланная эльфами дрянь, которая случайно стала свидетелем твоих зверств и оттого пробудила совесть…ведь именно это ты хотел сказать? Хлоп! Щеку пронзила острая боль: воин залепил мне пощечину. Стиснув зубы, я стерпела. Его солдаты в молчаливом изумлении стояли чуть поодаль, наблюдая, но, не смея вмешиваться. -Не смей напрасно меня порочить! Ты довела меня, - прерывисто дыша, промолвил он, - ты мне за все заплатишь. И, не дав мне опомниться, выхватил из-за пояса короткий меч и, резко взмахнув им, мазнул мне по шее. Если бы я не отшатнулась, не сносить бы мне головы, а так прохладное острие клинка лишь коснулось моего подбородка, разодрав тряпку на шее и слегка надрезав ворот рубахи. Хэмфис выронил меч, уставившись на мою шею, где сияла, покрытая кровавой коркой, рана от укуса оборотня. Кто-то из всадников сзади, ради чистого любопытства сунувшийся было посмотреть, что интересного там с моей шеей, мелко задрожав, шарахнулся от меня подальше. -Любуйся, - с мрачной иронией хмыкнула я, выпрямившись перед ним, - вот зачем мне нужен Иблис. Только он знает, как снять с меня волчье проклятие. Если за семь дней я его не найду, то… -А что будет через семь дней? – тихо поинтересовался Хэмфис. Я смерила его презрительным взглядом: -Полнолуние. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием бедняги эльфа на земле, да клацаньем зубов солдат. Готова поклясться, они глядели на меня с нескрываемым ужасом! Один из них что-то быстро спрятал в карман, что-то, блеснувшее на миг серебряным светом…Хэмфис не отводил от меня испытующего взгляда, отчего мне было страшно неуютно. -А тебе не приходило в голову, что твоего ненаглядного Иблиса могли уже убить в один из дней боев? Я хотела было объяснить ему неприменимость в данном случае эпитета «ненаглядный», но передумала, признав справедливость его предположения. -Надеюсь, что нет, - упрямо мотнула я головой. -Она надеется! – презрительно фыркнул Хэмфис, - как он выглядел? Я напрягла память: -Высокий…в темно-вишневой куртке, длинные светло-каштановые волосы, на вид лет 25, но точный возраст не назову, черт его знает, какое у них там летоисчисление… -Деточка, - вкрадчиво сказал этот мужик, - ты знаешь, сколько похожих на него эльфов было в их армии? -Много? – тупо спросила я, передернувшись от снисходительно-презрительного слова «деточка». -Нет, - покачал он головой. Я воспрянула духом, но последовало продолжение, - не много, а очень много! Ты отдаешь себе отчет, что ищешь никчемную малюсенькую рыбешку в необозримом океане?! -Это моя последняя надежда на спасение! – устало повторила я, - и я буду искать его до конца. -Да с чего ты вообще взяла, что он ушел к эльфам? Может, он удрал с людьми, спасавшимися из города? Как его полное имя? Невольно подивившись проницательности собеседника, я попыталась точно воспроизвести: -Амэннувибликерсиэль. Хэмфис присвистнул, но мне было уже не до него. Дело в том, что при звуках полного имени Иблиса эльф на земле приоткрыл замутненные глаза и попытался повернуть голову в мою сторону; на секунду мне показалось, что он прекрасно слышал наш диалог и, возможно, сможет мне помочь…Решив, что дальнейший диалог с Хэмфисом, как с хамом, хоть и тонко чувствующим суть дела, бессмыслен, я подошла к эльфу и присела около него: -Ты знал Иблиса? – как можно мягче спросила я. -Ты совсем с ума сошла! – заорал из-за моей спины Хэмфис, - это же враг! Он один из тех, кто повинен в войне, он убил моего друга! Ты бы еще обнялась с ним! А ну, оттащить девчонку от пленного! Очнувшиеся от спячки солдаты вновь, на этот раз, с огромной неохотой, подскочили ко мне, но я обернулась к ним и рявкнула: -Только попробуйте подойти – укушу! И для полноты картины показала зубы, призванные сойти за звериный оскал. Надеюсь, эти тупицы не вспомнят, что проклятие оборотня передается через укус только после того, как кусавший сам станет полноценным вервольфом… Не вспомнили, напротив, бросая на меня опасливые взгляды, нерешительно затоптались на месте. Хэмфис почти посинел от ярости (наблюдать за этим процессом было истинным удовольствием) и принялся костерить их на чем свет стоит, понуждая схватить меня. Однако сам почему-то не решился приблизиться и самолично схватить меня. Неужели закаленный в боях воин испугался слабой девушки, пусть и покусанной оборотнем? Что-то тут не так. Пока он распинался, а его подчиненные трепетно ему внимали, не торопясь, однако, сделать и движения в мою сторону, я осторожно приподняла голову эльфа с земли, легонько провела пальцами по изувеченной щеке, стирая грязь. Эльф дернулся и в полузабытьи прошептал разбитыми губами: -Орифламма… Слово было произнесено почти неслышно, но я его-таки уловила. Орифламма…что-то знакомое почудилось мне в этом названии. Где я его слышала? Тут мне в плечо вонзились цепкие пальцы Хэмфиса; меня передернуло. -Ну? – рыкнул он, - наговорилась? А теперь убирайся отсюда, пока цела и оставь этого мерзавца мне. Я с достоинством выпрямилась и повернулась к нему: -Что такое Орифламма? -Город к северу отсюда, близ Могильных гор, до него семь дней пешим ходом и три-четыре дня верхом, - машинально ответил Хэмфис и тут же полюбопытствовал, - тебе зачем? -Иблис поехал туда, - коротко сказала я, - Я еще успею его нагнать. Вот что, я хочу, чтобы мне предоставили коня! Секунду Хэмфис глядел на меня в молчаливом изумлении, затем зычно расхохотался (прямо-таки, заржал, раздраженно подумала я). Ему подобострастно вторили солдаты. -Коня! – гоготал мужик, - ну, насмешила! А больше ты ничего не хочешь попросить? -Попросить, у вас? – хмыкнула я, - ну, уж нет, не дождетесь, - и отчеканила тоном, не терпящим возражений, - я хочу потребовать кой чего из одежды, какое-нибудь оружие, походную утварь и еды какой-нибудь, я же уезжаю надолго. Они разом умолкли. Хэмфис недовольно засопел, как бык, глядящий на красную тряпку, наконец, выплюнул сквозь зубы: -А ты наглая, девчонка. И на каком же основании я должен тебе все это дать? -Меня зовут Морана, - подчеркнуто вежливо сказала я, - и на основании того, что я всего-навсего прошу помощи! Я доказала, что я никакая не шпионка, а всего лишь несчастная, покусанная оборотнем и отчаянно цепляющаяся за последнюю надежду остаться человеком! Или ты хочешь заполучить безвинно погибшую душу на свою совесть, хотя.. – я глянула ему в глаза, - а есть ли она у тебя? Я уже в этом сомневаюсь! Повисло гробовое молчание, в течение которого мы буравили друг друга глазами. Наконец Хэмфис шумно вздохнул, вытер пот со лба и тихо сказал: -Хорошо, Морана. Ты неправильно думаешь про меня…совесть у меня есть. Ты отчаянная, смелая…или сумасшедшая, не знаю, как правильней тебя назвать. Ты получишь требуемое. Но! – Хэмфис сделал эффектную паузу и, набрав воздуха в грудь, рявкнул, - чтоб я тебя больше в жизни не видел!! -Ой, как здорово! – восхитилась я, - с огромным удовольствием исполню твое требование, уж больно надоело любоваться на твою мерзкую рожу! Судя по перекосившемуся лицу Хэмфиса, я едва не заработала очередную оплеуху. Усилием воли он сдержался и велел одному из солдат, с самой, что ни на есть подобострастной физиономией, притащить мне требуемое. Когда мне все принесли (в кратчайшие, между прочим, сроки, уж не знаю, где только все раздобыли в военных-то условиях. Надеюсь, не с мертвецов поснимали.), я сложила все на подведенного ко мне каурого коня, весьма дохловатого вида, и уже хотела было распрощаться с народом, как вдруг вспомнила кое-что. -Эй, - нахмурился Хэмфис, видя, как я решительно направилась к эльфу, лежащему на земле, с выданным мне шерстяным плащом, - что это ты хочешь сделать? -Не твое дело, - прохрипела я, кое-как накинув на беднягу плащ, и огромным усилием поднимая его с земли. От малейшего прикосновения эльф страшно заскрипел зубами; одна рука так и висела плетью неподвижно. Хэмфис снова выхватил меч и направил на меня: -Оставь его, - предостерегающе сказал он, - это как раз мое дело. Дело чести – отомстить за друга. Или ты этого до сих пор не можешь понять? -я могу понять лишь гуманность! – огрызнулась я, - и уважение к врагу! Добей его в бою. Но стоять и хладнокровно смотреть на то, как он валяется у тебя под ногами – это низко! - взваливая полумертвого эльфа на конский круп. Я беру его в свою собственность. Хэмфис в бешенстве преградил мне дорогу тускло сверкнувшим клинком: -Никогда! Или ты оставишь его и уедешь отсюда живой-невредимой, либо я прикончу тебя на месте, заодно с эльфом! Я откинула на спину волосы и подставила ему шею: -Бей! Хуже мне уже не будет! Хэмфис замахнулся, я зажмурилась…меч свистнул в воздухе…и прохлада клинка лишь коснулась моего подбородка…я удивленно открыла глаза. -Не могу, - хрипло сказал воин, отшвыривая меч и опуская голову, - не могу…уезжай. -Что? – опешила я, невольно почувствовав к нему симпатию. -Уезжай! – рявкнул он, грубо схватив меня за плечо и толкая к коню, - на этот раз я отпускаю тебя..и эльфа. Но если когда-нибудь мы с ним снова встретимся, то никакое твое заступничество его не спасет! Уезжайте. Два раза мне повторять не пришлось. Я вскочила на коня, и всадив пятки ему в бока, пустила галопом к выходу из города.
*** Над усеянным трупами полем жестоких битв у города занималась по-зимнему алая заря. Но в кровавый оттенок она не отдавала, стало быть, примета хорошая…От жуткого зрелища у меня волосы встали дыбом. На окоченевших, кое-где уже полуразложившихся телах голубовато-белой дымкой лежал утренний иней, и оттого они казались еще больше похожими на привидений – все эти люди и эльфы, которых смерть смешала в одно единое целое… с оскаленными ртами, ввалившимися, иногда полопавшимися глазными яблоками, заостренными чертами лиц…над ними, словно перевоплотившиеся ангелы смерти, с хриплым карканьем кружили черные вороны. Не в силах больше выносить этой картины, и едва сдерживая подступающую к горлу тошноту, я подстегнула коня, понукая его скорее поравняться с видневшимся вдали Сумеречным лесом. Хэмфис нехотя объяснил, что дорога эта выведет меня на тракт, ведущий прямиком к Орифламме. Миновав поле, мы въехали в лес, о котором, если честно, по городу в мирное время ходили не самые положительные слухи: поговаривали о всяких лесных чудищах и, как водится, тут же приводили длинный список пропавших без вести в лесной чаще. Мама рассказывала всякие страшные истории о жутких ведьмах, что обитали средь деревьев…мама…она тоже пала жертвой леса…при воспоминании о ней, хоть смутном, но все же вызывающим в памяти любимый образ, я смахнула со щеки некстати набежавшую слезу. Может, она встретится дочери в неведомой чащобе? Или мне суждено повторить ее судьбу?… …Мы ехали по лесной дороге уже часа три, но ничего, особого зловещего, я в лесу не заметила. Елки – они везде елки, кое-где проглядывают облетевшие осинки, да березы, поскрипывают вековые сосны, землю ровным слоем устилает ковер из опавших листьев и хвои…вдобавок, ближе к полудню небо затянуло тучами и пошел мелкий снег, колючий и противный. За все время скачки эльф сидел, вернее, полулежал на мне, не шевелясь, иногда только изредка постанывая, когда уж совсем сильно трясло. Вскоре у меня затекли руки, держащие поводья и поддерживающие его, да еще холод запустил щупальца под мою рубашку, плащ-то я эльфу отдала. Короче, я решила сделать привал, попутно перевязать беднягу и промыть страшные раны. Удивляюсь, на кой он мне сдался…своих проблем, что ли, мало было? И как он не помер до сих пор? Вот она, хваленая эльфийская выносливость. Место для стоянки я предусмотрительно выбрала невдалеке от дороги, у небольшой, но бурной речушки. Оставив коня у высокой березы,я натаскала от реки охапок сухой травы да камышей, еле-еле стащила с него эльфа, чуть не завалившись на спину в обнимку с последним, и пристроила его на ворохе травы, чтоб не на сырой земле лежал. Затем споро собрала сухих палок и, нашарив в кармане кремень и трут, торжественно врученные мне все тем же пресловутым Хокасом, я кое-как разожгла огонь, затем, выудив из чересседельного мешка котелок, сбегала к речке, едва не плюхнувшись в воду, когда потянулась, чтобы зачерпнуть оную. Только купания мне сейчас и не хватало для полного счастья.
*** Огонь весело потрескивал под чугунком, в котором уютно булькала вода. Отодрав от своей рубахи полы, я, как могла, обтерла эльфа от засохшей крови и по возможности перевязала раны. Вот только со сломанной рукой и ногой я не знала, что делать, просто устроив его поудобнее на импровизированном ложе и накрыв шерстяным плащом. Теперь он приобрел более-менее приличный вид, я хоть разглядела его как следует: бледное, по-эльфийски утонченное лицо, темные волосы до плеч, неопрятно свисавшие сосульками…Несмотря на все мои мрачные предположения, он не умер, его грудь мерно вздымалась, исторгая едва уловимое дыхание; он упорно цеплялся за жизнь. Неожиданно эльф приоткрыл глаза, видимо, отреагировав на прикосновения влажной тряпки. Взгляд его мутных темных глаз сфокусировался на мне, стоявшей рядом на коленях, и постепенно приобрел осмысленность. Сочившиеся кровью губы шевельнулись, с трудом выталкивая слова: -Кто…ты? -Приятно познакомиться во второй раз, - хмыкнула я, - меня зовут Морана, я вытащила тебя из лап этого изверга, сама до конца не понимая, зачем. Эльф пошевелил бровью, видимо, таким образом он выказывал радость от встречи со мной. Я обрадовалась установлению контакта: -Есть хочешь? Он прикрыл глаза, по всей видимости, в знак согласия. Решив больше его не тревожить, я занялась проблемой поиска еды. Покопавшись в мешке, я пришла к неутешительному выводу: Хэмфис дал в дорогу совершеннейшую дрянь – пару сухих твердокаменных селедок, горсть плесневых сухарей и бутылку воды, желтовато-мутной, определенно не питьевой (очень хочется думать, что это именно вода, а не что иное). По всей видимости, в армии питаются сплошными отбросами. Бедные солдаты.. Придется добывать самой. Следующий час охоты принес кое-какие плоды: три жирненьких карася, которых я ухитрилась поймать в речке острой палкой, несколько молоденьких боровичков, которые я нашла под елкой и дохлая ворона, валявшаяся там же. Решив, что бульон из ворон ну никак не способствует скорейшему заживлению ран, я выкинула ее подальше, зажимая нос. Прочий улов я принесла к костру, который уже догорал, подкинула свежих дров и подлила воды в котелок. Затем присела около впавшего в забытье эльфа и принялась чистить карасей. Поздний завтрак (или ранний обед) удался настолько, насколько может удаться трапеза в военно-полевых условиях. Особых приправ у нас не было, но эльф особо не привередничал, просто попил горячей воды и легонько наклонил голову в знак благодарности. По все видимости, ему полегчало, взгляд стал ясным, смертельная муть покинула его глаза. -Спасибо, - уже бодрее сказал он, правда, еле двигая челюстью. -Да не за что, - откликнулась я, - сейчас соберемся – и снова в путь. Не знаешь, тут поблизости есть какие-нибудь деревни или села? Хотя бы хутора? Надо бы тебе одежду раздобыть, не век же голым бегать. -Тебе так охота со мной возиться? – тихо спросил он. Я пожала плечами: -А выбора нет. Сама тебя с собой потащила… -Если надумаешь тащить и дальше, - с некоторым ехидством сказал эльф, - то учти, что у меня нога очень сильно болит и рука, по всей видимости, сломаны. -Я не знала, что с ними делать, - честно призналась я. -У тебя есть два варианта – либо оторвать их, либо перевязать. Перевязать проще. Я скажу, - эльф поморщился от боли при попытке пошевелиться, - как. Под его руководством я нашла две крепких прямых палки, зафиксировала его руку, а затем и ногу неподвижно и накрепко привязала их к палкам, чтоб кости не смещались из правильного положения. Закусив губу, эльф стоически все стерпел. -Можно вопрос? – по ходу работы спросила я. -Ну? -Почему этот Хэмфис издевался именно над тобой, выбрал конкретно тебя? Или у них там такой обычай лупить всех пленных подряд? -Нету такого обычая, - кратко ответил эльф, - повод был. Я убил в бою его лучшего друга. -А-а… он же упоминал об этом… а раздевать зачем? Решил полюбоваться на твое тело? Он, часом, не мужеложец? Эльф фыркнул, но фырк этот мгновенно перешел в стон. -Неужели ты сама не догадалась? Ничто не доставило бы Хэмфису большего удовольствия, чем видеть ненавистного врага, да еще убившего его друга, голым, втоптанным в грязь, подыхающим, как собака…- эльф умолк, откинувшись и прикрыв глаза. Отметив, что пациент ошеломляющими темпами идет на поправку, я собрала все обратно в мешок, затоптала костер. Неожиданно в воздухе разлился тоскливо-пронзительный вой, как будто огромная собака попала в трясину. Я вздрогнула и вдруг ощутила огромнейшее желание завыть в ответ…с трудом переборов себя, я повернулась к эльфу: -Готовься, мы едем дальше. Нельзя больше тут оставаться. Эльф только сделал страдальческое выражение лица, но без особых возражений приготовился к неизбежному. Я опять завернула его в плащ и, с огромным трудом водрузив на меланхоличного коня, влезла следом. Мы тронулись. Одно я знала наверняка – оборотень, покусавший меня в ту приснопамятную ночь, где-то рядом.
*** Мне казалось, что этот лес никогда не кончится. Елки, березы, березы, елки, снова елки, елки, елки…и все какие-то одинаковые. Почему-то преследовало навязчивое ощущение, что мы ходим, то есть, скачем по кругу, дорога эта обманчива, и вообще вот-вот мы вернемся назад. Никаких особо страшных и опасных чудищ я не заметила, если честно, то вообще никого не было. Даже птиц. Лес хранил поистине могильное молчание. Ближе к вечеру (поздней осенью вечер – понятие крайне растяжимое, это может быть часа три пополудни) похолодало еще больше, снег повалил сильнее, и я заклацала зубами. -Холодно? – тихо поинтересовался эльф, впервые проронивший словечко за всю скачку. -Нет, жарко, - огрызнулась я, передергиваясь, - не задавай глупых вопросов. Эльф хрипло, прерывисто вздохнул: -Тогда зачем ты меня с собой взяла? Я отнял у тебя теплый плащ… -Потому, что я жалостливая идиотка, - рыкнула я, - ты помог мне, и я не могла тебя бросить, как ты выразился, «подыхать в грязи». Все. Сиди и молчи, лучше выздоравливай быстрее. Видимо, сраженный моей прямолинейностью и плохим настроением, мой спутник обиженно умолк, а мне немедленно стало скучно. Когда я уже подумывала раскаяться и завести разговор, мой нос уловил до боли знакомый запах печного дыма и варящейся в котелке картошки в мундире. Похоже, где-то поблизости люди. А где есть люди, там есть и ночлег, все-таки, ночь на носу. И одежда для эльфа. И еда на дорогу. Вдохновленная радужными перспективами, я натянула поводья, понукая Вереска (так я назвала коня) прибавить шагу. Вскоре мы вырулили на просеку в лесу, у обочины дороги, на которой примостился маленький домик, обнесенный плетеным тыном. Единственное окошко горело сливочно-желтым светом в осенних сумерках, из трубы валил дым. Я тут же почувствовала, что смертельно устала и проголодалась, а еще промерзла до костей. На минутку мелькнула мысль о ведьме, живущей в лесу, но я тут же ее отогнала. Ну, не может ведьма жить в таком милом домике. Я остановила коня у плетня, спешилась и, подойдя поближе, крикнула: -Есть кто дома? Мигом пес, выскочивший из-под крыльца, залился звонким брехом. На этот звук дверь приоткрылась и на пороге показалась маленькая пухленькая старушка, опрятно одетая. -Дочка! – обрадовалась она, - все-таки приехала! Темень-то уже какая, сейчас тебе калитку отворю… – и мелко семеня, пошла мне навстречу. Я почувствовала неловкость: похож, меня приняли за кого-то другого. -Извините, - кашлянула я, когда старушка подошла к забору, - я не ваша дочь… -Вижу, - огорчилась она, - ну, да ничего. Сама кто будешь? Вблизи бабушка походила на сдобную булочку: пухленькая, с белой кожей. Такая не может быть ведьмой. Решив так, я представилась и вкратце изложила незатейливую историю: мы с братом путешествуем по стране, а вчера на него напали разбойники, ограбили, раздели и избили до полусмерти. Теперь ищем добрых людей, кто согласиться помочь. На мой взгляд, рассказ не выдерживал и элементарной критики. Если разбойники сотворили такое с братом, то где же была сестра, если они постоянно были неразлучны? Но старушка, видимо, тоже была не в ладах с логическим мышлением, поэтому всплеснула руками: -Ахти, страсти какие! Ну, заходите, заходите, я вас накормлю, напою, обогрею…как брата-то зовут? Я приумолкла, лихорадочно соображая. А ведь и впрямь, я так и не удосужилась задать эльфу этот элементарный вопрос. -Орлан, - донесся с коня его слабый голос. Я машинально повторила его имя бабусе, про себя с изумлением отметив, что имя мне смутно знакомо. Где я его слышала? Бабушка отперла калитку, я ввела Вереска под уздцы, пообещав ему уютную конюшню. Конь заметно оживился. Затем, подведя его к крыльцу, мы с бабульком общими усилиями (вернее, почти моими усилиями, помощи от старушки не было практически никакой) стащили многострадального эльфа на мое плечо. Под тяжестью его тела коленки у меня задрожали, а Орлан отчетливо заскрипел зубами от боли. Превозмогая усталость, я потащила его в дом, шерстяной плащ, в который он был закутан, слегка распахнулся… -Ахти, батюшки! – всплеснула руками старушка, - чегой-то твой брат голый? И грязный? -Я же говорю, разбойники ограбили, - прошипела я, задыхаясь под своей ношей. Бабуся страдальчески зацокала языком и провела нас в дом, через прохладные полутемные сени в просторную теплую комнату с печкой, в которой уютно потрескивал огонь. С нее на меня с любопытством глянули три разномастные кошки, а еще одна с мурлыканьем принялась тереться об мои ноги. От домашнего тепла и уюта меня, продрогшую до костей, тут же затрясло, и закружилась голова. Старушка показала мне просторную кровать, покрытую веселым лоскутным одеялом: -Ложи брата сюда, отдыхайте, сейчас на ужин чего-нибудь соображу… Она принялась хлопотать у печки, а я уложила эльфа на кровать, накрыв одеялом и накинув сверху плащ, недоумевая про себя на наивность старушки. В самом деле, впустить абсолютно незнакомых людей в дом, получив о них лишь самую краткую информацию, которая вполне могла оказаться ложной…будем надеяться, что подвоха тут нет. Вдобавок, она наверняка подслеповата, раз не заметила дьявольской отметины у меня на шее. Я обратилась к эльфу за советом: -Ты ничего плохого не чувствуешь? Он слегка покачал головой в знак отрицания, не размыкая век. -Есть хочешь? На этот раз утвердительный кивок. -А пить? -Морана, - сквозь зубы еле прошептал Орлан, - знаешь, чего я хочу сейчас больше всего? -Ну? -Покоя и тишины. И воды. Я обиженно умолкла, принявшись помогать хозяйке. Вместе мы ловко накрыли дубовый стол, стоящий у противоположной стенки, старушка вытащила исходящий паром чугунок с картошкой из печки, домашние разносолы из погреба…я вновь ощутила вкус к жизни и на мгновение забыла обо всех своих горестях. Старушка от души наложила мне на тарелку картошки, велела не стесняться и есть от пуза, и повела неторопливый рассказ. Я ее особо не слушала, уловила только, что живет она здесь одна, изредка к ней приезжает дочка, которая проживает в городе за лесом с мужем. Судя по всему, дочка эта живет зажиточно, у нее собственный дом, и огромная семья: 5 детей, 2 троюродные племянницы и 3 двоюродные тетушки со стороны мужа. Вот только скотины не держит по двум причинам: во-первых, в городе это как-то не принято, а во-вторых, дочка до полусмерти боится всех животных, даже обычных кошек. Я невольно пожалела ее: с такой оравой я бы мигом повесилась… Под плавное журчание речи старушки, да сытный ужин незаметно подкралась ночь, я сладко зевнула, потянулась, кинула взгляд в подслеповатое окошко позади себя…и поняла, что лечь я смогу нескоро. В темноте за окном я без особого труда разглядела, как к забору подъехала крытая, чем-то явно нагруженная телега, запряженная белым битюгом. Ею правила, судя по всему, невысокая женщина, зябко кутавшаяся в некое подобие мантии. Моего плеча что-то коснулось: старушка тоже сунулась поглядеть на улицу. -А вот и дочка моя приехала, - радостно возвестила она, - сейчас познакомитесь, вы с ней ровесницы. Я отнюдь не разделяла ее энтузиазма, справедливо полагая, что на сей раз молодая девушка, не в пример бабусе, может вполне даже дружить с логикой и мигом уличить меня во лжи. Но отступать было некуда, и я с тоской покорилась судьбе. В сенях послышался стук двери, прошелестели легкие шаги, и в комнату вошла невысокая, слегка сутулая женщина в темно-зеленой зимней мантии, сразу принеся с собой в теплое помещение свежее дыхание морозного воздуха.******* -Ялинже! – всплеснула руками старушка. -Мама! – обрадовано кинулась к ней женщина. Чмок-чмок, ах-ах, ну как ты, а как ты…что ж, понятно, милые родственницы не виделись уже, судя по всему, довольно давно. Я угрюмо молчала, примостившись на стуле и исподтишка разглядывая гостью. Судя по бледному лицу, на котором уже были видны предательские морщинки у глаз и рта, ей было за 30, так что добрая старушка явно преувеличила, назвав нас ровесницами. Она не отличалась особой красотой, даже наоборот, многие бы назвали ее некрасивой, но она притягивала к себе неким внутренним шармом, обаянием, которого многие красавицы были напрочь лишены. Тут с объятиями было покончено, и женщина, скинув мантию и тряхнув длинными роскошными белоснежными волосами, повернулась и вперилась в меня пронзительным взглядом изумрудных чуть раскосых глаз. Я поежилась и невольно отвела взгляд. -Это еще кто? – отрывисто спросила она. -Ах, эта бедная девочка… - старушка бесхитростно поведала мою историю. Ялинже слушала, и, судя по выражению ее лица, с логикой у нее было все в порядке. По окончании рассказа она поджала тонкие бескровные губы и мягко сказала: -Мама, иди, проверь, заперт ли курятник… -Ой, точно, - подхватилась старушка и унеслась. Ялинже проводила ее взглядом и вновь развернулась в мою сторону. -Где твой брат? – сухо спросила она. Я кивнула на кровать. Женщина подошла к ней, потрогала лоб спящего эльфа, внимательно осмотрела рану на его лице и процедила сквозь зубы: -Я не верю ни единому твоему слову. Мама моя крайне доверчива и наивна, но меня тебе не провести. Ты человек, и у тебя по определению не может быть родного брата-эльфа. Далее, эта рана на щеке нанесена явно не разбойничьим кинжалом, а боевым оружием. Уж поверь, я в оружии, равно как и в магии, знаю толк,…так что у тебя есть выбор: либо говоришь мне правду, либо укатываешься отсюда вместе с…братцем. -Ты права, он был ранен в бою, - так же сухо ответила я, - он мне никто, я просто пожалела его, спасла от издевательств, вывезла из военного ада на своем горбу. Мы направляемся в Орифламму. -Жалостливая, значит, - хмыкнула Ялинже, - ну-ну…и кто же над ним так поиздевался? -Есть один мерзавец, - прошипела я, - командир отряда Хэмфис. При звуке этого имени Ялинже вскинулась, и взгляд ее будто бы потеплел: -Ты знаешь моего мужа?! – невольно вырвалось у нее. Я так и подскочила: -Мужа?! – такого поворота сюжета я уж никак не ожидала. Зря я его мерзавцем назвала, по всей видимости. Ялинже заметалась по комнате, шурша шерстяным платьем и заламывая руки, взволнованно бормоча: -Да…я слышала о нападении эльфов…мужа вызвал король,…но наш город обошло стороной…послушай-ка, Морана, - она вновь обратилась ко мне, - а не встречала ли ты там Ристана? Отметив про себя необычайно нежные нотки, промелькнувшие в ее голосе при упоминании этого имени, я необдуманно ляпнула: -Лучшего друга Хэмфиса? Так его убили… - и тут же прикусила язык. Ялинже тихо-тихо осела на стул у печки, смертельно побледнев. Ее зрачки расширились, губы задрожали, а грудь заходила ходуном вверх-вниз. -О, нет, - прошептала она и беззвучно заплакала, мигом растеряв всю свою холодность. Теперь она была просто несчастной женщиной, плачущей о… -Ты любила его? – тихо спросила я. Ялинже через силу кивнула: -Я…я…это было моей тайной…я бы никогда не призналась ему…жена должна быть верна мужу…прости, - и она вновь замолчала, уткнувшись в рукав лицом. Плечи у нее вздрагивали. Я подошла к ней, присела и несмело дотронулась до плеча: -Эй…ну…извини, что так вышло…не хотела… -Что уж там, - глухо пробормотала Ялинже, поднимая мокрое от слез лицо, вновь ставшее каменным, - прости, что так расчувствовалась, обычно я стараюсь держать себя в руках. Ты с эльфом можешь остаться, я осмотрю его и подлечу, если смогу… Я прикусила губу. Ну, не говорить же несчастной, что на кровати лежит тот, кто и убил ее любимого. Мигом прирежет нас обоих. -Ладно, - кивнула я, - спасибо. Ялинже кивнула, растянула губы в некоем подобии улыбу, но никаких эмоций в ее глазах не промелькнуло. Как статуя…тут в комнате вновь появилась ее мама. -Уф! – радостно выдохнула она, разматывая вязаный платок, - я еще и калитку проверила, и сарай заперла от греха подале… Доча, ты плакала? -Нет-нет, - поспешно сказала Ялинже, украдкой вытирая глаза, - это так…мама, Моране пора спать, завтра я захвачу их с братом, мне как раз по пути в Орифламму. -Да, конечно, - засуетилась старушка, а я разинула рот. С какой это стати отношение Ялинже ко мне и «брату» так резко изменилось? Вот не верится мне, что это бескорыстно… Тем временем, пока я помогала бабушке убирать со стола, женщина вновь приблизилась к кровати и уверенным движением откинула в сторону одеяло с недвижимого тела эльфа. Тот лишь слегка поежился, впрочем, не открывая глаз и не проявляя абсолютно никакого интереса к творящемуся вокруг. Обозрев палки, которые я вдохновенно примотала к его поврежденным конечностям, Ялинже презрительно скривилась: -Да-а-а…руки бы некоторым оторвать… Я нахмурилась, но огромным усилием воли сдержалась, чтобы не огрызнуться. Видимо, догадавшись о буре, которая бушевала у меня в душе, женщина снисходительно усмехнулась (ей-богу, они с Хэмфисом идеальная пара!) и принялась ощупывать тонкими пальцами эльфа. Тот лишь крепче стискивал зубы, когда она касалась совсем уж больных мест. -Эльфийское здоровье, - кратко бросила Ялинже, - человек на его месте давно бы отправился в райские кущи. Узнаю горячий нрав Хокаса, интересно, чем его так разозлил этот эльф, а? Игнорируя вопрос, явно обращенный ко мне, я невинно поинтересовалась: -Надо чего? -Кувшин горячей воды, - Ялинже была на зависть многим немногословна. Хотя, если учесть шок, который она пережила недавно… Старушка принесла веленное, и мы с ней на пару стали заворожено наблюдать за действиями ее дочери. Та тщательно обмыла эльфа и ловко размотала импровизированные бинты, намокшие и потемневшие от крови, плотной коркой пристывшие к телу. Эльф не проронил ни звука, когда Ялинже отдирала наиболее присохшие. Затем она выкинула палки и предупредила: -Не шевелись. Могла бы этого и не говорить: эльф и так провел весь вечер практически без движения. Однако он едва кивнул; Ялинже удовлетворенно хмыкнула и положила одну руку на его покалеченное предплечье, а другую – на сломанную ногу и, закрыв глаза, что-то быстро-быстро забормотала. Я пригляделась и невольно ахнула: из-под ее пальцем изливалось мягкое золотисто-желтое свечение и как бы впитывалось в кожу эльфа, растекаясь под ней. Страшные раны на его теле засветились изнутри и стали на глазах затягиваться; в помещении стало очень жарко… Минут через пять Ялинже, осунувшаяся и будто даже постаревшая, убрала руки( свечение мигом пропало) и хрипло сказала: -Он здоров. Тебе повезло, что я специализировалась на лечебной магии… - и ушла в сени, хлопнув дверью. Я в растерянности глядела ей вслед. А что говорить? Благодарить? Не поймет сейчас. Чутье мне подсказывало, что ее надо оставить в покое…я невольно коснулась свое раны на шее, которая постепенно исчезала. Вряд ли она мне поможет. Надо все-таки найти Иблиса. Старушка тем временем вздохнула, не скрывая гордости: -Вот такая у меня дочка. Сама королева ее ко двору звала, да не пошла, гордая больно…ты ложись, я тебя с братом рядом положу, тебе отдохнуть надобно…завтра с Ялинже поедете. Делать нечего, надо ведь сыграть роль до конца, и я осторожно улеглась рядом с «братом», не раздеваясь: он с края, а я у стенки, практически вжавшись в нее. Нет, не поймите меня неправильно, но я с ним все-таки только два дня как знакома…, Ялинже улеглась в сенях, мотивируя это тем, что любит спать в холодке, а старушка, погасив по всей избе свет, полезла на печку, откуда буквально через десять минут до мен
*** Я резко проснулась, будто меня кто-то толкнул в бок. В избе стояла тишина, нарушаемая лишь жалостливым бормотанием хозяйки с печки, да уханьем сов в лесу на улице. Темень стояла, хоть глаз выколи, лишь тускло светил месяц в слюдяном окошке: на дворе была глубокая ночь. Я поморгала: сон ушел окончательно; перспектива бодрствования до утра меня слегка разозлила, ведь по опыту известно, что весь последующий день буду нещадно клевать носом! Я заерзала на неожиданно ставшей мягкой и удобной подушке, невольно удивилась и, подняв голову, чуть не заорала от неожиданности. Подушка оказалась плечом эльфа, который, закинув одну руку за голову, в упор глядел на меня блестящими в темноте глазами. Видимо, во сне я невольно прикорнула на нем. -Доброе утро! – вполголоса сказал он. -предупреждать надо! – возмущенно зашептала я, - зачем же так пугать! Ты почему не спишь? В твоем состоянии… -Мое состояние, - так же шепотом сообщил Орлан, - уже полночи как отличное! И спать я совершенно не хочу! А тебе, видимо, было очень удобно на моем плече. Слава богу, было темно и не видно, как я покраснела. Или эльфы все-таки видят в темноте? Запутавшись окончательно и оттого разозлившись еще больше, я подозрительно напустилась на него: -Если уж мы оба не спим, тогда ответь, откуда мне известно твое имя? -Тебя я точно в своей жизни не встречал, иначе бы запомнил, - резонно заметил эльф, - может, ты мою сестру видела, Орлану? Мы почти близнецы, только у нее, как у всех женщин-стромкаров*, волосы серебряные. Я наморщила лоб, вспоминая. Да, кажется, встречала такую эльфийку, года полтора назад,…но помню смутно. Решив не уточнять непонятное слово «стромкары», я перевела разговор в другое русло: -Ты точно уверен, что Иблис направлялся в Орифламму? -Я на склероз пока не жаловался, - оскорбился эльф, - как раз незадолго до боя они подъехали к нашему стану и договаривались с командиром отряда о лошади. Я мимо проходил. -Погоди-погоди, - нахмурилась я, перевернувшись на живот и подперев голову руками, - кто это «они»? Иблис страдал размножением личности? Орлан фыркнул: -нет, конечно. Он с сестрой был, кажется, Дивией. Они вместе ехали в Орифламму. -Дивия его сестра?! – изумилась я: поистине сегодняшний день выдался днем сюрпризов. Поверить в то, что огненно-рыжая ювелир и бледный светловолосый Иблис были кровными родственниками, я могла с огромной натяжкой. Наверное, родство было таким же липовым, как и у нас с Орланом. Я ошарашено легла на подушку, от греха подальше отодвинувшись к стенке, пытаясь утрясти в голове всю поступившую информацию. Тем временем неугомонный эльф заворочался, заскрипел кроватью и взволнованно ткнул меня в бок: -Слушай, а ты мою рубашку не взяла? Я вынырнула из блаженной дремоты и злобно прошипела: -Я тебя голым вывезла! И потом, было бы что прихватывать, сплошные лохмотья! -как лохмотья?! – заорал эльф на всю избу. Бабуся на печке испуганно всхрапнула; Оран спохватился и перешел на быстрый шепот: -В мою рубашку был зашит серебряный медальон, с водой из священного для нас источника Зали-кма… -Нашел из-за чего переживать, - сонно пробормотала я, невольно вспоминая нечто серебряное, что спрятал один из солдат Хокаса, - какая-то вода…не помрешь же ты теперь от жажды! Орлан посмотрел на меня как священник, которому какая-то девчонка нагло заявила, что Первозданных богов нет, и принялся что-то яростно мне доказывать шепотом, но мне уже было не до него. Я окончательно провалилась в сон…
*** Я была волчицей. С пронзительным, тоскливо-томящим воем я неслась по лесу, задрав морду к безжалостной луне, угрюмым серо-серебряным оком глядевшей на меня из-за черных облаков. Ненавижу тебя! Чего уставилась?! Сколько бед из-за тебя… Неожиданно из-за раскидистой ели на тропку наперерез мне вымахнул огромный волк, и, оскалившись, перегородил путь. Я замерла в охотничьей стойке, обнажив верхние клыки. «Зачем ты со мной такое сотворил?» «Это моя месть людям, - волк наклонил голову вбок и ухмыльнулся, блеснув огненными глазищами, запомнившимися мне с той ночи, последней мирной ночи в Тимбертоне, - вдобавок, ты сильная, выносливая…можешь принести славное потомство». «Никогда!!» - я с рычанием кинулась на него, и мы покатились в ожесточенной драке. Силы были неравными, и оборотень прижал меня земле, стиснув зубами мое ухо. «Ты выжила» - вновь донеслись до меня его мысли, - «ты, когда я поклялся Матерью Волков истребить весь ваш род». Неожиданно зубы, стискивающие мое несчастное ухо разжались, волк вскинулся, с озабоченным шумом втянул ноздрями воздух и бесшумно исчез в кустах. Я кое-как поднялась, и тут до моего чуткого обоняния донеслись запахи двоих людей, судя по всему, взрослых мужчин, солдат…ковыляя на разъезжающихся лапах, я уползла в кусты и там залегла без малейшего шороха, принявшись зализывать раны, попутно проводя языком по зарубцевавшемуся шраму на шее…запахи приблизились, а вместе с ними и их обладатели – двое рослых солдат в незнакомой мне оливково-зеленой форме с вышитым на груди серебряным грифоном. Они несли в руках факелы и о чем-то оживленно беседовали. До меня, навострившей уши, долетел обрывок разговора: -Мы нашли его, - доложил один подобострастным тоном. -Где? – меланхолично спросил другой, явно выше по званию. Я так и замерла с высунутым языком, мне невольно пришло на ум, что речь идет о ком-то, мне очень знакомом… -В овраге, к востоку от этой рощи, - все тем же тоном докладывал первый, - наш патруль случайно наткнулся… -Ни коня, ни вещей? – уточнил второй, безучастно оглядываясь по сторонам. -Нет. Только вот это… - первый чем-то зашуршал и передал собеседнику что-то, зажатое в кулаке. Что это было, я не смогла разглядеть сквозь хитросплетение ветвей. -Где это было, на нем? – уже более заинтересованным тоном уточнил второй. -Нет, за поясом, - ответил второй, - это все, кого мы нашли, те двое, что были с ним, как сквозь землю провалились… Тут где-то вдали хрустнула ветка и заухал филин. Голоса мигом смолкли, и солдаты поспешно удалились, оставив меня в одиночестве недоумевать. В овраге…овраг…враг…
*** Я подскочила на кровати, и проснулась, тяжело дыша, оглядела себя. Нет, вроде пока не волчица…. За окном занимался серенький рассвет…
Глава 3. На чужих небесах- Переплетение стали и неба, А у мертвых в глазах- Переплетение боли и гнева...
*** Пробуждение утром было внезапным и довольно-таки грубым: меня бесцеремонно потрясли за плечо. Я со стоном недовольства приоткрыла левый глаз: Ялинже. Женщина выглядела не очень, я бы даже сказала, очень не: огромные синие круги под глазами, четко обозначившие глазницы и белки с красными прожилками сосудов без слов говорили о том, что их обладательница не спала всю ночь. -Вставай, - отрывисто приказала она, - нам скоро в дорогу. -Встаю, встаю, - недовольно пробурчала я, сладко потянувшись. О чем тут же пожалела, с оханьем скрючившись: разом прихватило поясницу, спину, руки, ноги и т.д. Ялинже мрачно усмехнулась: -Что, неудобно спалось? Я не ответила, прекрасно понимая, что причина кроется в другом: ну, не привыкла я целый день кряду скакать на лошади, таскать ветки, эльфов…кстати, об эльфах. -А где Орлан? – поинтересовалась я, с величайшей осторожностью, морщась от малейшего движения, поднимая свое бренное, не лишенное стройности тело с кровати. Ялинже махнула рукой в сторону печки: -Там он, ему мама одежду подбирает. Что ж, верно, не ходить же эльфу век голым…я спустила ноги с постели, пытаясь нащупать скинутые накануне сапоги и ненароком наступила хозяйскому коту, развалившемуся на половицах, на хвост. Кот, ошеломленный столь коварным покушением на его драгоценную жизнь, истошно заорал и, недолго думая, полоснул меня когтями. Теперь мы орали в унисон. Ялинже, собиравшая на стол, раздраженно глянула в нашу сторону, невольно отшатнулась от ненормального кота, но от комментариев воздержалась. Из-за печки показался Орлан: -Что случилось? Кого режут? -Меня, - сообщила я, с опаской рассматривая покалеченную ступню: мерзкое животное ухитрилось оставить глубокие борозды, поражающие своей симметрией и причиняющие страшную боль. Орлан фыркнул; я подняла на него глаза и захохотала в голос: на обнаженном по пояс эльфе сидели латаные-перелатаные штаны, смахивающие на обмундирование бродячих жонглеров: фасон «заплата на заплате сидит и заплатой погоняет». Из-за пестроты оных было даже непонятно, какого же цвета были изначально эти самые штаны. Эльф понял причину моего смеха и поспешно исчез за печкой. Я, пожалев, что нельзя пнуть ногой кота по причине его удирания, полезла под кровать за сапогами. Следующие полчаса эльф мерил все, что заботливо извлекалось на свет божий из старинного кованого сундука. Каждое одеяние сопровождалось хозяйскими комментариями типа: «Вот в этом тулупчике прадед моего свекра ходил бить медведей, удачу приносит» (непонятно, кому конкретно посчастливилось: на спине тулупчика зияла дыра от выдранного явно зубами клока), непонятная хламида из неизвестного зверя, обозначенная как «собачья яга»: «Бери-бери, сынок, против волков самый раз ходить, уж так песьим духом смердит, враз разбегутся!» (скажу честно: смердело на славу, мы все позатыкали носы)…наконец Орлановским мучениям был положен конец: эльф решительно отобрал для себя кожаную куртку относительной недавности, простую рубаху и более-менее приличные штаны. Правда, куртка оказалась ему узка в плечах, так что носить ее предстояло с крайней осторожностью. Пока Орлан напяливал на себя одежду, я исподтишка разглядывала его: чудесным образом исцеленный, с чистыми и расчесанными волосами, аккуратно подвязанными крученым сыромятным ремешком, он выглядел куда лучше, чем вчера, когда я его вывозила с поля боя. Слов нет, орлан был довольно-таки симпатичным…многие девушки не задумываясь назвали бы его красивым: высокий, не накачанный, правда, но и не худой, как палка, с прямыми темными волосами до плеч, по-эльфийски утонченным лицом…я сердито нахмурилась. Что-то отвлекаюсь на всякие глупости в последнее время. Тем временем нас позвали к столу. Завтракали мы быстро, подгоняемые немногословной Ялинже…что ж…я понимаю ее. После завтрака она хмуро пригласила нас следовать к телеге, сердечно попрощалась с матерью, но сердечность эта выглядела уж чересчур наигранно. Да, изображать какие-то чувства, когда душа омертвела и покрылась шершавой коркой горя, очень сложно. Невольно завидую ее выдержке… Я накинула на плечи шерстяной плащ, заляпанный изнутри эльфийский кровушкой; ничего, отстираю как-нибудь и, распрощавшись с гостеприимной старушкой, от души поблагодарив ее за приют, выскочила на улицу. На крыльце меня остановил Орлан, тронув сзади за плечо. -Морана, - серьезно спросил он, - скажи, ты ничего странного не заметила? Я оглядела запорошенный снегом двор, залитый веселый солнечным светом, кур, вальяжно расхаживающими около плетня, хмурую Ялинже, выводившую лошадь из сарая (видимо, на лошадей ее боязнь животных не распространялась), и недоуменно пожала плечами: -Вроде, все нормально. -Да? – недоверчиво хмыкнул Орлан, - а как твоя нога, не болит? Я опустила глаза вниз. Вот чертяка глазастый, вспомнил-таки про ногу,…а я и забыла…Расцарапанная злосчастным котом нога не только не болела, но и не зудела, как бывает от затянувшихся ран. Чтобы удостовериться, что ступня у меня цела, я, подпрыгивая на месте, с трудом стянула сапог и не поверила своим глазам. Нога была чистой, без малейших признаков царапин. -Зажило, как на кошке, - потрясенно пробормотала я, водворяя сапог на место. -Или как на волчице, - невесело добавил сзади эльф.
*** За ночь выпало столько снегу, что белая лошадь Ялинже по кличке Ласточка с трудом пробивала колею. Ей помогал наш Вереск, которого мы, благодаря гениальной идее Орлана, также впрягли в телегу. Нам с эльфом женщина приказала залезать в повозку, крытую плотной серо-коричневой тканью, вроде той, что идет на боевые стяги или корабельные паруса. На галантное предложение эльфа самому взяться за вожжи, Ялинже ответила суровым отказом, мол, Ласточка слушается только ее. У меня же создалось такое впечатление, что она просто не хочет оставаться наедине с кем-либо из нас. Вообще, в ее отношении чувствовалась какая-то холодная отчужденность и замкнутость, и, казалось, она спешила поскорее добраться до Орифламмы, чтобы, наконец, распрощаться с нами. В повозке были навалены разноцветные тюки материи, на которых я устроилась даже с некоторым комфортом, вольготно развалившись поверх. -Можете лежать, но ткань чтобы не трогали, - донесся с козел мрачный голос Ялинже, - иначе как я ее продам? Вот тебе и раз, а я только голову ломала, зачем это ей столько материи. Хокасу на рубашки? Нет, вряд ли, не похожа она на женщину, утруждающую себя пошивом одежды, для этого наверняка служанки имеется. Рулон ткани рядом со мной пришел в движение: это прилег эльф. Нас синхронно дернуло и равномерно затрясло: повозка плавно покатилась со двора. -Спасибо, - вдруг неожиданно сказал Орлан. Я не смотрела на него, но где-то внутри почувствовала, как он улыбнулся. -Уже благодарил, - хмыкнула я, - видимо, Хокас отбил тебе память окончательно. -Да? – удивился эльф, - что-то не припомню. Ну, да ладно, лишняя благодарность никогда не помешает. Я промолчала, по-прежнему не глядя на него. Орлан невозмутимо продолжил: -Знаешь, что странно? -Ну? – скорее, для поддержания разговора, чем из интереса спросила я. -У тебя уже регенерация идет с невиданной скоростью. А это неестественно, на третий-то день после укуса оборотня! – Орлан поглядел в ту сторону, куда упорно таращилась я, но, не усмотрев там ничего достойного внимания, кроме холщовых стенок, продолжил: -Для того чтобы раны затягивались с такой скоростью надо быть полноценным оборотнем. -Короче, надо ждать, что я в ближайшее время отращу клыки и хвост, обрасту шерстью и побегу по лесу, воя на каждый куст, - мрачно усмехнулась я. Эльф пожал плечами: -Не знаю уж, чего и ждать, раньше я с этим не сталкивался. Я вздохнула, досадливо поморщилась, отгоняя плохие мысли, и поспешила перевести разговор в другое русло. -Расскажи мне о себе. Орлан заметно удивился: -Неужели тебе это так интересно? -Я же должна знать, кого таскала взад-вперед, рискуя жизнью в целом и спиной в частности, - теперь улыбнулась я. Поняв, что просто так от меня не отвяжешься и лучше сдаваться без боя, эльф сообщил: -Мы с сестрой родились в обычной эльфийской семье. Когда нам с ней исполнилось по пять лет, наши родители разошлись, согласно традиции стромкаров: мать взяла на воспитание Орлану, а отец – меня. Воспитатель из него был, прямо скажу, неважный…спихнул меня на обучение одному оружейнику, тот – другому…так на перекладных я и попал к Алтэлю, старому воину. Он и выучил меня разным премудростям военного дела. Вот, собственно, и вся история, - неожиданно закончил он. Я кивнула, в душе сильно подозревая, что много немаловажных фактов хитрый эльф-таки мне и не сообщил. Ну, и ладно, это его проблемы. -А почему ты меня спасла? – поспешил переменить тему эльф, лукаво глядя на меня, - про «жалостливую идиотку» я уже слышал. -Ты помог мне, я тебе, - сообщила я, теребя длинную косу. -Помог, - хмыкнул Орлан, - это еще громко сказано. Назвал только город, и все. -А не назови ты его, что бы я сейчас делала? – рассудила я, - давай закроем эту тему, ладно? Ты мне лучше скажи, чем наша уездная провинция так провинилась перед эльфами, что вы на нас напали. Орлан помрачнел; на его переносице залегла глубокая складка. -Дело было так… – неохотно выдавил он.
*** Роскошный тронный зал, обставленный с немыслимой помпезностью и вычурностью, выдававшей страсть державного монарха к милому приему «пускания пыли в глаза», был залит светом бесчисленных свечей, канделябров и факелов до такой степени, что послам эльфийского князя нестерпимо резало глаза, и они недовольно щурились. В их стране было не принято поражать иноземцев роскошью убранства, там степень уважения или поклонения определялась совершенно иными вещами, такими как отвага в бою, благородство и великодушие. Король Базиль V, лениво развалившийся на пурпурных бархатных подушках трона, нехотя вытянул руку и махнул в сторону эльфов сарделькообразными пальцами, унизанными толстенными золотыми перстнями. -Можете подойти, - высокомерно прохрипел он. Эльфы, недовольно переглянувшись, приблизились, осторожно ступая по красной ковровой дорожке. С обеих сторон королевского седалища на них неприязненно взирали многочисленные министры, лишь немного уступающие по толщине державному владыки, и множество глупо хихикающих размалеванных девиц в разноцветных нарядах, суть которых сводилась к минимуму. Неискушенному зрителю могло показаться, что их только что ограбили на большой дороге, оставив на память две-три тряпочки, дабы прикрыть причинные места. -Итак, - пророкотал Базиль, сделав знак всем замолчать, - зачем явились? Эльфов передернуло от столь недипломатичного начала разговора, но они удержались от справедливых замечаний. Вперед выступил, по видимому, главный из них, высокий, худощавый эльф в простом темно-зеленом кафтане и черных брюках, заправленных в высокие сапоги. На вид ему было лет 35, но ясные пронзительные глаза выдавали нешуточный многовековой опыт. -Арданаэль к Вашим услугам, - слегка склонив голову, начал он, - мы приехали сюда по велению Высокоэльфийского князя Родомира Мирр Сангвиниэля, владыки эльфийской земли Ирресы… -Хватит, хватит, - брезгливо поморщился король. Арданаэль умолк, неприятно удивленный отношением короля, - ты мне вкратце скажи, чего там вашему князьку понадобилось. Глаза послов полыхнули пламенем гнева, но лишь огромным волевым усилием Арданаэлю удалось сдержаться, и не ответить на грубость грубостью. Стиснув кулаки, он с натугой продолжил: -Князь прослышал о вероломном нападении Ваших отрядов на заставу Орданелл. Он разгневан и требует немедленного объяснения столь подлого нарушения Мирного Соглашения. Его Высочество готов списать все на временное помутнение Вашего рассудка и даже согласен принять Ваши извинения и последующий за тем вывод Легиона из Орданелл… Базиль поддался вперед, его маленькие, неприятно светлые глазки, удивительно смахивающие на змеиные, сощурились, и он, скривившись выплюнул: -Пусть ваш князь засунет свое Соглашение в… - далее последовало неприемлемое для королевского двора слово. Эльфы застыли, как громом пораженные, министры и девицы (если честно, эльфийские послы с трудом отличали одних от других) подобострастно захихикали. Арданаэль больше не смог выносить издевательств над князем, которому он столько веков служил верой и правдой и был предан всем сердцем. Он порывисто выступил вперед и воскликнул дрожащим от ярости голосом: -Тогда берегись, Базиль! Армия уже собрана и только ждет приказа… Негромко свистнуло, воздух всколыхнулся невидимой рябью, и свист оборвался глухим ударом. Арданаэль умолк на полуслове и с удивлением посмотрел на кончик острия кинжала выскочившего у него из груди, а его спутники – на рукоятку, торчащую из спины. Воцарилась гробовая тишина, такая густая, что ее впору было резать ножом, как кисель. В следующую секунду эльфийский посол с протяжным стоном осел на ковер и испустил дух. Базиль самодовольно выпятил грудь и с надменной благодарностью кивнул высокому человеку с неприятным лицом, в наряде королевского начальника охраны, стоявшему позади эльфов. Тот искривил в ухмылке тонкие змеиные губы и одним махом выдернул кинжал из спины благородного Арданаэля…
*** -Через три дня наши войска выступили из столицы княжества, - закончил Орлан свой грустный рассказ. Я моргнула и закрыла разинутый рот, возвращаясь в реальный мир. -А Тимбертон тут при чем? – и тут же меня с запозданием осенило, - наш город стоит на кратчайшем пути к столице, из-за этого? Эльф мрачно кивнул, по всей видимости, не горя особым желанием продолжать разговор на данную тему. Я закусила губу, глядя вверх, на импровизированную брезентовую крышу, которая весело просвечивала ярким зимним солнцем. Затем меня озарила очередная идея. -Ты эльф… - начала я. -Надо же, а я и не заметил, - ехидно хмыкнул Орлан. -Не перебивай. Я к тому, что в свете военных действий народ вряд ли воспылал особой любовью к вашей расе. Надо тебя замаскировать как-нибудь…или уши острые чем прикрыть? А, может, обрезать кончики? Шучу, шучу, - поспешно добавила я, видя, как эльф при этих моих словах побледнел и отодвинулся от меня подальше, как будто я уже подбиралась к его ушам с оголенным лезвием, хищно блестя глазами. Орлан все же прикрыл уши прядями: -В каком-то смысле ты права. И еще я уяснил, что мне лучше помалкивать при Ялинже про Кордара… -Правильно уяснил, - хмыкнула я одобрительно, поспешно доплетая темно-русую косу, - я... эй, а почему это мы остановились? Повозку тряхнуло последний раз и нас кинуло на спину силой инерции. Скрип колес утих: Ялинже властным «Тпру!» остановила лошадей. Затем, судя по звукам снаружи, спрыгнула с козел, обошла повозку и заглянула к нам: -Вылезайте, хватит прохлаждаться. Дальше лошадям хода нет, замело, придется собственноручно дорогу прокладывать. -А долго нам их тащить? – с унылой безнадежностью спросила я, так уютно пригревшаяся на тканях. -Не очень, - задумчивым тоном сказала Ялинже, - скоро выезд на Орифламмский тракт, аккурат возле него деревня Большие Козлюки, там передохнем, заодно напоим лошадей и – дальше в путь. Эльф покладисто согласился с ней, и первый вылез из повозки, лукаво подмигнув мне, согнувшейся от хохота при упоминании названия славной деревни. Ялинже, напротив, нахмурилась, видимо, не сочтя мою веселость уместной, и захрупала снегом, прокладывая дорогу к коням.
*** -Большие Козлюки…интересно, как называются жители этой деревни? – с умным видом рассуждала я в пространство, с натугой таща за собой под уздцы Вереска, периодически проваливаясь по пояс в снег и дрыгая ногами, дабы вытрясти оный из-под голенищ. Справа от меня Ялинже проделывала такую же операцию с Ласточкой; Орлан подталкивал повозку сзади, легко скользя по насту и не оставляя следов (впервые в жизни я пожалела, что не обладаю этими и многими другими хвалеными эльфийскими качествами). Вдобавок в воздухе витал едва уловимый сладковатый запах, настойчиво лезший в нос и донельзя противный. Установить природу происхождения сего аромата мне пока не удавалось. -Козлюковцы? Или козлюковчане? Или козлюковогородцы? -Морана, сделай милость, - прошипела красная от натуги Ялинже, дергая упрямую лошадь за упряжь, - заткнись, а? И без тебя тошно. Вон уже поворот на тракт, чуть-чуть осталось. Я деланно надулась: -Ну вот, стараешься, стараешься поддержать разговор, а вы… Что делают «вы» я так и не договорила, поперхнувшись словами. Зрелище, открывшееся перед нами, было поистине ужасным. …Природа происхождения неизвестного мне запаха развернулась перед нами во всей красе… Наверное, в деревне жили трудолюбивые, довольно милые люди, никому никогда не причинявшие вреда, замкнутые в своем маленьком уютном сельском мирке и вряд ли покидавшие его надолго. Почему я говорю в прошедшем времени? А потому, что под аккомпанемент гробовой тишины деревня Большие Козлюки (теперь мне было абсолютно не до смеха) встретила нас черными, обуглившимися остовами домов, возвышавшимися, как призраки над припорошенной черным снегом пепла землей. Жирные, похожие на блестящих черных навозных жуков вороны справляли свое пиршество над полуразложившимися трупами, с промерзшей, кое-где лопнувшей от жара кожей, обнажившей белые кости. Мы застыли при въезде в деревню, потрясенные и одновременно завороженные этим кошмарным зрелищем. Резкий, пронзивший ледяной воздух скрип заставил нас вздрогнуть. Ялинже, дико озиравшаяся по сторонам, молча указала на ветхую дверь, которую ветер покачивал, скрипя одной-единственной сохранившейся петлицей. -Кто…кто это мог сделать? – вытолкнула я из себя, с трудом поборов подступившую к горлу тошноту. Ялинже не удостоила меня ответом, лишь с многозначительной враждебностью глянув в сторону эльфа, который со странным выражением лица, в которой смешались воедино одновременно ужас, жалость и узнавание, неотрывно глядел на жуткую картину. Почувствовав взгляд женщины и сквозившую в нем неприкрытую неприязнь, Орлан повернул голову в ее сторону. -Мой народ не мог такое сотворить, - хрипло сказал он. -Да неужели? – с болезненной горечью вдруг взорвалась Ялинже; казалось, пламя, копившееся в ней весь этот день, вдруг нашло выход наружу, - а кто, в таком случае?! Легион?! Убить своих же? О, Боги Первозданные, ведь здесь жили мирные люди, не причинявшие никому вреда…ну, зачем, зачем вам, нечисти остроухой, надо было их выжигать?! При слове «нечисть» эльф покачнулся, как от пощечины, но удар выдержал стоически, лишь тонкие черты лица его помертвели, застыв в жуткой маске. -Ты забыла одно. Эта деревня лежит в стороне от военных троп и границы с нашим княжеством. Войско не станет делать большой и бессмысленный крюк ради уничтожения малюсенького людского поселения, которое тем более ни чем перед ним не провинилось. Видя по лицу Ялинже, что всяческие уговоры и доводы ее сейчас не проймут, я попыталась уладить дело миром, хотя мне это удавалось с трудом: при каждом слове к горлу подкатывал отвратительный комок, я старалась не дышать носом, поэтому говорила слегка гнусаво: -По-моему, выяснение отношений лучше оставить на потом, давайте уедем отсюда поскорее… Ялинже не удостоила меня и словечком, презрительно и, в то же время, болезненно поморщившись и отвернувшись в сторону. Посчитав ее затылок ответом, я вопросительно посмотрела на Орлана, зажав нос. Эльф отрицательно качнул головой и поспешил на место пожарища, гаркнув на мерзких ворон так, что те заорали от неожиданности и возмущения и взвились в воздух черной тучей, шумно хлопающей крыльями. Мне ничего не оставалось, как, периодически проваливаясь в снег, последовать за ним. Орлан сбавил темп так же внезапно, как и рванул с места. Теперь он бродил по развалинам, внимательно вглядываясь в каждый труп. Я чуть не врезалась в него, когда выкарабкалась из снежных завалов, наскоро пробормотав извинение, но эльф даже не обратил внимания на такие прозаические мелочи жизни. Трупы интересовали его куда больше. Он подошел к одному трупу, судя по всему, при жизни будущим рослым мужчиной в продранном полу сожженном ватнике, и перевернул его ногой; я встала на цыпочки, сунув любопытный нос поверх его плеча…и мой несчастный желудок скрутило веретеном: труп глянул в небо остекленевшими глазами, с вывалившимся изо рта иссиня-черным распухшим языком, облезшей кроваво-коричневой кожей на голове и распотрошенным животом… Зажав рот руками, я кинулась за ближайшее дерево, а, когда минут через пять вышла оттуда, отплевываясь и вытирая губы, Орлан уже стоял у трупа на коленях, слегка дотрагиваясь до оного кончиками длинных изящных пальцев. -Мор, подойди сюда, - еле слышно позвал он. Не обращая внимания на дурацкое сокращение имени, я приблизилась, упорно отводя глаза. -Взгляни на это. -Н-нет, - проблеяла я, - ни за что. Хватит с меня единожды вывернутого наизнанку желудка… -Я хочу, чтобы ты на это посмотрела, - настойчиво сказал Орлан. Я замахала руками: -Что бы то ни было…, - и умолкла, увидев стоящую у меня за спиной Ялинже, которая все-таки привела сюда лошадей и теперь стояла, неотрывно глядя на труп с выражением неимоверного ужаса. Любопытство взяло верх, и я с величайшей неохотой посмотрела в ту же сторону, недоумевая, что они там такого привлекательного нашли. Труп как труп, с двумя рваными ранами крест-накрест, опалившимися по краям, что в этом такого… (желудок вновь попросился наружу, но я сделала стоическое усилие над собой). -Даркан, - вдруг сказала Ялинже. -Что? – воззрилась я на нее, а эльф согласно кивнул. -Даркан, - повторила женщина, - или Dhark’an по-эльфийски. Страшное оружие. Представь себе короткую деревянную рукоять, оплетенную сыромятными ремнями, к обоим концам которой крепится два длинных широких обоюдоострых булатных клинка, зазубренных с одной стороны. Внутри них на стадии ковки сердечника прокладываются желобки для яда, имеющие выходы по всей площади клинка…есть поверье, будто Dhark’an выбирают один раз на всю жизнь, потому, что он постепенно становится неотъемлемой частью хозяина, будто превращаясь в часть его тела, впитывая в себя все негативные чувства и эмоции, превращая их в дополнительную мощь при ударе. А если магу выпало владеть дарканом, то оружие служит еще и накопителем магической энергии, позволяя генерировать самые страшные заклинания, - Ялинже перевела дух и продолжила импровизированную лекцию, - дарканы находятся под строжайшим запретом Мирного договора, это суть эльфийское оружие, - она выразительно посмотрела на Орлана, - вернее, темноэльфийское…последними дарканами владели темные эльфы, лишь их жрицам известен секрет их ковки и необходимые заклинания, но они поклялись самыми страшными клятвами, что никому его не раскроют. Слишком много зла принесло это оружие в дни Темной Войны… - Ялинже умолкла, опустив голову. Пока она распространялась на тему «Редкое холодное оружие и навыки владения», я сосредоточенно разглядывала землю под ногами, не решаясь поднять глаза на валявшиеся повсюду трупы…неожиданно в снегу что-то блеснуло. Я нагнулась и вытащила на свет маленькую серебряную бляшку, украшенную непонятной, но красивой гравировкой. Бляшка мне понравилась, я сунула ее в карман и оглянулась на спутников: судя по всему, они ничего не заметили. Выпрямилась и заставила себя еще раз посмотреть в сторону трупов: в голове смутным туманом мелькнула некая мысль, еще не оформившаяся в четкое подозрение. Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, я подгребла, продираясь сквозь глубокий снег как пловец, к ближайшему дереву, и обратилась к удивленно наблюдающему за мной эльфу: -Подсади, а? -Зачем? -Надо, - терпеливо сказала я, делая ударение на слове «надо», будто объясняя неразумному младенцу, почему нельзя совать пальцы в кипящую воду. Эльф пожал плечами, грациозно приблизился ко мне и, чуть нагнувшись вперед, протянул руки, сложив их «замком». Я осторожно поставила одну ногу на них, подпрыгнула, ловко ухватившись за самый близкий к земле сук, покачалась и, с некоторым трудом подтянувшись, оседлала его спиной к стволу. В детстве я увлекалась лазанием по чужим яблоням и сливам, не уступая в этом искусстве двум своим закадычным друзьям – Кириму и Сегеру. Тетка злилась страшно и пыталась учить меня, сначала словесно, потом ремнем, мотивируя это тем, что приличной девочке такие мальчишечьи занятия совершенно не к лицу. С высоты сука мне открывалась вся панорама разгромленной деревни. С утробным звуком отправив обратно в желудок давешний завтрак, я внимательно пригляделась: расположение трупов и, самое главное, ран на них, показалось мне не лишенным систематичности. Порезы, оставленные дарканом (или дарканами, не знаю, сколько уж их там было), складывались в некий узор… …Я спрыгнула на землю, чуть-чуть промахнувшись и, спланировав мимо услужливо протянутых рук эльфа, ткнулась носом в снег. Отплевываясь и фыркая, я кое-как поднялась и обратилась к Орлану: -Тебе неизвестен этот знак? – и пальцем начертила в снегу узор, увиденный мной сверху. Эльф вгляделся и спокойно сообщил: -Это две руны из устаревшего эльфийское. Насколько я помню, подобное переплетение элементов переводится чем-то вроде «драконьего огня»…или «огня дракона». А что? -Да нет, ничего особенного, - пробормотала я, чувствуя, как внутри поднимается нечто горячее, постепенно заливающее внутренности. Может, это был вышеупомянутый завтрак. А, может, и нечто большее… -Эльфийская? – вдруг взвилась Ялинже, которая, как оказалось, с огромнейшим интересом прислушивалась к нашему диалогу, - все сходится! Это их, - она ткнула в Орлана пальцем, буравя его ненавидящим взглядом. – солдаты выжгли деревню, теперь я в этом уверена! Эльф шумно выдохнул, вспыхнув от гнева: -Я могу поручиться жизнью, что в нашем войске дарканщиков не было! -Не знаю, не знаю, - протянула женщина с величайшим недоверием.
*** Под ногой хрустнула ветка. Я наклонилась, схватилась за ее обломанный конец, призывно торчащий из-под снега и, слегка поднатужившись, выдернула на белый свет, отправив к сородичам в охапке. Меня отправили за хворостом, несмотря на мою крайне отрицательную мотивацию к этому виду деятельности (я совершенно справедливо полагала, что оборотень обретается где-то неподалеку, и мне одной уходить в лес небезопасно). Ялинже заявила, что в жизни не слышала более слабого оправдания и что ленивицам вроде меня не полагается на обед жареной колбасы (милая мама женщины на прощания снабдила нас кучей провизии). После своеобразной лекции об одном из видов оружия, мы все выразили активное нежелание задерживаться долее в Больших Козлюках и поспешили ретироваться, на прощание, по возможности забросав трупы снегом (как бы нам не было жалко несчастных людей, времени копать могилу, пусть даже и братскую, не было). Бросив последний взгляд на пепелище, мы тронулись в путь по Орифламмскому тракту – широкой дороге, проложенной в лесу, уходившей на северо-восток. Когда я залезала в повозку, Ялинже легонько тронула меня за плечо и шепнула на ухо: -Не знаю уж, кто там тебе этот эльф, девочка, но мой тебе совет – будь с ним настороже. После часа тряски по выбитым колеям наша далеко не самая дружная компания приняла единодушное решение остановиться на привал, где меня мигом сплавили за хворостом. Углубившись в воспоминания о делах недавно минувших часов, я чуть было не въехала лбом в ствол ясеня, уныло раскинувшего надо мной оголенные ветки. Шарахнувшись в сторону от неожиданности, я вдруг ощутила довольно сильное головокружение и, не удержавшись на ногах, присела на ближайший холмик. Неожиданно холмик подо мной завозился и обиженно зафырчал. Я аж подпрыгнула от неожиданности и кубарем скатилась с него, рассыпав ветки. Холмик встряхнулся, выпрямился и показал, что он никакой не холмик, а маленький старичок, весь засыпанный снегом, в зипуне и шапке-ушанке, с клокастой седой бороденкой, лукавыми глазами-искорками и длинным носом, похожим на обрубленный сучок. -Чего хулиганишь? – неожиданно капризным голосом спросил он, глядя на меня, ошарашено вытаращившуюся на него, - только уснул, понимаешь…отдохнуть от трудов праведных, дел в лесу по горло… -Ты леший, что ли? – спросила я, оправившись от первичного шока, и невольно улыбнувшись при виде забавного дедка. -И-и-и, дочка, какой там леший, - сокрушенно махнул ручкой старичок, отряхивая с себя снег, - бери ниже, лесовик я тутошний. А лешему нашему батюшке недосуг все… Теперь ситуация прояснилась. Лесовики – маленькие представители лесной нечисти, выполняли мелкую работу типа водворения в гнезда выпавших оттуда птенцов или слежки за ростом и развитием грибов или ягод. Мне еще ни разу не доводилось видеть лесовика (кстати, родственника домовому). Теперь довелось… Я встала из снега, отряхнула плащ и волосы. Лесовичок, едва достававший мне до колен, с любопытством разглядывал меня, задрав голову вверх. -Красивая ты девка, - резюмировал он, - лицо, стан, все при тебе…чего в лес понесло? Я невольно покраснела неожиданной лести: -Да ладно тебе,…то есть, вам. Я с друзьями тут, мы торговцы, в Орифламму едем. Вы не знаете, что произошло…м-м…с деревней тут неподалеку? Там всех людей вырезали и выжгли, - меня невольно передернуло при свежем воспоминании о Больших Козлюках. Дедок поскреб лоб, огляделся и взобрался на близлежащий пенек (видно, не очень уютно себя чувствовал, постоянно задирая голову). -Было дело, - спокойно сообщил он, - давеча марево на востоке полыхало, страсть! На моей памяти такое было давным-давно, тогда колдун окаянный с драконом не поделили что-то, и ну огнем плеваться! Половину леса выжгли, ведьму им в печенки… -И сейчас дракон был? – уточнила я, присаживаясь перед пнем на корточки. Совсем недавно Орлан растолковал мне вырезанную на мертвецах руну, как драконий огонь, так что вполне вероятно, что некое зловредное пресмыкающееся имело отношение к выжиганию деревни . Дедок, раздувшийся от ощущения собственной важности, прошелся взад-вперед по заиндевевшей поверхности пня, и, скрестив ручки на груди, произнес: -А и не знаю. Может, и был… -Все, - я одним махом поднялась, - до свидания. Мне пора, мои друзья хворост ждут не дождутся… Лесовик хитро прищурился и затеребил бороденку: -А зачем вам в Орифламму? -По делу, - туманно сообщила я, собирая рассыпанные ранее ветки: особо распространяться о цели поездки, по моему убеждению, не стоило. -А ведь рядом Горы Могильные, - как бы про себя пробормотал старичок, наблюдая за процессом веткособирательства (хоть бы помог, ей-богу!), - никак, к Горному Господину в гости собрались? -К кому? – невольно заинтересовалась я. -Неужто не слыхала? – недоверчиво хмыкнул дедок, - Али Кобылу Полуночную, спутницу его, изловить надумала? Про Кобылу я что-то такое слышала…самым краем уха, да и то, в это самое ухо, похоже, информация влетела, а в другое с таким же успехом вылетела. -Коли не знаешь, - внезапно посуровев, продолжил лесовик, с тревогой оглядываясь, - у друзей своих спроси,…они уж расскажут,… а мне пора…дела не ждут…
*** Вернувшись к месту стоянки, я обнаружила Орлана с Ялинже, прислонившимися к повозке, о чем-то оживленно спорящими. На меня они лишь лениво покосились, но должного внимания не уделили. Я доплюхала до них и с натужным хэканьем швырнула хворост на землю: -Разжигайте, я свое дело сделала. Есть уж больно хочется Ялинже оторвалась от бурной дискуссии, сноровисто собрала ветки в аккуратную кучку и, засучив рукава, сделала над ними парочку несложных пассов. Несложных – на первый взгляд, я как-то раз пыталась повторить их, дальше ехидного заявления Орлана о том, что я уподобилась ветряной мельнице, дело не пошло. У Ялинже же ветки мигом вспыхнули ярким огнем, который весело затрещал, пуская в начинающее сереть небо снопы вьющихся мотыльков-искр. Эльф раздобыл где-то в округе парочку бревен и ловко подтащил к костру, уложив буквой «Г», я достала из тележки еду…короче, жизнь налаживалась. …Костер распространял вокруг себя уютное тепло и освещал окрестные елки, уже утонувшие в предвечернем сумраке. Где-то вдалеке уныло каркала ворона, и задушевно выл волк. Хотелось верить, что именно несчастный голодный волк, унюхавший нашу колбасу, а не оборотень, имеющий виды непосредственно на меня. Кстати, замечательное мясное изделие показалось мне странным. Возможно, из-за слабо уловимого аромата ландыша, исходившего от него, либо из-за легкого привкуса металла во рту. Я покосилась на спутников: нет, никто не жаловался, напротив, бутерброды уписывались за обе щеки. Поделиться своими домыслами с Ялинже я не рискнула – не хотелось раздражать ее лишний раз, а Орлан еще смеяться будет. Обедали в мрачном молчании. Мы с эльфом сидели на одном бревне, Ялинже – на втором, по возможности отодвинувшись от нас и угрюмо уставившись перед собой в пустоту, жевала ломоть хлеба с жареной на огне домашней едой. Ненавижу, когда собирается компания и сидит, словно на похоронах, забившись каждый в свой угол и храня чинное молчание, будто воды в рот набрав. Посему, сочтя момент подходящим, я решила слегка разрядить обстановку. -Вкусная колбаса, - с энтузиазмом сообщила я, - и поджарилась в самый раз…Ялинже, твоя мама чудно готовит. -Спасибо, - процедила сквозь зубы женщина, не поворачивая головы. Орлан хмыкнул: -Странно, Мор, что тебе жареное мясо нравится, тебе сейчас впору интересоваться сырым, с кровью… При напоминании о моем состоянии «сейчас», я донельзя разозлилась и пнула его ногой, прошипев: -Неудачная шутка! И не смей называть меня Мор! -А ты не пинайся! – отпарировал эльф, ткнув меня в бок. Я едва не свалилась с бревна, взвизгнув: с детства не переношу щекотки…потянулась, чтобы дать ему сдачи… -Ну, хватит уже! – вдруг раздраженно рявкнула Ялинже, вскакивая с места, - как дети маленькие себя ведете, ей-богу!! Я отдернула руку и посмотрела на нее, невольно отметив про себя, что женщина не обратила ровным счетом никакого внимания на подкол эльфа, не попыталась уточнить, что такого особенного в моем состоянии на данный момент…и вдруг неожиданно для себя ляпнула: -Ялинже, кто такой Горный Господин? Женщина вскинулась и, широко раскрыв глаза, уставилась на меня так, как будто увидела в первый раз. Затем медленно опустилась обратно на бревно; раздражение ее словно рукой сняло. -Почему ты спрашиваешь именно у меня? – тихо, серьезно спросила она. Я пожала плечами: -Просто с языка слетело, - и, поколебавшись, рассказала про недавнюю встречу с лесовиком. Ялинже прищурила изумрудно-зеленые глаза и пытливо заглянула в мои: -Странно, что ты не слышала легенду о кровавике и морынь-траве…там ведь упоминается Горный Господин. -Расскажи, - попросила я, загоревшись любопытством; Ялинже задумалась, наморщив матово-белый, будто фарфоровый лоб, и медленно, нараспев начала: -Кто он – не ведает никто, Как выглядит – подавно. Кто говорит – старик седой, Кто – воин, кто – бродяга.
Но знают все – Хранитель Гор Иль Горный Господин Зовется он. Его закон Для горных круч един.
Усталый путник, не спеши Его пройти тропой. Раздастся трубный глас в тиши: «Теперь навек ты мой!»
Ему подвластно все в горах, И ветер верно служит, Он летом мглой наводит страх, Зимою – лютой стужей.
Однажды девица-краса В горах приют искала, От злого изверга-отца Младую жизнь спасала.
История ее проста: Любовь всему причина. Запретов дева не снесла И отдалась мужчине.
Избранник был ее красив, И честен, и отважен. Но вот беда: семейства их Жгли бурный огонь вражды.
Убили парня в ту же ночь, Когда любовь открылась. И девушка бежала прочь – В ущельях темных скрылась. От горя разум потеряв, Бродила по ущельям, И там ее отец нагнал, Не ведая прощенья.
Сверкнул кинжал, раздался вскрик… На камни пала дева. И равнодушно злой старик Смотрел на ее тело.
И в тот же миг пред старцем тем Гор Господин явился И молвил: «Нет пощады тем, Кто злобе подчинился.
Тот, кто невинной кровь пролил, Его не ждет прощенье. И смерть не явится за ним – Достоин он мучений.
Взмахнул рукой – и злой старик Исчез. На его месте Багровый вырос кровавик – Цвет горечи и мести.
А тело девы молодой, В тумане гор растаяв, Произросло морынь-травой – Цветком любви страданий…
… Ему подвластно все в горах, И ветер верно служит, Он летом мглой наводит страх, Зимою – лютой стужей.
Главой поник, бредет один По каменным распутьям… Морынь-трава да кровавик Устлали его путь. Последние слова Ялинже произнесла совсем тихо, дрогнувшим от слез голосом: она вспомнила, как рассказывала эту легенду своему младшему сынишке, Фебу, и как восторженно горели глазенки последнего.
*** В тот день они сидели в горнице их большого дома в Ариливе, восьмилетний Феб сидел у нее на коленях, доверчиво прильнув темноволосой головенкой к плечу и, затаив дыхание, слушал печальное сказание. В какой-то из моментов со стороны дверного проема послышался скрип; Ялинже недовольно подняла голову, готовая по чем свет стоит отругать нарушившего их покой, но слова застряли у нее в горле: на пороге, улыбаясь, прислонившись к дверному косяку, стоял Ристан. Поймав ее взгляд, он заметно смутился; на его мужественном лице, пересеченном шрамом, отразилось, как в зеркале, лицо растерянной женщины. -Прошу прощения, миледи, - поклонился он, - я ошибся дверью и не мог не заслушаться вашим рассказом… Ялинже густо покраснела. Признание, что Ристан всегда желанный ее гость, так и рвались с языка, но совершенно неожиданно с величайшим изумлением она услышала свой собственный голос, сквозивший ледяным холодом: -Монсеньер, мой муж живет в комнате напротив. Запомните это раз и навсегда, и постарайтесь больше никогда не ошибаться дверью. Ристан внимательно посмотрел на нее и тихо промолвил: -Я учту ваше пожелание, леди. -Надеюсь на вашу память, - надменно сказала Ялинже. Ристан еще раз склонил голову в знак почтения к жене друга и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. -Ох, ну вот! Ялинже, закусив дрожащую нижнюю губу, уткнулась лицом в затылок Феба, сохранявшего все это время молчание, чувствуя, как по щекам поползли предательские змейки слез. Слишком долго носила она эту маску бесчувственной ледышки и эгоистичной гордячки, скрывая свои истинные чувства, слишком долго…она уже намертво пристыла к душе…что же делать… -Что делать? – хрипло прошептала несчастная женщина. Феб с усилием вывернулся из рук матери и, заглянув ей в лицо снизу вверх, вдруг сказал голосом Мораны: -Интересная история. А я-то все гадала, отчего у кровавик-цветка ярко-алые листья в бурых пятнах, будто кровь на них брызнула…
*** -Интересная история, - резюмировала я по окончанию повествования, - а я-то все гадала, отчего у кровавик-цветка ярко-алые листья в бурых пятнах, будто на них кровь брызнула. -Что?! – встрепенулась Ялинже, глянув на меня полубезумным взглядом дико блуждающих глаз. Я невольно отшатнулась: -Что с тобой? Женщина утерла неожиданно набежавшие на глаза слезы и вновь стала сама собой: холодной и горделиво-отчужденной. -Извини. Нахлынули воспоминания, - и опять погрузилась в свои мысли. -У нас тоже есть легенды о том, кого вы зовете Горным Господином, - вдруг подал голос Орлан, - только мы зовем его Горным Странником… -Да неужели, - огрызнулась Ялинже, не глядя на него. Я поспешила погасить назревающую свару: -Так, обед закончен, давайте собираться и двигаться дальше… Эльф с Ялинже поднялись, бросая друг на друга взгляды, не предвещающие ничего хорошего. Эльф поволок бревна обратно, где их взял, а мне велел по возможности замаскировать место нашей стоянки. «Военная хитрость», - пояснил он, не желая вдаваться в подробности. Хитрость, так хитрость, кто бы спорил, но только не я. Искоса наблюдая за Ялинже, складывающей оставшуюся провизию в повозку (она не доверяла никому больше приближаться к ее драгоценной поклаже), я начала забрасывать потухающий костер снегом. Ох, дай этим двоим волю, передерутся. Вон уже как смотрят. Нет, надо что-то делать… Только вот что именно предпринять, я додумать не успела. Желудок внезапно скрутило жгутом, сотни острейших ледяных иголок пронзили тело, в голове страшно зашумело и помутилось. -Что…за…чертовщина… - прохрипела я, падая на колени перед полу засыпанным кострищем. Голос сорвался на стон, мгновенно перешедший в сип; руки задрожали и стали ватными, в глазах потемнело…реальность стала стремительно уплывать… Последнее, что я помнила, был изумленно-испуганный возглас Орлана, болезненное оханье Ялинже и свою собственную безумную обиду на себя за то, что за всю свою короткую глупую и никчемную жизнь я так и не сделала ничего путного. Потом я умерла.
мда, тут уж точно никто не заявит что концовка предсказуемая) неплохо) память у меня фотографическая, увидел - запомнил, перевел взгляд - засветил пленку))
